Анна Дашевская - Семь гвоздей с золотыми шляпками
— А если подозревает? — сомнения в голосе Пьера было немало. — Она может как-то навредить… вам или расследованию?
— К счастью, ни она, ни Панайотис ни разу не маги. Нет, не думаю, что она сможет что-то… — Я прошлась по комнате и села в кресло. Меня грызла одна мысль, и я озвучила ее Пьеру, — Не могу понять, зачем она вообще сюда приехала. Последние месяцы Лаваль жил в Лютеции, в поместье наведывался на один-два дня. Дел он здесь не вел, никого и никогда не принимал. Переправить к жене какие-то документы перед арестом не мог, все было проделано внезапно. Что ей тут понадобилось?
Монжо пожал плечами.
— Что гадать? Сможем — узнаем.
— Да, ты прав. Иди к себе, буду лицо лепить. Сделаю эдакую пышную брюнетку южного типа…
— С родинкой над губой, — дополнил он образ.
— Вот именно.
Итак, я продолжала слушать юного графа, перешедшего с описания достоинств элкхаундов на рассказ о том, какую дичь и в каких количествах удавалось ему добыть в окрестных лесах. Улыбаясь и кивая, я внимательно изучала ауру собеседника. Да, как я и говорила — нет ни следа способностей к магии, только небольшой Дар. Непонятно пока, к чему именно, но это в любом случае вряд ли могло заинтересовать Яначека. Бывает, что человека, не способного к магии, боги одаривают неким талантом, чаще всего не очень полезным: умение подражать голосам, способности к языкам, как у моего правнука Норберта, или возможность отличать цвета с закрытыми глазами…
— Прошу к столу, господа, — прервал мои размышления голос хозяйки дома.
Обед был сервирован в малой столовой, относительно небольшой. Во всяком случае, для компании, собравшейся за столом, в самый раз. Как я и предполагала, за обедом нам представили Марию, младшего ребенка Лавалей. Гувернантка привезла ее в кресле-каталке, поставила кресло рядом со стулом графини и сама села с другой стороны.
Мария Корбюзон де Лаваль выглядела… неожиданно. Для десятилетней девочки она была совсем крошкой — рост, ручки-спички, крохотное личико. Для ребенка, проболевшего всю свою жизнь, она была чересчур румяной, веселой, активной. Помнится, Лаваль писал, что она не могла ни ходить, ни говорить, а сейчас голосок ее звенел, пока она рассказывала матери о прочитанной ею сказке. Я переключилась на магическое зрение, и только усилием воли сумела не отшатнуться, не ахнуть, вообще никак не выдать себя. В ауре девочки была хорошо видна способность к магии. Черно-алые пятна: некромантия, магия крови, магия смерти.
Вот зачем приехала сюда Джулия Макмердок: Яначек не просто вылечил ребенка, он присмотрел себе ученицу…
Тем временем Оливия с удовольствием рассказывала баронессе о том, как счастлива она, что к ней в тяжелую минуту приехала ее школьная подруга, София — ах, шесть лет в одной келье в монастырской школе! Я оторвалась от созерцания грозных сполохов в ауре маленькой Марии и включилась в общий разговор.
— София, а вы маг? — неожиданно спросила баронесса Макмердок.
— О нет, к счастью! Я не унаследовала от моих родителей магических способностей, получила только Дар.
— И какой же? Или это секрет? — продолжала допытываться та.
— Ну что вы, Джулия, никакого секрета. Я могу создавать фантомы — ненадолго, и получаются у меня почему-то только цветы. Но все же это бывает приятно, правда, милая? — повернулась я к Марии, одновременно щелчком пальцев создавая перед каждой из присутствующих женщин букет.
Перед девочкой оказались ландыши, перед Оливией — хризантемы, ну, а баронессе достались ярко-алые маки.
— Очень красиво! — захлопала в ладоши Мария. — А я тоже могу!
И она ткнула пальчиком в самую середину своего букета. На длинном зеленом листе ландыша появился бронзовый жук.
Боковым зрением я заметила, как глаза баронессы на мгновение сузились. Да, девочку нужно увозить срочно. И немедленно начинать обучение. Маг такой силы с природными способностями в магии смерти не может оставаться необученным, иначе это чревато большими неприятностями, и для нее самой, и для окружающих.
Мои букеты развеялись минут через пятнадцать, как раз к десерту. Я к сладкому равнодушна почти всегда, поэтому попросила подать мне фруктов и немного аква-виты. Мой образ легкомысленной разведенной дамочки от этого, я думаю, не пострадает.
После обеда гувернантка увезла Марию, а взрослые перешли в гостиную, где и устроились за кофе и ликерами. Баронесса немедленно начала новую атаку, все-таки чем-то я вызвала у нее подозрения.
— Скажите, София, вы ведь постоянно живете в Лации?
— Да, в Медиолануме, — кивнула я. Ну-ну, попробуй поймать меня на незнании города, где я прожила почти десять лет. И не худшие годы, надо заметить — как раз тогда и начинался мой роман с последним мужем, Ласло…
— И вы так быстро сюда примчались после известия о гибели графа! Вот что значит настоящая женская дружба!
Если учесть, что никакого сообщения о смерти Лаваля не было нигде, получается, что ты прокололась, милая.
— Что вы, Джулия! Я и не знала ни о чем, просто заехала в гости, мы давно уже договаривались с Оливией, что я навещу ее. А тут уже узнала о таком несчастье… Только мне кажется, что в газетах не было некролога, разве не так, Пьер? Ох. Оливия, прости, что мы напомнили тебе о твоем горе! Я такая неуклюжая!
— Ничего, дорогая, — холодно ответила вдова, глядя при этом на баронессу, и решительно поднялась из кресла. — Что ж, время позднее, все устали. В ваших комнатах все готово для отдыха.
Отдыхать мне было еще рано. Я выждала часа полтора, проведя их за чтением Вестника Магической Академии — ни одной интересной статьи, ни одной новой разработки, кстати. Вернусь в Лютецию, надо будет хорошенько пнуть редактора: если новости не идут к тебе сами, значит, надо за ними побегать! Когда дом затих, я отложила коммуникатор и вышла из комнаты. Свет в коридоре был пригашен, только одна лампа освещала лестницу. Я остановилась на верхней ступеньке, чтобы сообразить, где покои хозяйки, как вдруг толчок в спину отправил меня в полет, и свет погас.
Глава 22
Сознание возвращалось ко мне рывками. Поначалу я поняла, что у меня сильно болит левое плечо. Ну, по крайней мере, это означает, что я жива. Подтверждался этот радостный факт еще и тем, что я хорошо слышала спорящие совсем рядом голоса — мужской и женский.
— Ты идиот! — шипела женщина, в которой я без удивления узнала прекрасную Джулию. — Ты кусок дерьма, я тебя вытащила из помойки, а ты даже не в состоянии выполнять приказы!
Дальше полился поток таких слов, которые я отказываюсь воспроизводить на бумаге. Ну, надо же, как она умеет разговаривать, а еще баронесса!
