Сила и ярость Юга (СИ) - Александрова Евгения
Вот и хорошо. Она, в конце концов, отныне жена мага. Может, это вообще заразно?..
Когда внизу послышались первые голоса прибывающих гостей, Ясмин вышла на лестницу и медленно спустилась вниз. Вальдер уже ждал ее. Коротко пробежав взглядом по наряду, он кивнул, а потом задержался на ее лице.
Ясмин почувствовала вдруг себя защищенной от его силы, будто нарисованная на лице краска и впрямь обладала особой магией. Не моргнув, она встретила взгляд мужа и улыбнулась. Приняв предложенную руку, она мягко ступила на пол с лестницы и, по-прежнему ничего не говоря, развернулась к первым гостям.
— Добрый вечер, госпожа! Как рады вас видеть! Добрый вечер, кириос… — послышались первые восхищенные ее видом и чуть смущенные присутствием чужака приветствия, и шумящая разноголосая толпа принялась заполнять гостиную залу.
Изредка Ясмин ловила взгляды женщин на её руки и плечи, но едва ли кто-то из присутствующих рискнёт спрашивать: после переворота и прихода к власти магов даже южане стушевались, не понимая, что теперь ждать от властей. Пока, по крайней мере. Дошли даже слухи из окрестностей Авейру о разорении одной из плантаций после попытки мятежа.
По праву хозяйки Ясмин принялась коротко и односложно представлять своего супруга, не делая особого ударения на том, как он явился сюда и кем на самом деле является.
— Мой супруг, кириос Вальдер ди Арстон. Прошу вас, сюда…
— Очень приятно…
— Мы уже наслышаны о вас, кириос…
Принимая приветствия и пожелания счастливой семейной жизни, Вальдер выглядел по-настоящему дружелюбно и открыто. Он охотно улыбался, отвечал благодарностью и ответными пожеланиями добра и мира, пожимал руки мужчин и целовал смуглые ладони местных красавиц.
Пару раз Ясмин поймала на себя даже завистливые взгляды двух девиц на выданье. Она помнила их еще маленькими, но девчонки выросли и теперь заглядывались на многих присутствующих здесь мужчин. На Вальдера в том числе, и даже, пожалуй, особенно заинтересованно. И Ясмин попыталась вдруг встать на их место и увидеть своего мужа заново.
Что ж, он и правда выделялся даже среди лучших представителей местной знати. Выше большинства из молодых мужчин, Вальдер имел широкий разворот плеч и прямую осанку, его необычные волосы с белыми прядями седины на удивление не старили его, а контрастировали на фоне преимущественно черных волос большинства.
Но главное — пронзительный, пробирающий до самой сути взгляд: девушки, которые его встречали, не могли пропустить равнодушно мимо. За прошедшее на Корсакийских время Вальдер загорел, и зеленые глаза стали казаться еще ярче. Ясмин с грустью поймала себя на мысли, что с другими он ведет себя совершенно иначе. Что если бы она узнала его открытым и светящимся дружелюбием, то тоже скорее бы прониклась, чем после их не самого удачного знакомства: бега по плантации, «охоты», насмешливых издевок и всего, что было после…
Может, она и впрямь сама тому виной? Договорись сразу мирно, прислушайся с самого начала — все было бы иначе? Но в ответ на ее ярость он решил преподать эти уроки… Может, и правда отец написал то письмо и выбрал Вальдера в мужья, не предполагая, что дочь станет так артачиться его воле.
— Ты сегодня особенно прекрасна… — Вальдер, явно почувствов ее мысли, подошел с бокалом разбавленного ликером виски и предложил ей. И остановился рядом, глядя прямо на нее, на сей раз без какой-либо попытки уязвить.
— Благодарю. — Ясмин приняла напиток и сделала глоток — сладкий алкоголь растекся теплом в груди.
Она посмотрела ему в глаза и заметила что-то новое. Он чувствовал вину, замечая ссадины на ее пальцах, или это она навоображала себе?
Вальдер положил локоть на край высокого комода, прижал ко лбу согнутые пальцы и взглянул на Ясмин, чуть склонив голову. Хотелось сказать: лукаво, но нет, он был очень серьезен и даже задумчив, словно смотрел на нее, а вспоминал о чем-то своем, оставленном в далеком прошлом.
