Руины (ЛП) - Уэст Джиллиан Элиза

— Ты заботишься о ней, — заметил я.

Лицо Сидеро смягчилось.

— Да, Ваша Светлость. Как только Вы себе разрешите, забота о ней станет естественной.

Я кивнул, не зная, что ответить на подобное признание.

Вздохнув, я приступил к перевязке. Ране нужно было время, чтобы дышать после тщательной очистки от смолы кратуса, и важно было убедиться, что ничего не осталось. Глубокий сон, в который она погрузилась, был нормальным для бога после таких ранений — её тело нуждалось в восстановлении.

Сидеро, тихо обойдя кровать, оставил на её краю чёрный халат с вышивкой золотых листьев на воротнике и манжетах.

— Еда у камина, чтобы она поела, когда проснётся.

Я кивнул, не отрываясь от повязки, которую накладывал на её бок. Клинок проник между пятым и шестым ребром, опасно близко к лёгким.

— Сидеро… — Он остановился у двери, и я поднял взгляд. — Спасибо.

На его лице мелькнуло удивление, прежде чем он приложил руку к сердцу и склонил голову.

— Это честь для меня, Ваша Светлость.

Дверь закрылась за ним с мягким щелчком.

Я снова повернулся к Оралии, проверяя, не слишком ли тугая или слабая повязка, и, удовлетворённо выдохнув, собрал оставшиеся медицинские принадлежности и положил их на прикроватную тумбочку.

— Король и целитель…

Я обернулся, широко раскрыв глаза, когда она медленно открыла свои, мягкая улыбка тронула уголки её губ. В горле разлилось тепло, когда она глубоко вдохнула, морщась от боли.

— У меня много талантов, — пробормотал я.

Она приподняла бровь.

— В этом я не сомневаюсь.

Смех сорвался с моих губ, ощущение почти чуждое моей опустошённой душе. Её лицо всё ещё было бледным, но не таким, как раньше. Впервые я заметил созвездие веснушек, разбросанных по её щекам. Этот вид что-то перевернул глубоко внутри меня.

— Ты голодна?

Она кивнула.

Не сдержав импульса, я осторожно поднял её на руки, радуясь, что она лишь слегка поморщилась.

— Не нужно меня нести, — пробормотала она, хотя её руки обвились вокруг моей шеи, а голова опустилась на грудь.

— Как же я тогда покажу, насколько я сильный и способный бог? — поддразнил я, фраза сорвалась с моих губ, словно отголосок того, кем я был когда-то.

Оралия отстранилась, её тёмные глаза расширились от удивления, прежде чем она разразилась звонким смехом. Звук заполнил комнату, напомнив мне, как звёзды мерцали на небе, когда моя мать создавала созвездия.

Это было прекрасно.

Она была прекрасна..

ГЛАВА 27

Оралия

— Когда именно начнётся твой выговор? — спросила я, изо всех сил сдерживая гримасу боли, пока Рен осторожно усаживал меня на диван перед огнём.

Он замер, словно решая, куда сесть, или, возможно, размышляя, что я имела в виду. В конце концов он потянулся к накрытой миске на столе и передал её мне.

— За то, что бросилась на клинок Элестора, — уточнила я, принимая миску, — за то, что всё усложнила.

Его глаза потемнели, а рот сжался в напряжённую линию.

— Зачем ты это сделала? — В его голосе было что-то, что звучало как лёгкий отголосок боли.

Я взвесила миску в руках, вдыхая насыщенный аромат бульона. Закусив губу, я вздохнула и посмотрела на него. Его глаза были широко раскрыты, губы чуть приоткрыты, и он всё ещё не сдвинулся с места, когда я заговорила.

Горящие солнца, это тот самый бог, который волок меня сквозь туман?

— Почему, Оралия? — повторил он.

Мое имя на его губах звучало так необычно, что я задрожала, не в силах остановить слова, которые сами сорвались с губ. Я смотрела на миску, чтобы не встречаться с ним взглядом.

— Ты сказал, что Тифон нуждается в моей силе, что я — оружие, которое он может использовать. Если бы я вернулась, он бы использовал меня, чтобы захватить Инфернис… Я… я не могла этого допустить.

