Запечатленные (СИ) - Матрикс Велл

— Ты ведь знаешь, что сейчас я не в силах тебе помочь, — напомнил он.

— Любовь моя, но ведь это не так, — нежно посмотрела на него Оливия. — Конечно, над основным ты не властен, но у тебя ведь очень ловкие пальцы. Помоги мне, Тео…

Она стояла вплотную к нему, почти прижимаясь грудью, и смотрела таким взглядом, что Тео не мог отказать. Хотя сейчас он не испытывал влечения к ней, но хорошо знал этот голодный взгляд. И как доставить ей удовольствие, тоже. Оливия была охочей до секса, и Тео никогда ей не отказывал.

Он бы без труда выполнил и эту ее просьбу, но от мысли, какой болью накажет его узор запечатления, становилось неуютно. Тео смотрел в глаза Оливии…

…и просто не мог заставить себя спросить ее, представляет ли она, на что обрекает своей просьбой. Он не хотел выглядеть в ее глазах трусом. Он достаточно силен, чтобы выдержать любые пытки.

Но прежде он не замечал в Оливии такого эгоизма. Впрочем, не ему судить. Ведь он не может ее понять — каково это, неудовлетворенное желание.

Пока не может. Но впереди у него долгие месяцы подобного опыта.

— Конечно, Оливия, — он принужденно улыбнулся, раздевая девушку.

Тео давно изучил ее тело, прекрасно зная, как ласкать свою девушку, чтобы довести ее до оргазма. Она была отзывчивой и податливой, и обычно Тео и сам получал немало удовольствия, только играя с ней. Но не в этот раз.

Узор, почти привычно вспыхнувший болью, с каждым новым прикосновением к чужому телу будто раскалялся. От запястья боль потекла выше, погружая нервные окончания в кипящую лаву. Мышцы сводило судорогой, от чего казалось, что руку выкручивают, как мокрое полотенце. В какой-то момент правая рука и вовсе ему отказала, но Оливия стонала и требовала продолжать.

Боль раскаленными прутьями впилась в грудь, приближаясь к сердцу, когда Оливия, наконец, изогнулась в сладкой судороге и расслабилась.

— О, Тео! Ты был великолепен, как всегда, — с блаженной улыбкой произнесла она и села, пальчиками проведя по его груди: — Мы ведь это повторим? Я хочу почаще.

— Почаще? — голос его прозвучал хрипло.

Тео посмотрел на неподвижную руку, все еще сведенную болью, на чужие пальцы, касающиеся его тела, под которыми болезненно пульсировали нервные окончания, на девушку, которой было плевать на него, потому что она думала лишь о собственном удовольствии.

— Да, почаще, — радостно подтвердила Оливия. — Хорошо я придумала?

Она даже не заметила, какую боль ему причинила.

Тео осторожно прикоснулся левой рукой к ее виску. И спросил особым тоном:

— Что ты в действительности ко мне испытываешь, Оливия?

Незримым наблюдателем он погрузился в ее воспоминания.

Теодор увидел Оливию — совсем юную; в этом возрасте она стала его девушкой. Она лежала обнаженная в постели, столь же расслабленная, как и сейчас. А рядом с ней, такой же обнаженный, лежал и поглаживал ее Мартин.

Оливия никогда не говорила, что спала с Мартином.

Мартин в ее воспоминаниях, лаская девушку, заговорил:

— Детка, я бы хотел оставить тебя себе навсегда. Ты мой идеал.

— Жаль, что это невозможно, — она вздохнула. — Отец одобрит только выгодный брак.

— И чем же брак со мной не выгоден? — улыбнулся Мартин. — Я вообще-то сын Владетеля Вайнхаи.

— Прости, дорогой, но ты — никто. Все знают, что тебя вышвырнут из Рода, как только власть перейдет к твоему брату.

Мартин скривился, но быстро взял себя в руки:

— А ты никогда не хотела стать женой Владетеля?

— Ты имеешь в виду Теодора? — Оливия поморщилась. — Вот уж нет. Он же ненормальный. Бешеный. На него даже смотреть страшно!

— С тобой многие не согласятся, — хмыкнул Мартин. — Он весьма популярен среди девчонок.

— Он ужасен. Я могу лишь посочувствовать той, кто станет его женой. Он — бессердечное чудовище.

— И будущий Владетель.

— Папочка был бы счастлив, — недовольно фыркнула девушка. — Но нашей семье такой брак точно не светит.

