Наталья Павлищева - Авантюристка. Возлюбленная из будущего
– Я же сказал: если будете хорошо учиться и вести себя.
– А если не буду? – во мне попросту взыграл строптивый нрав.
Арман спокойно пожал плечами:
– Тогда необитаемый остров. Просто позволить вам делать что угодно и менять историю я не могу. У вас и без того ничтожные шансы вернуться в свое время.
– Значит, они есть?!
– Конечно. Проживете еще три с половиной сотни лет тихо, как мышка, и окажетесь в Париже 2008 года.
– Как можно прожить триста пятьдесят лет?! Да еще и ничего не изменив в этом мире?
– Вы же бессмертны. А вот по поводу изменений… Я вам все время твержу, что жить надо скромно и незаметно, но вы все время вмешиваетесь не в свои дела и влипаете в разные авантюрные истории.
Я поскучнела. Триста пятьдесят лет… Вернее, уже триста сорок восемь, но это все равно. Бессильно опустилась в кресло перед камином.
– Эй, не все так плохо, – окликнул меня супруг. Арман присел передо мной на корточки, взял мои руки в свои, участливо вгляделся в лицо. – Анна, у вас есть шанс все исправить, только слушайте мои советы, мои, а не Мари, например.
– За триста пятьдесят лет я научусь послушанию.
Он резко поднялся, отошел к окну, несколько мгновений стоял молча, потом тихо произнес:
– Если научитесь раньше, то триста пятьдесят лет не понадобятся. И поймете, что послушание нужно вовсе не из моей прихоти, а чтобы вы ничего не изменили в прошлом своего мира.
– Я могу вернуться раньше?
– Это будет зависеть от вас, а не от меня. И не пытайтесь от меня скрыться или меня избегать.
– А вы обещайте не входить в мою спальню без моего согласия.
Арман рассмеялся:
– Вообще-то, я имею на это право, но обещаю. В то же время моя спальня будет для вас всегда открыта. Мадам… – он наклонился, чтобы поцеловать мою руку, – не переживайте, но запомните – я муж очень ревнивый.
Если честно, внутри у меня что-то шевельнулось. Ревнивый… Но он тут же умудрился все испортить.
– Я не могу позволить вам натворить глупостей и родить детей от какого-нибудь недостойного любовника.
Я просто задохнулась от возмущения.
– А от вас можно?!
– От меня – да, даже нужно. И вы сделаете это не раз.
– Вы достойны?
Глаза Армана смеялись, когда он оглянулся перед дверью:
– Вы позже это поймете. В вашем распоряжении три часа, потом нас ждут гости.
Я не успела сказать гадость вслед, он скрылся слишком быстро. Душила злость, но что я могла? Ничего, он прав. Лучше быть его супругой, чем чьей-либо еще. Если до конца честно, в этом «лучше» присутствовало не только понимание, что лишь Арман может без потерь провести меня через эти три с половиной столетия, но и еще что-то. Оглянувшись мысленно вокруг, я могла честно констатировать, что имей я возможность выбирать, пожалуй, выбрала бы именно его.
Вот черт, я что, влюбилась?! Ну уж нет, этого Арман от меня не дождется! Я сама приду к нему в спальню? Не приду, вот все триста пятьдесят лет просижу в этой спальне одна, приросту паутиной к креслу, но не приду. И пусть он тоже порог не переступает.
Но остаток ночи я провела в размышлениях об Армане. Кто же он такой, что умеет свободно передвигаться во времени и пространстве? Вдруг озарило понимание, что от такого человека родить детей невозможно. Наверное, именно потому он и женился на мне, иначе как? Мария ведь за столько лет пребывания ни разу не была замужем, и детей у нее не было.
Меня охватили противоречивые чувства – успокоения и легкой досады, словно невозможность иметь детей от Армана была благом и потерей одновременно.
За окнами уже зарозовело утро, когда я, наконец, решила для себя, что поживем – увидим. На этом сон меня и сморил.
Утром я едва не закричала, увидев перед собой герцога. Он был одет в рубашку, расстегнутую на груди, и тонкие домашние лосины, не скрывающие ни одной детали фигуры. Рывком натянув на себя покрывало, я зашипела:
– Вы?! Вы же обещали не ходить ко мне в спальню!
– И вам доброе утро, герцогиня. Я сделал это, не подумав. По утрам мне все же придется выходить из ваших покоев, чтобы не вызвать ненужных сплетен, вы не находите? Кстати, как вам спалось в одиночестве?
– Прекрасно!
– А мне без вас плохо. Но я послушен.
В дверь постучали, Арман объяснил:
– Я приказал принести завтрак сюда, так будет лучше.
В мгновение ока он оказался рядом со мной на краю постели и крикнул, чтобы входили. Нам действительно принесли завтрак на серебряном подносе. Показав, чтобы поставили на стол, Арман поблагодарил и жестом отпустил служанку:
– Милена, я поухаживаю за герцогиней сам.
Он действительно налил мне шоколад:
– Дорогая, вы любите шоколад? Возьмите миндальные пирожные, мой повар хорошо их готовит…
– Как долго мы проживем в Бриссаке?
– До тех пор пока вы не забеременеете.
Я едва не подавилась кусочком пирожного, но что ответить на такое заявление, просто не знала. Арман смотрел с веселым любопытством.
– Постучать по спине?
– Нет, спасибо.
Его реакция заставила взять себя в руки и ответить в том же духе:
– Значит, надолго…
Он кивнул:
– Вы меня успокоили, я боялся, что скажете «навсегда».
– Арман!
– Да, дорогая? – Лицо близко к моему, в глазах все те же смешинки. – Вы полагаете, что я не сумею вас соблазнить? – Кончик языка плотоядно облизал верхнюю губу, взгляд при этом просто впился в мои губы.
В состоянии тихой паники я поинтересовалась:
– Зачем вам это?
– Во-первых, – Арман уже перешел к столу, и я невольно залюбовалась стройными ногами, обтянутыми тонкой кожей панталон, – я предпочитаю, чтобы вы рожали от меня детей по любви, такие дети красивей и счастливей. – Перехватив мой взгляд, он усмехнулся. – Чем это вы так заинтересовались, моими ногами? Я же говорил, что соблазню и даже совращу вас.
Я поспешно нырнула под простыню по подбородок и выдавила:
– А во-вторых?
– Во-вторых… во-вторых, я действительно хочу этого и постараюсь, чтобы вы захотели тоже. И довольно скоро.
Вот тут он несколько ошибся, но не потому что не мог соблазнить меня, если честно, я была готова сдаться на милость победителя немедленно, просто из Парижа пришло срочное сообщение, что кардинал Мазарини совсем плох, и нам следует немедленно вернуться.
– Вот вам и медовый месяц, – вздохнул Арман. – Придется продолжить в Париже.
Хорошо хоть не в Венсеннском замке, куда удалился наш дядюшка, я этот замок не любила, он больше похож на тюрьму, чем на дворец.
Двор следом за умирающим кардиналом перебрался в Венсенн. Несмотря на тяжелое состояние дядюшки, мы с Арманом и Мари остались дома во дворце Мазарини. Никто не интересовался почему, все прекрасно понимали, что Его и Ее Величествам (причем королевам сразу двум) не будет приятно видеть Марию Манчини подле королевских особ.
