Жизнь на двоих (СИ) - Шнайдер Анна

– Не страшно, давайте подумаем вместе. Расскажите мне, что именно вас смущает в рассуждениях на эту тему.

– Противоречие. Мое внутреннее противоречие. С одной стороны, вы сказали – не важно, что думают Анна или Арен, важно, что думаю я сама, а с другой… Меня все же волнует, что они думают. И главное – почему они так думают.

– «Так» – это как?

– Что я не люблю мужа.

– Разве его величество утверждал, что солидарен с сестрой?

Виктория закусила губу и помотала головой:

– Нет. Но я не сомневаюсь, что солидарен.

– Давайте все же оперировать фактами, – мягко возразил Силван, потянувшись за очередной конфетой. – Поскольку ваш муж ничего подобного не утверждал, давайте рассматривать это мнение исключительно как мнение ее высочества. А для того, чтобы понять, почему она так думает, попробуйте представить себя на ее месте.

Виктория смотрела на врача с непониманием.

– Это как?

– Представьте, что император – ваш брат, а не муж.

Она иронично усмехнулась.

– Это весьма непросто.

– Весьма. Но давайте попробуем. Итак, Арен – ваш брат, и он женится на женщине, похожей на вас. Посмотрите на нее и попробуйте описать. Какая она?

Виктория задумалась. Нет, как она ни пыталась посмотреть на себя со стороны «сестры мужа» – ничего не получалось, о чем она и сообщила Силвану:

– Нет, не выходит.

– Я вам помогу. Считаете ли вы эту женщину красивой, ваше величество?

Она непроизвольно покраснела.

– Честно?

– Естественно, честно, – ответил врач серьезно. – Вы можете говорить мне все, что думаете.

– Да, я считаю… «эту женщину» красивой.

– Хорошо. А она умна? Как вы думаете?

Интересно, почему ей настолько неловко? Ведь ничего особенного он не спрашивает.

– Нет. Она посредственная.

– Вот как? Почему же?

– У нее нет никаких талантов. И в школе, и в институте училась средне, и если бы не специфическая родовая магия… Так и однокурсники говорили. Нетитулованные маги. Почти все на моем… на ее курсе были нетитулованными. «Пустышка, даром что аристократка. Грош цена, если бы не родовая магия».

– И вы с ними согласны?

– В целом – да. Я… эта женщина действительно ничего особенного из себя не представляет. Успехами в учебе не блистала.

– Ясно, – сказал Силван и, взяв в руки свой блокнот, что-то там отметил. – С красотой и умом разобрались. Теперь характер. Какой у нее характер, как вы считаете? Только помните, что отвечаете вы со стороны сестры императора, а не со своей.

– Я стараюсь, но все равно получается не совсем то. – Виктория криво усмехнулась. – Анна наверняка сказала бы не нейтральное «посредственная», а «глупая».

– Мы не можем знать это точно, ваше величество, – качнул головой врач. – Но мне и не нужно, чтобы вы отвечали, как Анна. Отвечайте, как вы, только глядите с другой стороны. Вернемся к характеру. Какой у этой женщины характер?

– Отвратительный. Кошмарный. Жуткий. – Виктории почему-то захотелось заплакать, но она сдержалась. – Она абсолютно не умеет контролировать себя и свои эмоции. Заводится без повода, постоянно нервничает, кричит и даже швыряется посудой. Ее ненавидит вся прислуга и…

Она запнулась.

– Продолжайте. Что вы хотели сказать? Кто еще ее ненавидит, кроме прислуги?

– Она себя тоже иногда ненавидит, – почти прошептала Виктория и шмыгнула носом. Разреветься хотелось до ужаса. – Особенно когда не может остановиться, все кричит и кричит.

– А теперь ответьте на вопрос, любит ли себя эта женщина.

Мир вокруг словно замер, и даже тишина показалась Виктории оглушительной.

А потом все будто бы разбилось, осыпалось, завалив ее осколками…

Защитница! Она ведь даже не о том думала! «Ты любишь не его, а себя». Силван спрашивал ее не о том, любит ли она мужа – а любит ли она себя!

