Ртуть (ЛП) - Харт Калли

Эверлейн пожала плечами.

— Предполагается, что они активировали и деактивировали ее — или открывали и закрывали проходы — с помощью своей магии.

— Вопрос о том, контролировали ли они весь это процесс, вызывает жаркие споры, — сказал Русариус. — Согласно большинству документов того времени, второй орден алхимиков просуществовал очень недолго. Они часто сходили с ума и кончали жизнь самоубийством.

— О, что ж, это просто замечательно. — Что бы ни делали древние алхимики, чтобы заслужить такую судьбу, я хотела бы знать, чтобы поступить с точностью до наоборот. Но… черт возьми. Избегание опасности не поможет мне снова активировать ртуть, а я должна была придумать, как это сделать, если хотела увидеть Хейдена. Мысль о том, что его могли призвать в армию Мадры, была предпочтительнее, чем представлять его мертвым, но мне нужно было знать наверняка. Если Хейдена больше нет, его нужно было похоронить, а мне — отстоять положенное семидесятидвухчасовое бдение над его могилой. Если же он попал в ловушку, став новобранцем армии Мадры, то мне нужно было спасти его и вытащить оттуда.

В любом случае я должна была разобраться с этим, чего бы мне это ни стоило.

Я потерла виски, пытаясь унять головную боль от напряжения. Из-за того, что я занималась воровством и торговлей на черном рынке, чтобы выжить, в Серебряном городе оставалось мало времени для чтения. Мои глаза не привыкли к этому. Я уставилась на книгу, которую только что…

Хм.

Подождите.

Я подняла книгу и наклонила голову, прищурив глаза на Русариуса.

— Как так вышло, что я могу это прочитать?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Ну, я из другого мира. Из совершенно другого королевства. Каковы шансы, что мы с вами вообще говорим на одном языке? Что у нас общая письменность? Это просто… невозможно. — Странно, что это не пришло мне в голову раньше.

— Хм, нет. В этом нет ничего странного. Или невероятного, — ответил Русариус. — Ты объясни, милая, — обратился он к Эверлейн. — Есть еще одна книга, которую я хочу найти до твоего ухода.

Эверлейн, казалось, была счастлива, что ей поручили это задание.

— Что ж, — сказала она, перегнувшись через стол, чтобы взять книгу из моих рук. — Сейчас ты говоришь на общем языке фей. Эта книга тоже была написана на нем. В Ивелии есть и другие языки. Другие диалекты. Но на общем языке говорят все дворы. Когда первые феи прибыли в ваше королевство, люди там говорили на другом языке. С годами наш язык и письменность стали перениматься людьми. Несмотря на то, что мы были отрезаны от других миров, кажется, что он до сих пор широко используется. По крайней мере, в Зилварене. Там правит Мадра, а ваша королева всегда говорила на общем языке фей. Видимо поэтому он не забылся. Возможно, в других мирах языки и алфавиты изменились.

Мадра.

Древняя, как каменные залы в центре Вселенной.

Я должна была спросить. Должна была узнать.

— Похоже, ты знаешь о ней немало, — сказала я.

— О Мадре? — Эверлейн поджала губы. — Полагаю, я знаю столько же, сколько и все присутствующие. Она была молода, когда взошла на трон Зилварена. Кровожадная и жаждущая власти.

— Но как она может быть такой старой, если она человек? Как ей удалось прожить более тысячи лет? И как она могла закрыть все проходы этим мечом, если не была алхимиком?

— Мы не знаем, как она это сделала, но да, Мадра должна была умереть много столетий назад. Должно быть, это какая-то форма магии, но мы понятия не имеем, кто и зачем ее применил. Мы также не знаем, как она обнаружила, что ртуть можно усмирить с помощью меча, созданного алхимиками. Эта информация тщательно охранялась нашим родом на протяжении многих поколений. Но для того, чтобы закрыть двери между мирами, не нужно быть феей или обладать каким-то особым даром. Меч сделает это за тебя. Насколько нам известно, когда активируется один ртутный портал, активируется ртуть во всем мире. Их соединяет что-то вроде… — Она нахмурилась, подыскивая способ объяснить. — Энергетической связи, я полагаю. Если взять меч вроде Солейса и вонзить его в ртуть, он прервет поток энергии и парализует ртуть. Пока Солейс не вытащили, все проходы были заблокированы. Члены нашего двора отправлялись на разведывательные экспедиции, исследуя новые проходы, которые открылись незадолго до того, как Мадра блокировала сообщение. Друзья. Члены семьи. Они оказались в ловушке, где бы ни находились. С тех пор их никто не видел.