Он медленно опустился рядом со мной на диван, сжав руки в кулаки. Его тепло словно змейкой скользнуло по моей коже, и я изо всех сил старалась не поддаться искушению приблизиться.

— Если бы ты вернулась к нему, и он нашёл способ уничтожить меня, ты могла бы стать правительницей этого королевства, — пробормотал Рен. — Только твоя магия смогла бы поддерживать эти земли.

— Я стала бы марионеткой на смертельных нитях, — возразила я. — Я лучше умру, чем позволю этому случиться.

Мы долго смотрели друг на друга. Я видела в его глазах понимание причин моего поступка. Возможно, в глубине его тёмных глаз скрывалось даже уважение. Но молчание затянулось, и его взгляд стал таким глубоким, что мои щеки начали пылать, а в животе закрутились странные ощущения. Его взгляд скользил по моим скулам, вдоль линии челюсти, пока не остановился на губах.

Его рука едва заметно дёрнулась.

— Завтра, — сказал он вдруг.

Я моргнула, смутившись.

— Что?

Он откашлялся, отводя взгляд.

— Выговор будет завтра. А пока ешь, тебе нужно восстановить силы.

Я не сопротивлялась, когда он поднёс миску к моим губам. Аромат был слишком соблазнителен. Я сделала глоток густого горячего бульона и почувствовала, как лёгкая дрожь пробежала по телу. Рен вздохнул и встал, отходя от дивана. Я подумала, что наш разговор окончен, но вдруг почувствовала тяжёлую ткань на своих плечах и его руку, забирающую миску.

— Не торопись, — мягко пожурил он.

Я позволила ему забрать миску, пока просовывала руки в рукава халата. В груди кольнуло от этого жеста, и в глазах защипало, но я проглотила эмоции.

— Ты научишь меня? — спросила я, моргая, чтобы отогнать эти ощущения. Мне показалось, или он специально сел рядом, а не в кресло напротив?

Он задумался, передавая мне миску обратно. Наши пальцы соприкоснулись, и тепло тут же разлилось по моей руке, достигая лица. Каждое прикосновение было похоже на откровение, как цветок, раскрывающийся под полуденным солнцем — значимым и меняющим душу.

— Если ты этого хочешь, — ответил он с лёгким наклоном головы. — Возможно, утром. К тому времени ты будешь почти в порядке.

— Думаешь, так быстро? — недоверчиво спросила я.

Он кивнул, убирая прядь волос с лица, а затем оперся рукой о край дивана, кончики его пальцев были всего в дюйме от моего плеча.

— Да. Теперь, когда смола покинула твой организм и ты ешь, твоё тело начнёт восстанавливаться.

Его рука на диване невольно дёргалась в такт словам. Время от времени кончики его пальцев касались моих волос. Каждое прикосновение посылало еще один всплеск тепла по позвоночнику, а в животе зарождалось волнение.

— Сколько времени потребовалось тебе, когда ты лишился своих крыльев? — неожиданно вырвалось у меня.

Рен замер, его пальцы дрогнули. Секунды тянулись, прежде чем он вздохнул, осторожно сжав кулак вокруг пряди моих волос.

— Некоторое время, — прошептал он так тихо, что я едва расслышала.

Я вспомнила его крылья, украшавшие каминную полку в библиотеке. Как они блестели в свете огня, как они каждый раз привлекали мой взгляд.

— Они прекрасны, твои крылья, — мягко произнесла я.

Тени огня играли на его лице, углубляя впадины скул. Его глаза скользнули к полу.

— Прошло так много времени… Я почти забыл, как они выглядят.

В его глазах плескалось отчаяние. Я поставила миску обратно на стол. Я зашипела сквозь зубы от боли. Он вздрогнул, рука метнулась, чтобы поддержать миску, пока она преодолевала последние несколько дюймов до подноса. В его глазах читалось что-то вроде упрека за мое поспешное движение, но я накрыла его руку своей, когда он попытался положить ее обратно на бедро.

— Они прекрасны, Рен, — повторила я, чувствуя, как сердце трепещет от произнесённого имени. — Чёрные, как ночь, дикие, устрашающие и внушающие трепет — такие же как ты.