— Гости говорят о том, что ты поешь просто завораживающе. А я еще ни разу не слышал этой магии. — Он приподнял голову и остановил ее рвущееся в губ возражение: — Нет, я не буду тебя заставлять делать это, Ясмин. Не считай меня настолько деспотичным, прошу тебя.
Вальдер очень мягко прикоснулся к ее руке и прижал к своим губам, опустив взгляд.
— Может, я и заслуживаю твою ненависть после всего… Хотя, поверь мне, не в моих правилах принуждать женщин, и, возможно, я был к тебе слишком жесток. — Вальдер снова встретился с ней взглядом, не выпуская руку. — Однако я клялся тебе не применять свой дар и сдержу слово. Ну же, улыбнись хоть раз. — И Ясмин, не в силах сохранить непроницаемость от его необычного тона, прикусила губу, и заметила, как Вальдер ей залюбовался. — Я ведь знал, что тебе понравится на плантации: ты солнечное дитя, моя дикая кошка… Тебе нужен был эта простор.
— А мне кажется, тебе нужно было мое унижение и раскаяние, — усмехнулась Ясмин.
Гости уже начинали поглядывать в их сторону заинтересованно, и не хотелось, чтобы они услышали эти речи. А впрочем, почему и нет?..
— Это было справедливо. Если были наказаны мятежники за подобное преступление, то я должен был поступить таким же образом и с тобой. Я и так очень и очень мягок. На войне за покушение на жизнь казнили не глядя, Ясмин. — Значит, считаешь, мы все-таки не воюем?
И она улыбнулась, обнажив зубы, не сдерживая свою мстительную радость. Такую улыбку он хотел?
— Вот так мне нравится гораздо больше, — Вальдер усмехнулся в ответ. — Тебе не идет быть мрачной. И нет, это не война — благодари меня или своих духов, что она прошла мимо твоего дома.
— Как же назвать иначе твое вторжение?!
Ясмин снова почувствовала в груди клокочущие тучи гнева.
— Милосердие. Компромисс. Обоюдовыгодное предложение, которое спасает нас обоих: тебя от крови и убитых близких, а меня — от нужды снова браться за оружие и вызывать ненависть у всех вокруг.
И снова о чем-то еще, мимолетно проскользнувшем в его душе, он умолчал.
Ясмин помедлила, задумчиво отвернувшись к гостям. И проговорила:
— Хорошо. Ты услышишь…
Глава 20
Ясмин подошла к сидящему в углу музыканту с банджо. Расступились вокруг гости, а после замкнулись снова полукругом чуть поодаль. Ясмин опустилась рядом с веселым от всеобщего оживления Ивансом и скупо попросила:
— Сыграешь «Люди в шрамах»? Знаешь?
— Конечно, госпожа. Только настроение у гостей не для нее, мне кажется…
— Тебе кажется, — ласково ответила Ясмин, не смягчая угрожающего выражения лица. — Я буду её петь — муж желает услышать мой голос.
— О, ему точно понравится, — понимающе кивнул Иванс и подмигнул. — Все, что угодно для вас, госпожа. Ради вашего голоса и я бы пошел на все.
Ясмин коротко стукнула кончиками пальцев по деревянной ручке банджо и поднялась.
Мелодия начиналась медленно: так же, как и ночь вступала в свои права, прокрадываясь тенью от леса, за которым скрывалось солнце.
Банджо зазвучал чисто и звонко, его пронзительные острые ноты словно звенящий нож резали тишину замерших в ожидании гостей.
Вальдер остался стоять у стены, у которой они разговаривали, и в задумчивом ожидании скользил по Ясмин взглядом. Но она не стала отвечать ему, а отвернулась к окну: так было проще.
За чуть запыленным окном виднелась кромка леса, неподвижными статуями рисовались силуэты кипарисов, а по темному небу разливался тусклый еще свет звезд.
Ей нужно было только вспомнить мелодию старой песни и взять первые ноты. Ясмин пела низким и иногда чуть хриплым голосом, раньше считая его грубоватым, ведь все знатные дамы должны были петь утонченные романсы высоко и тонко, как в столице. На это, опять же, была своя мода.
Но Ясмин пела только то, что ей было близко к сердцу.
И даже отец в эти минуты одобрительно склонял голову: он видел, как чутко реагировали все окружающие, особенно мужчины, когда она начинала петь. И будто только это примеряло его с дочерью, только тогда он, оглядываясь вокруг, молчаливо признавал: да, она моя наследница, да, я ей горжусь.
