Ольга Куно - Торнсайдские хроники
Без использования колодок. Ну что ж, и то хлеб. Хоть за это вам низкий поклон… Крамольная мысль, потихоньку затесавшаяся в мой мозг уже некоторое время назад, подкараулила сознание в тёмном углу и неожиданно выскочила на свет. Есть ведь один человек, который способен отменить этот приговор. И я, в отличие от многих других жертв судебного произвола, с этим человеком знакома. И если я пойду к Рейвену с прошением, навряд ли он мне откажет.
Хотя, конечно, и не задаром. Вполне ясно, чего именно он захочет взамен. Дьявол, вот это выбор! Ну, и что хуже? Глобальный позор один на один, или меньший, но на всеобщее обозрение? Надо же, граф ведь хотел, чтобы я пришла к нему сама, и вот, ещё немного — и именно так оно и выйдет… Что?!
Я резко остановилась, как вкопанная. Шедший следом мужчина не успел вовремя сориентироваться, налетел на меня и с руганью пошёл своей дорогой. Я почти не обратила на него внимания. Значит, вот так, господин граф? «Хочу, чтобы ты пришла ко мне сама»? «По-видимому, придётся тебя к этому подтолкнуть»? Мы не стесняемся в выборе средств?
Ну что ж, одно я теперь знала точно: в замок за милостью я не пойду. Позорный столб? Что ж, значит, будет позорный столб. В конце-то концов, это каких-то несчастных три часа. Сожму зубы и перетерплю.
Однако на следующий день от осознания правильности принятого решения было не легче. Всю ночь я почти не сомкнула глаз, а в восемь утра прибыла на площадь. Высокий, полноватый стражник с длинными усами действовал с усталым равнодушием человека, в течение долгих лет день изо дня выполняющего одну и ту же работу. Он извлёк из мешка заранее отрезанный кусок верёвки нужной длины, обвязал вокруг моего левого запястья и привязал другим концом к столбу. Табличка с надписью «За воровство» была установлена заранее.
Возможно, я напрасно принимала это наказание настолько близко к сердцу. Навряд ли хоть кто-то из знавших меня людей принял бы обвинение за чистую монету. Все были в курсе того, что я газетчица, и с лёгкостью бы сообразили, что наказание связано сугубо с моей профессиональной деятельностью. К тому же наказания без вины так участились за последний месяц, что к оказывавшимся у позорного столба людям испытывали скорее сочувствие, нежели враждебность и презрение. Однако на тот момент всё это даже не приходило мне в голову. Я сидела на мостовой, сжав зубы, стараясь, сколь ни сложно это было, не встречаться взглядом ни с кем, включая знакомых мне людей, периодически появлявшихся на площади. Впрочем, эти и сами торопились отвести глаза и как можно быстрее проскочить мимо, делая вид, будто они меня не замечают.
Вот только вскоре на площади появился человек, который таким образом притвориться не пожелал.
При виде него я чуть было не схватилась руками за голову. Вот уж кого я хотела сейчас повстречать в последнюю очередь. И без того раскрасневшееся лицо стало, кажется, ещё краснее. Надеюсь, у него хотя бы хватит ума и интеллигентности пройти мимо, глядя в сторону, как до сих пор делали все остальные? Но нет, похоже, что на интеллигентность я порассчитывала напрасно. Кентон направился напрямую ко мне.
— Сидишь? — спросил он, подойдя поближе.
Я заскрипела зубами. Прекрасный вопрос, главное, высокоинтеллектуальный. Если теперь он ещё и станет распространяться о том, что я доигралась, сама виновата, нечего было интервьюировать кого ни попадя, и тому подобное, я не сдержусь и устрою для собравшихся на площади зевак ещё большую потеху.
— Почему бы тебе не пойти своим путём? — зло сказала я. — У тебя наверняка есть неотложные дела.
— В том-то и дело, что нет, — развёл руками он. — У меня была назначена на сегодняшнее утро встреча с асессором здесь неподалёку, но её пришлось перенести на полдень. Так что ближайшие несколько часов мне совершенно нечего делать.
— Ты хочешь, чтобы я тебе посочувствовала? — язвительно спросила я.
— Нет, хочу, чтобы ты мне посодействовала. Как насчёт того, чтобы сыграть в карты?
— В карты?! — Я глядела на него, похлопывая глазами, пытаясь понять, кто из нас сошёл с ума — он или я.
— Ну да, — невозмутимо ответил Кентон, извлекая колоду из внутреннего кармана куртки. — Надо же как-то скоротать время.
— Ты соображаешь, что говоришь? Разве непонятно, что я сейчас не совсем в той ситуации, чтобы играть в карты?
— А что, разве у тебя есть какие-нибудь другие дела? — осведомился он.
Я прикусила губу. А ведь действительно. Что мне ещё остаётся делать? Сидеть тут предстоит ещё часа два с половиной. Жалеть себя и всё это время прятать глаза от прохожих? Я решительно развернулась к Кентону.
— Ладно, давай карты, — милостиво согласилась я.
— Вот и отлично. Сейчас я тебя обыграю, — самодовольно заявил он, усаживаясь возле меня на мостовую.
— Подожди-ка, а у тебя карты часом не краплёные? — подозрительно нахмурилась я.
— А что, разве есть альтернатива? — отозвался Алисдейр. — Или ты прячешь в корсете запасную колоду? Так пожалуйста, если надо, я даже могу помочь достать.
— Вот уж чего тебе никогда не светит, так это узнать, что я прячу в корсете.
— А я не стремлюсь. Так мы играем?
— Конечно. Во что?
— В «верю-не-верю».
— Так вдвоём же неинтересно!
— Ничего, спорим, я всё равно тебя обыграю?
— Это ещё с какой стати? Давай, раздавай! Только учти, у меня с собой всего несколько монеток. Как-то не рассчитывала, что могут понадобиться деньги.
— Ничего, ты играй пока на то, что есть, а дальше разберёмся по ходу дела.
Он принялся сдавать карты.
— Эй, вы чего это тут устроили? — подскочил к нам возмущённый стражник. — Не положено!
— Что не положено? — холодно спросил Кентон. — Существует закон, запрещающий человеку играть в карты у позорного столба?
Стражник замялся.
— Да нет, вроде не существует, — признал он.
— Ну так занимайся своими делами и не мешай, — отрезал высокомерным тоном Кентон и повернулся ко мне: — Начинай.
Я положила на мостовую две карты рубашкой вверх.
— Две семёрки.
— Верю, — не задумываясь, сказал Кентон, и я со вздохом забрала карты обратно.
— Две дамы, — произнёс Алисдейр, в свою очередь выкладывая пару карт в закрытом виде.
— Верю, — кивнула я, принимая карты.
И тут же чертыхнулась: Алисдейр умудрился впарить мне шестёрку и короля. Ладно, дальше придётся быть повнимательней. А между тем передо мной уже лежали целых семь карт.
— Семь тузов, — нахально заявил Кентон.
— Не верю! — ответила я и, вытянув руку, перевернула третью карту справа… Которая, ясное дело, оказалась тузом.