— Если он сам не захочет.

— Марти, я ценю твое высокое обо мне мнение, но буду честна. У него таких, как я, на выбор — каждая первая. С чего бы ему захотеть именно меня?

— Затем, что ты — прекрасная актриса. А у моего братца есть слабость.

— Я что-то не поняла, — Оливия прищурилась. — Ты что, хочешь подложить меня под своего брата?

— Детка… зачем бы мне делать ему такой подарок? Но взгляни с другой стороны. Если ты выйдешь за него замуж, ты станешь опекуном его наследника, если вдруг с Тео случится непоправимое. А ребенка можно вырастить очень лояльным. Таким, что не посмеет исключить из Рода своих опекунов. Приемную маму и ее нового мужа.

— Под которым ты подразумеваешь себя? — улыбнулась Оливия и нахмурилась, когда он кивнул: — Но он же кадхаи. Что непоправимого может с ним случиться?

— Милая, это не твоя забота. Тебе нужно будет лишь хорошо сыграть свою роль — и пожалуйста, в твоих руках будет власть над всем Родом Вайнхаи. И мы будем вместе.

— Хм. Не похоже, что этот план пришел тебе в голову только что.

— Я просто забочусь о своем будущем, — Мартин улыбнулся. — Но не беспокойся. Если Теодор тебе отвратителен, то я не собираюсь настаивать на твоем в этом участии.

Оливия задумалась и улыбнулась томно:

— А как же мы? Нам ведь придется расстаться, если я начну встречаться с ним?

— Мы ведь и сейчас не встречаемся, — заметил он самодовольно. — Что помешает нам продолжить в том же духе?

— И ты не будешь ревновать, зная, что я с ним?

— Конечно, буду. Но кроме того, я буду знать, что любишь ты меня, а не его.

— И… как же мне привлечь его внимание, если я соглашусь на твою авантюру?

— А ты согласишься?

— Хм. Стать вдовой Владетеля Рода кадхаи, получить контроль над его наследником и выйти замуж за любимого? — она улыбнулась. — Кто бы отказался. Но что я должна сделать?

— Заставить его поверить, что ты его любишь, — Мартин усмехнулся.

— Ты шутишь? Я-то думала, ты мне и впрямь какой-то секрет откроешь. Как будто ему в любви ни разу не признавались.

— Это его слабость — желание, чтобы его любили, — ответил Мартин. — Искренне, от всего сердца, его самого, а не его титул или деньги. Если ты сумеешь убедить его, что влюблена, что тебе от него не нужно ничего, кроме него самого — он будет твоим навечно. Безо всякого запечатления.

Теодор вынырнул из этого воспоминания, задыхаясь. От гнева, от бессилия, от понимания, как жестоко он был обманут.

— Когда ты спала с Мартином в последний раз? — уже не жалея ее, спросил он Оливию.

Новое воспоминание — это было накануне. Пока он терзался сомнениями, ожидая, когда его запечатленная очнется, и выбирал между двумя девушками, Оливия развлекалась с Мартином в постели… как делала это множество раз, пока встречалась с Теодором.

— Все-таки жаль, что тебе не удалось захватить эту девку, — после секса Оливию потянуло на разговор. — Такой был бы шикарный повод бросить этого придурка. Как же он меня достал!

— Да, будь у нас его ребенок, тебе бы не пришлось выходить за него, — Мартин лениво потянулся. — Знал бы, не цеплялся к этой дуре в детстве. Но Тео, к сожалению, позаботился о ее безопасности. И закрыл от меня Дверь к ней. Теперь не достать.

— Скорее бы это все закончилось. Ты ведь не заставишь меня страдать в браке с ним долго? — Оливия прижалась к Мартину.

— Потерпи несколько месяцев. Тебе ведь даже спать с ним не нужно.

— Да… но это так забавно, смотреть, как его корежит от боли, когда я к нему прикасаюсь, — Оливия хищно усмехнулась.

— А ты заставь его удовлетворить тебя. Получишь двойное удовольствие.

Теодор не стал слушать дальше и вынырнул из воспоминаний Оливии. Никогда прежде он не чувствовал себя таким униженным.

И снова спросил:

— Кого из своих якобы обидчиков ты подставила без вины?

Череда воспоминаний потоком пронеслась перед его глазами. Все… все, кого он безжалостно наказывал, защищая Оливию — были невиновны.

И Кассандра среди них.