Елена Муравьева - ПЛАН «Б»
К сожалению, правда дошла до Таты с изрядным опозданием. Да и то благодаря случаю.
Как-то, сидя в туалетной кабинке, она услышала чужой разговор:
— Наш вчера с приятелями опять всю ночь куролесил. Девок подобрали на бульваре, штук пять, и ко мне завалили.
— И что?
— Девок раздели, на пол положили, еду на них, как на стол, выставили, и давай обжираться.
— А потом?
— Потом суп с котом. Ты прямо, как маленькая. Можно подумать, не знаешь, что он потом вытворяет.
— Да, я не про потаскух. Тебе что-то обломилось?
— Как же.
Полилась вода, заглушая беседу.
— И что?
— Как обычно. Перекемарил час-другой и целую ночь спать не давал, всю измочалил. Кобель чертов!
— Не скажи, у меня в прошлый четверг, едва не оконфузился.
— С каждым бывает…
Тата с трудом проглотила, ставший в горле ком. Он сказал: «Ночь не спал, болели почки… дел много… неприятности…»
— Ты в курсе, что поблядушка его опять наотрез отказалась от премии. В благородство все играет, дура. За копейки и мозги сушит и пизду подставляет. По три раза на дню шляется к нему в кабинет, на потеху всему офису, королеву из себя корчит и не догадывается, что он уже глаз положил на другую.
— Ты тоже заметила?
— Не слепая.
— Эта Олька из отдела продаж — отпетая стерва. Сразу потребовала отдельный кабинет.
— Да уж…
Хлопнула дверь. Сплетницы покинули дамскую комнату. Тата — свое убежище. Она была в отчаянии. Подозрения подтвердились. У Игоря кто-то есть! Он перестал приезжать по выходным, отговаривался занятостью. Крайне редко наведывался вечерами, ссылаясь на обилие работы и усталость. Встречи происходили в основном в его кабинете, действительно, часто, утром, в обед и под конец рабочего дня.
Он звонил, бросал небрежно:
— Зайди!
Она неслась на крыльях своей любви, стараясь не думать про чужие косые взгляды и издержки бытия: жалкий комочек белья на полу, задранную выше пояса юбку, несколько торопливых телодвижений на столе в звенящих опасностью и возбуждением минутах. И напрасно. Думать, как известно, полезно.
Тата глубоко вздохнула, стараясь унять волнение. Как же теперь жить? Хорошо бы сойти с ума, но разве по заказу получится?
Тут, словно в насмешку, грянул звонок:
— Зайди! — попросил-приказал любимый.
Она глухо ответила:
— Не могу. Еду в налоговую.
— Жаль, — он положил трубку первым. И вскоре, оставив труды праведные, укатил с работы. Не один.
Тата не поленилась, проследила, проверила. Игорь увез обедать Ольгу — нового менеджера по продажам. В ресторане парочка покушала, пообжималась и отправилась на квартиру к Ольге. Безусловно, не готовить очередную сделку.
Тата тоже пошла домой. Страдать и готовить отмщение. Ей понравилось оставлять последнее слово за собой.
Вскоре она сообщила бывшему возлюбленному неприятную новость. Он либо платит отступное — деньги Игорь любил больше всего на свете — либо партнеры-уголовники или налоговая (на выбор) узнают о некоторых деталях ведения бизнеса.
Тата положила на стол, на котором еще недавно занималась сексом, папку с информацией.
— Что ты можешь, курица?! Ты не знаешь, с кем связалась!
Тата пожала плечами.
— Как финансовый директор фирмы я знаю все.
— Сука.
Игорь сидел бледный, растерянный, разоблачение грозило многими бедами.
— Сколько ты хочешь?
— А сколько стоят растоптанные надежды и полтора года моей жизни?
Это была лирика, не стоящая внимания.
— Назови сумму.
Она произнесла цифру. Он взвыл.
— Двадцать тысяч! Но деньги в деле, подожди хоть месяц.
— Не моя забота, — отрезала, — завтра — крайний срок.
Немалая материальная компенсация помогла не только утешить уязвленные амбиции, но и стала приманкой, на которую клюнул Олег.
Следующая большая проблема в жизни Таты притормозила у обочины, открыла дверцу белоснежного «Бентли» и предложила:
— Крошла, садись, прокачу.
«Да пошел ты…» — ответная фраза застряла в горле.
Едва, взглянув в синие, наглые, усмешливые глаза, Тата мгновенно позабыла обо всем на свете. Перед ней был самый настоящий ПРЫНЦ на белом коне. Прекрасный незнакомец между тем повторил:
— Так что, хочешь или нет?
— Хочу, — загипнотизированная звуками божественного голоса призналась Тата, плохо понимая, в чем идет речь.
— Отлично, тогда вали сюда!
Она послушно исполнила волю новоявленного повелителя и провалилась в очередной роман, как в бездну.
По трезвому размышлению, коего у Таты тогда не было в помине, Олег походил на сериального злодея-искусителя. Или рядового альфонса.
— Поживу у тебя, — сообщил он, оглядев «хоромы». — Хата ничего. Если продать приличный куш можно взять. И барахлишко в порядке. Ты тут одна обитаешь?
Красавец разгуливал по квартире голым, отчего Тата пускала слюни от вожделения и теряла остатки благоразумия. «Да. Живу одна. Хочешь, подарю все и квартиру перепишу», — позыв к неожиданной щедрости оборвал Внутренний Голос.
— Разве я похожа на хозяйку? — наглый советчик заговорил вслух. — А я тут сбоку припека, сторожу квартирку богатых родственников.
Синь в мужских глазах подувяла:
— Деньги у тебя, хоть есть?
Обилие новых дорогих вещей не позволило сказать: «нет». К тому ж решался основной вопрос современности — останется небожитель или исчезнет — поэтому Таты поспешно призналась.
— Есть, есть.
— Замечательно. Тогда мы идем сегодня в ресторан.
Полученных от Игоря двадцати штук хватило ненадолго. Когда деньги закончились, милый собрался на поиски нового счастья.
— Я без тебя пропаду. — Тата валялась в ногах, хватала за колени, целовала ботинки. Лохматая, в черных подтеках туши и алой кляксе размазанной помады, она даже самой себе была страшна.
— Прощай, — Олег перешагнул через нее в прямом и фигуральном смысле и скрылся. Умчался на своем «Бентли» потрошить другие кошельки и разбивать другие сердца.
Месть доставила Тате мало удовольствия. Но требовалось уплатить дань привычке и как-то ночью она подобралась к белоснежному авто, и оприходовала чудо-коня ломом. Потом под истошный вопль сигнализации она бежала по ночному городу, глотала слезы и думала, как просто жить на свете, когда никто никому не запрещает творить зло.
Утешал Тату после пережитых злоключений тридцатилетний аспирант Коля. Мизерная зарплата в средней руки университете, диссертация ни о чем, подработка за копейки курьером. Зато честный — не ограбит, добрый — не обидит, бескорыстный — не потребует ничего. В самый раз!
