Ольга Резниченко - Друзья
— Ну, спасибо, -
(казалось, в этот миг Дюан даже покраснел, засмущался… от сказанных мною слов,
но, увы, мне, идиотке, тогда было не до этого… — я сгорала от ненависти, от возмущения, от растоптанных чувств, и ни на что не обращала внимание)
— Но ты сам говорил. Неважно уже кто отец — свой бой этот гад проиграл. Этот ребенок — МОЙ…
И теперь только я в ответе за него… ТОЛЬКО… Я.
— Так ты решилась? Решилась всё оставить, как есть?
(взгляд в глаза)
— Да.
(невольно закивала головой)
Да, я решилась.
И… если честно, без тебя этого бы…, скорее всего, никогда бы не произошло — сломалась бы я, и…
(замерла, замерла вдруг — наконец-то пала стена собственного "я", собственных чувств — и мне стала интересна реакция Марата)
— А ты, ты…. что об этом думаешь?
— Патти…
— Нет, скажи, как есть… Правду, прошу. Я… пойму.
(глубокий вдох)
— Я считаю, ты — уже давно не маленький ребенок, и твое решение, мнение заслуживает быть услышанным.
А лично меня… этот факт, что малыш, твой малыш, будет жить, что будет частичка тебя жить, проростать в этом мире — очень радует. Честно, я безумно рад такому твоему выбору.
— Честно?
— Честно…
(несмелый шаг навстречу)
— Патти, знай…. я…, - еще шаг… и вдруг его руки робко коснулись моих плеч. — Я всегда буду рядом с тобой, буду поддерживать…
… Патти,
ты…
(от неожиданного звонка в дверь меня даже подбросило на месте)
(замер в удивлении и Марат)
— К… тебе гости? — едва слышно прошептала я.
— Не знаю, — короткий взгляд в глаза… и тут же оторвался, шаг в сторону. Секунды рассуждений — и ушел в коридор.
(щелчок замка, рык двери — и вдруг… женский голос)
— Привет, Марчик…
— Женье?
— Не ждал…?
— Нет, конечно.
— А в дом не пригласишь?
— Что ты здесь делаешь?
— Значит…. внутрь мне, все-таки, не попасть. Может, еще и дверь перед носом захлопнешь?
— Проходи, — (удивление вместе с каким-то раздражением едва позволяли, казалось бы, Дюану отвечать, реагировать спокойно на происходящее)
— Ты до сих пор дуешься?
— Что ты здесь делаешь? — взволновано, отчасти дерзко, переспросил Марат.
— Хм. Неужели… мы все-таки расстались врагами?
(тяжелый вздох)
— Пусть не врагами, но не друзьями, уж точно…
— И что? Будем делать вид, что не знали друг друга? Что не спали вместе? Что ты…
— Хватит, Женье….
— Почему?
(черт, наверно, глупо стоять вот так посреди комнаты и подслушивать чужой разговор?)
— Потому, что всё, что когда-то было — осталось в прошлом. В прошлом, в котором ты меня… предала.
— Предала? Ты же понимаешь, откажи я Берну — и всё…?
(нервно, возмущенно расхохотался)
— Кажется, в этом споре… прошлый раз я тебя едва не выбросил из окна…
(рассмеялась)
— Да-да, едва…
… зато уж точно вышвырнул из квартиры, вдогонку зашпулив чемодан…
Котик, — ее голос стих до интимного. — Уже прошло сколько времени… Разве… не пора… всё забыть?
— Правильно, Женье. Забыть. Я так и сделал, — раздраженно оттолкнул ее от себя, убирая руки со своей груди. — И ничего, кроме как гадкого сна, ты мне не напоминаешь.
(несмелые шаги (мои) по коридору… — замерла возле них)
Спешно обернулись.
— О…. так ты не один? Новая куколка?
(выдала в мою сторону та)
— Патти, познакомься, это — Женье…
— Бывшая его невеста,
… та самая, и единственная, что едва не стала Дюан, — мило (едко) заулыбалась, захохотала девушка и протянула мне руку.
(жеманно, холодно (отчасти с опаской) улыбнулась я ей — несмело пожала ладонь)
— Патриция.
— Интересный ты вариант себе подыскал, — вдруг вновь (едко) рассмеялась Женье.
Наверно, в этот момент я должна была возразить, сказать, мол, мы — только друзья и все такое,
… но гордость моя, или самолюбие, не позволила поощрить больные мечты этой… лахудры.
— Патти — не вариант… — вдруг отозвался Марат, — она — моя невеста.
(сдержано хихикнула та в ответ (пряча свой шок))
— Невеста? Брось, Дюан. Я же знаю твой вкус — тебе нужна девушка… безупречна. Да и потом, она… -
(игриво вздернула бровкой, пропуская какое-то (важное) слово, уточнение (ругательство?). -
… Не такая, как мы. А это — против правил. Не мне тебе рассказывать…
— Знаю. НО… я не собираюсь делать то, о чем ты подумала…
— Надолго ли такое убеждение?
— Надолго. И, чтобы ты знала, Патриция для меня — безупречна. Намного безупречней, лучше, чем ты.
(замерла Женье —
на губах все еще сидела улыбка, силой растянута, закреплена на распорках воли, ухмылка,
но спрятать за своими занавесками злость так и не смогла…)
Глубокий вдох.
— Ясно… — (наконец-то произнесла та).
Я так понимаю, мне лучше уйти?
(промолчал, явно давая понять ей самой ответ)
— И тебе даже не интересно, зачем я пришла?
— Если честно, то — нет.
(удивленно дрогнула бровь)
— А ты… действительно, поменялся, Марат.
(молчит; на лице — железная маска равнодушия, затишья)
— Что же… прости,
… что побеспокоила. Надеюсь, ваш маленьких рай я не сильно потрепала.
— Ни капли.
(и снова от удивления искривились черные линии у глаз)
— Прощай…
(несмелый разворот — потянулась к ручке двери, но вдруг застыла — вновь обернулась к нам лицом, к Марату,
… пристально изучавшему ее своим взглядом, следившему за каждым ее движением, словно чего боясь)
— Ты меня и дальше будешь ненавидеть?
— Нет. Если больше не будешь пытаться со мной встретиться, вмешиваться в мою жизнь.
… Пусть прошлое, Женье, — останется в прошлом.
— Значит, все-таки враги?
— Прости, но…
(криво улыбнулась…
… нервно цыкнула)
— И главное… при всем этом… как всегда, твое жеманно-добродушное "прости".