– Нет… – Виктория все-таки заплакала. – Как я могу любить себя, если меня никто не любит?! Никогда не любил, никогда… Никто…

Она плакала и плакала, всхлипывая и подвывая, но стыдно почему-то не было. Было мучительно, неприятно, жаль себя, но не стыдно.

Врач вновь дал ей свой платок, подождал, пока она немного успокоится, а потом произнес:

– Давайте попробуем подойти к этой ситуации с другой стороны, ваше величество. Вы сказали, что никто и никогда вас не любил. Мое домашнее задание – вспомните то, что вас когда-либо радовало. Какие-то ситуации, искренние комплименты, эмоции или просто люди. И запишите это. Записывайте все подряд, любую мелочь, и старайтесь вспомнить как можно больше. Берите не только последнее время, то есть время замужества, но и детство.

– Хорошо, я постараюсь, – всхлипнула она.

– На сегодня это все, ваше величество. Теперь я приду к вам послезавтра.

– Не завтра?

– Нет. Я хочу, чтобы вы подумали, о чем мы с вами сегодня говорили, и успели выполнить домашнее задание.

Несмотря на то что София находилась в госпитале, день у нее прошел замечательно.

После того как Гектор Дайд и Эн осторожно вживили в ее щиколотку маленькую металлическую пластину иллюзорного амулета, в палату разрешили заходить, и через несколько минут в гости к Софии пришли мама с сестрами, а затем и Вано. Элиза и Рози радостно обнимали ее, наперебой галдя про то, чем занимались в последние дни, как скучали и волновались, а она слушала их, улыбаясь и ощущая себя просто счастливой – без оговорок.

Появление у Софии дедушки обе девочки приняли сначала с огромным удивлением и настороженностью, но через какое-то время, наглядевшись на Вано и наслушавшись его разговоров с сестрой, успокоились. Элиза, конечно, потом спросит, откуда вдруг взялся этот дедушка – она ведь понятия не имела, что София не дочь Эйнара Тали, – но сейчас старшая промолчала. Лиз всегда была сообразительной, поэтому быстро поняла, что не время задавать подобные вопросы.

Но самым радостным оказался Вагариус, и София, глядя на него, чувствовала, как щемит сердце – настолько Вано светился. Он с удовольствием держал Рози на коленях, ласково разговаривал и с ней, и с Лиз и выглядел так замечательно, что у Софии зачесались пальцы – нарисовать, срочно нарисовать! И его, и сестер, и маму, и Эн! И Арена, конечно. Всех!

Синтия словно поняла, о чем подумала дочь, – да и как она могла не понять? Знала ведь Софию наизусть.

– Мы принесли тебе бумагу и карандаши, – сказала ее мама, протягивая Софии пухленький сверток. – Краски я не стала брать.

– Спасибо! – Девушка радостно хлопнула в ладоши. – Это как раз то, о чем я мечтала.

– Это была идея Вано, – произнесла Синтия, поглядев на Вагариуса с нежной благодарностью. – Я в таком смятении последние несколько дней, что совсем не соображаю.

– Вано молодец! – засмеялась София. – Сейчас как раз всех вас и нарисую…

А чуть позже в палату в сопровождении Эн вошла Агата, и вот тут началось настоящее веселье. Три ее любимые девочки очень понравились друг другу – разговаривали, играли, Рози даже пыталась бегать – и при этом никто, в том числе и взрослые, не обмолвился о том, что одна из этих девочек принцесса. Сама Агата представилась просто по имени, не уточнив титула и фамилии, и София в который раз почувствовала гордость за свою подопечную. Замечательная и умная малышка своему статусу предпочла равноправное общение. София знала, что со временем, когда Агата вырастет, она будет вести себя так же достойно – в этом была ее суть.

Постепенно София действительно нарисовала их всех – вместе, на одном рисунке. И показала его перед тем, как Вано засобирался отлучиться на совещание к императору.

– Ой! – воскликнула Рози, глядя на рисунок, пока остальные молчали. – А это кто? – Она указала маленьким пальчиком на мужчину, который стоял рядом с Агатой, положив ладони ей на плечи. – Я его не видела!

– Это мой папа, – объяснила наследница, с восторгом улыбаясь Софии. – Так здорово, Софи!

– Нравится? Держи, дарю.

Агата просияла и, взвизгнув, кинулась обниматься.