Наталья Мазуркевич - Право на свободу, право на любовь
— Когда-нибудь я его сожгу, — мечтательно проговорил принц, подошел ближе, забирая у меня рюкзак, и отвернулся. Устало провел по лицу, подошел к окну, задергивая шторы. Вспыхнул свет, более яркий, чем в коридорах, а потому на пару секунд мне пришлось зажмуриться. Когда проморгалась, столкнулась с сосредоточенным взглядом брата. Ему, судя по всему, такие игры освещения нисколько не помешали: в руках принца виднелся бокал полный вина. Другой бокал примостился на столике недалеко от меня.
— С прибытием во дворец, — сухо сказал принц и закончил: — Аминь.
— Все настолько плохо?
— Хуже разве что знакомство семейный ужин, — скривившись от плохих воспоминаний, сказал Хель, залпом выпил весь бокал и отставил пустую посуду. — Переночуешь у меня. Это лучше, чем опять идти у всех на виду, радуя бездельников новой сплетней.
— Вряд ли они успели что-то разглядеть, — несмело предположила я.
— Эти? Успели. И увидеть, и оценить, и цвет соотнести. Так что мы будем или несчастными влюбленными, которые в тайне поженились, а теперь пришли предстать пред очами императора, или братом и сестрой. Еще одному внебрачному ребенку никто не удивится, но играть начнут грязно. Так что сиди уже здесь. Пусть отец сам решает эту проблему. — Хель медленно выдохнул, сел на краешек подоконника, избегая смотреть на меня, и добавил: — У тебя появится охрана. Пожалуйста, не повторяй моих ошибок и не убегай.
— Ты убегал? — Представить, что самый ответственный человек из всех, кого я знаю, мог убегать от охраны, было выше моих сил.
— Убегал, — безрадостно подтвердил принц. — Думал, отцу не все равно и он сам меня найдет. Он даже не вышел. Как занимался делами, так и продолжил работать, да и остальным запретил отвлекаться. А я… обиделся еще больше и сбежал в город.
— Но тебя же нашли?
— Нашли, — признался принц. — Мертвым. Зашел в неблагополучный район, увидел разборку… Очнулся уже во дворце, но, Рин, я помню, что мне пробили сердце. Это очень, очень больно. Поэтому я прошу тебя, не убегай.
— Не убегу, — откликнулась шепотом. То, что Хель говорил, не укладывалось в рамки принятого. Маги не могли вернуть к жизни. Никто не мог. Это было просто невозможно. Но брат говорит так уверенно… Я совсем запуталась. — Но что если меня тоже убьют?
— Первый раз — ты не умрешь. Просто — во дворце небезопасно. И все члены нашей семьи уже исчерпали свой лимит. Поэтому, постарайся не умереть. Второй раз, ты уже никогда не вернешься.
Второй раз умру? То есть я могла уже успеть побывать на том свете и не знать? Вдруг это произошло в детстве. А если нет? Если опасности никогда не было, то мне не стоит бояться однажды оступиться? Сложно. Как же сложно со всем этим.
— А если… я уже умирала?
— Ты не умирала, — Хель усмехнулся. — Все бы это заметили.
— А если никто не видел? Я всегда была одна, опекуны не интересовались…
— Нет, Рин, вся императорская семья заметила бы. Мы бы все знали. И маги бы почувствовали. Твоя смерть открыла бы тебя определенный дар — одну из граней семейного, — Хель хмыкнул — благословения. И тебя бы нашли. Обязательно бы забрали. Любой силой нужно уметь управлять, а уж силой императора — с ней надо учиться жить.
Хель выглядел странно. Очень странно. Грусть на его лице вдруг сменились улыбкой, но от этой улыбки мне становилось дурно. Как будто он предвкушал нечто приятное для себя и очень неприятное для других. Заметив, что я побледнела, брат нахмурился, поднялся, чтобы посмотреть на себя в зеркале, и досадливо прикусил губу.
— Прости, этого больше не повторится, — сказал он, вновь становясь самим собой. — Дворец… он меняет нас. Не люблю здесь находиться.
— Я понимаю, — тихо откликнулась я.
— Идем. Я покажу, где ты можешь переночевать.
Хель, и правда, показал мне, где я могу отдохнуть, по-джентельменски уступив даме свою спальню. Так уж получилось, что в личных покоях императорской семьи гостевые комнаты предусмотрены не были, а спать на диване, как сказал брат, мне было бы зазорно. Тем не менее, сам он довольно перебрался спать в гостиную, что заставило меня усомниться в названной причине. С другой стороны, если принц спит в своей гостиной — это причуда, а если незнакомая девушка… да уж щекотливая ситуация. Тут и цвет волос не поможет — навредит только.
Обстановка спальни также не вселяла оптимизма: кто же так не любит Хеля, что сделал ее больше девчачьей, чей подобающей юноше. Вероятно, матушка его высочества решила таким экстравагантным образом намекнуть сыну на необходимость скорой женитьбы? Нет, вряд ли. Если кронпринц до сих пор не женат, то что уж говорить о бастарде.
Но, как бы то ни было, резное беловато-розовое трюмо предназначалось вовсе не для принца, а уж про занавески с лилиями и говорить нечего. Это больше подошло бы мне, чем ему. Внезапно пришедшая мне мысль, заставила подорваться и, несмотря на веселенькую, со звездочками, пижаму вылететь в гостиную на всеобщее обозрение.
Первым среагировал Димитрий, закашлявшись и отвернувшись, Теренс замешкался, но получив увесистый тычок под ребра от Манир, развернулся на каблуках, уставившись в стену.
— Простите. — Судя по ощущениям, щеки у меня привлекательной свекольной окраски. Вот что мешало прежде, чем выходить, окликнуть брата, один ли он? А сейчас… по правде сказать, я не знала, что делать в таких ситуациях: то ли содрать с кресла покрывало, то ли идти переодеться.
— Мы на минутку, — оповестила всех Манир и кивнула на дверь спальни. — Идем.
Я с облегчением выдохнула, оказавшись за надежными дверями. А Манир… девушка сотрясалась от беззвучного смеха, заставляя меня сомневаться, что по ту сторону не происходит чего-то подобного.
Отсмеявшись, девушка отпустила стенку, на которую опиралась, и, выпрямившись, изрекла:
— Умеете вы выбирать момент, ваша светлость.
Я предпочла промолчать — только недовольно зыркнула на нее, чтобы перестала издеваться над маленькими. Как будто я специально?!
— Я не собираюсь это обсуждать, — холодно сказала я, еще и зыркнула презрительно, как Кристина делала в минуты творческого просветления.
— Не буду настаивать, — весело отозвалась Манир. — А взгляд хорош. Запомни его и потренируйся, судя по тому, что сказал нам Хель, куковать нам всем во дворце до конца недели, а программа здесь — девушка задумалась, подбирая слова, — насыщенная. Еще успеет надоесть.
Обреченный вздох не возымел действия. Зато привлек внимание к моему виду и:
— Рин, это кто так одевается для выхода? Мужчин нужно поражать, но не пижамой же! — ‘Смотря какой пижамой’, - философски заметила я про себя, но озвучивать благоразумно не стала, не желая вступать в дальнейшие дискуссии о назначении той или иной одежды. — Ничего. Сделаем из тебя красавицу! Сам император не устоит!