— Есть ли… то есть, есть ли шанс, что кто-то из них еще жив? Я очень мало знаю о продолжительности жизни фей. Сколько вообще живет ваш род? Сколько тебе лет?

Эверлейн подавилась смехом и прикрыла рот рукой. Мне показалось, или она действительно выглядела немного смущенной?

— Это… не то, о чем принято говорить. Ты должна это знать, но мы еще не изучали придворный этикет.

— Прости. Боги, мне не следовало лезть не в свое дело. Я…

— Нет, нет, нет, все в порядке. — Она покачала головой. — Я знаю, что мы знакомы всего несколько дней, но я провела много времени у твоей постели, пока ты выздоравливала. Мне бы хотелось думать, что мы друзья.

— Мне тоже. — Это была правда. Я начинала думать о ней как о друге и была рада, что она думает обо мне то же самое. Иметь друга во дворце, полном врагов, никогда не помешает.

— Верно. Ну, раз уж мы это выяснили, — сказала она, улыбаясь. — Позволь для начала спросить, сколько, по-твоему, мне лет?

— Если бы ты была человеком, я бы сказала, что ты немного старше меня. Двадцать семь? Может быть, двадцать восемь?

— Боги. — Ее глаза расширились. — Значит, для тебя это будет некоторым шоком. — Она глубоко вздохнула. — Я родилась в самом начале десятого века. Я живу уже тысячу четыреста восемьдесят шесть лет.

— Тысячу…? — Я едва не проглотила язык. Эверлейн было почти полторы тысячи лет. Я не могла заставить свой разум осмыслить это. Она выглядела так молодо. Осмелюсь ли я задать свой следующий вопрос? Тот, что горел на кончике моего языка? Я не должна была даже хотеть знать, но ничего не могла с собой поделать. — А Кингфишер? Сколько ему лет?

Эверлейн посмотрела на меня, и на ее губах заиграла легкая улыбка. Она долго не отвечала, и я внутренне ругала себя за то, что поддалась своему адскому любопытству, но потом произнесла:

— Я бы сказала, что тебе нужно спросить у него. Не мне делиться подобной информацией. Часто мы даже не знаем, сколько лет другим членам нашего двора. Но я знаю, сколько лет Кингфишеру, и говорить тебе, что ты должна спросить его напрямую, просто жестоко. Он никогда не скажет, да еще и будет насмехаться над тем, что ты спрашиваешь. Кингфишер родился в конце девятого века. Это поможет тебе определить его возраст?

— Я не знаю. Я не уверена. На вид ему около тридцати. Так что, возможно, я бы сказала, что ему… — Боги, просто невозможно было произнести это число. Это было чистое безумие.

— Продолжай, — попросила Эверлейн.

— Ну, не знаю, восемнадцать сотен лет?

— Неплохо. Ему тысяча семьсот тридцать лет.

— Тысяча семьсот тридцать три, — раздался глубокий голос. Адреналин взорвался в моих венах, так сильно шокировав мой организм, что я чуть не свалилась со стула. Я обернулась — Кингфишер стоял в углубленной нише для чтения, погруженный в тень. Половина его тела была скрыта темнотой, совершенно неуместной в хорошо освещенной библиотеке. Он изучал свои ногти, металлическая пектораль с волчьим оскалом поблескивала на его шее. — Что такое три года для членов семьи? — сказал он, отталкиваясь от стены и выходя на свет. — Уверен, трудно следить за временем, когда тебя так отвлекает суета придворной жизни. — Он одарил ее натянутой улыбкой. — Рад видеть, что ты наконец-то делишься некоторыми истинами со своим новым питомцем, Лейн. Должен сказать, что я немного опечален, узнав, что они касаются меня.

— Ты бы ничего не узнал, если бы не подслушивал.

— Простите меня. Мне было скучно. Я все-таки решил зайти за человеком, а вы двое, похоже, так мило болтали.