Елена Муравьева - ПЛАН «Б»
Тата опустилась на табуретку. Недоуменно уставилась на руки. Чем они занимаются в крошеве овощей? А, салат…
«Я буду контролировать порядок только в собственной жизни. Остальные как-нибудь устроятся сами», — решение долго искать не пришлось.
— Ты сможешь равнодушно относиться к бедам родных и не принимать близко к сердцу их проблемы? Ответь только честно, как на духу, — поинтересовался Внутренний Голос.
«Не знаю».
— Тогда тебе придется выбирать между беспокойством и опекой.
«Но их много, а я одна. Разве честно взваливать на мои плечи ответственность за всех?»
— А кто взваливает-то?
Действительно, обвинять было некого.
«Но меня же проучили за что-то…»
— Это ты так решила. На самом деле все может быть совсем не так и тебя никто не наказывал.
«Ты хочешь сказать, что бабушка была не права?! Не смеши меня!»
— Подумай сама: не произошло ведь ничего страшного. Так бывает: банки лопаются, магазины закрываются, бывшие инженеры остаются без работы, а квартирный вопрос берет за горло. Все это называется реальность и ты с ней в кои веки, наконец, столкнулась.
«Значит, мне не обязательно становиться берегиней? Если честно, я с ужасом представляю себя в этой роли. Мне не хочется заботиться о других, не хочется предотвращать и исправлять чужие ошибки. Опека занимает бездну времени и энергии. И, главное, никогда не заканчивается».
— Ты свободна в своем выборе. Твоя жизнь — ты и решай. Бабушка по своей воле поддерживала семью и с помощью чар улучшала хорошее и нивелировала плохое. Ты с тем же правом можешь, как подхватишь эстафету, так и самоустранишься.
Наспех вытерев руки, Тата достала из письменного стола записи, которые вела в пору ученичества. Где же нужное место? Вот…
«Многие молодые волшебники входят в мир чар со своими старыми, немагическими взглядами, выработанными в обычном социуме. Однако чародейство — особая сфера. Здесь, к примеру, трудно установить грань между «мое» и «чужое», так как сверхординарные возможности подразумевают и незаурядную меру ответственности.
К сожалению, принимая первое, маги часто отвергают второе, создавая, таким образом, внутренне противоречие между «могу» и «хочу». Для людей подобный коктейль из желаний, комплексов и эмоций чаще всего безопасен. В магии же, отражающей сущность личности, внутренняя борьба, усиленная волшебством, выходя во внешний мир, приводит к тяжким последствиям. Причем, страдает и мир, и маг. Как минимум, за отсутствие внутренней гармонии и целостности, чародею приходится платить истощением потенциала. Как максимум, если противоречие слишком велико, не исключен и летальный исход.
Однако риск этот можно устранить довольно простым способом. Надо лишь изменить восприятие действительности. Маг может и должен корректировать свою личность. Постоянное духовное развитию (включая гармонизацию личности и постоянное познание) является не абстрактным благим пожеланием, а рабочим навыком. Впрочем, выработка и развитие гибкого логического мышления, критичности, адаптивности к новому делает сильнее и увереннее каждого человека, вне зависимости от способностей».
Телефонный звонок заставил прервать чтение.
— Здравствуй, Тата.
Ну и дела, объявилась подруга отца
— Как Михаил?
— Плохо. Выпивать стал.
— Он же всегда меру знал!
— Знал, да забыл. Вам-то, собственно, какая разница? Вы же расстались. Или …
— Не знаю. Передай, я звонила.
— Ладно.
Тата удивленно покачала головой. Она еще не до конца разобралась в себе, а вселенная уже двинулась на встречу? Или это совпадение? Какое там. Через неделю отец съехал. Вскоре позвонила мама.
— Банк нашей Барбары выкарабкался, и она на радостях даже кольцо с бриллиантом себе купила. Я новые пирожные запустила в продажу, теперь от покупателей нет отбою. У Вадима тоже дела пошли на поправку.
— Вот и хорошо.
Все уладилось. Но не само собой. За мгновение до звонка папиной подруги Тата, тяжело вздохнув, обреченно подумала: «Зачем я читаю прописные истины, зачем морочу себе голову? Надо, значит надо. Кто, если не я? Никто! Кто-то же должен! Не хочется, ясное дело. А придется! Я же их люблю. Даже папу!»
Глава 2. Мужчины и годы
Следующие три года стали для Таты школой жизни. Она училась профессии, взаимодействию с коллегами, начальством, подчиненными, которые вскоре появились, и получала по этим «предметам» исключительно хорошие оценки. А вот хитрая наука отношений с мужчинами, к сожалению, ей ни как не давалась.
Первый серьезный урок преподнес Андрей.
Узнав, что жених спит с лучшей подругой, Тата сразу же уволила обоих. Однако Андрей со временем вымолил прощение и даже уговорил ее сходить в ЗАГС. О чем Тата пожалела очень быстро и очень сильно, так как официальный статус обострил в любимом настойчивую, можно сказать, навязчивую идею устроить дела за ее счет.
Едва переехав, дражайшая половина возжелала быть занесенной в акт о приватизации «хором».
— Нет, — отказалась от сомнительного мероприятия Тата.
— Почему? Нежели, ты мне не веришь?
— Представь себе, не верю.
Подозрительность — болезнь хроническая. Заразившись, вернуться к святому неведению и искренности, ох, как трудно. Тата даже не пыталась. Обжегшись на молоке, она старательно дула на воду.
— Ты не права, — не обиделся Андрей, — я стою доверия.
Врал. Ничего муженек не стоил.
Как-то Тату остановил сосед, и, явно смущаясь, выдал:
— Таточка, прости Бога ради. Не подумай, будто я навязываюсь или лезу, куда не следует, но я тебя с детства знаю…
— В чем, собственно, дело?
— У вас проблемы с деньгами?
— Не понимаю, — удивилась Тата.
— Я недавно встретил у подъезда некоего субъекта. Личность, между прочим, подозрительнейшая. Дает копейки, — от беспокойства сосед говорил торопливо и не связно. — А я бы не поскупился…
— Кого вы видели, я не поняла?
— У вас в доме был оценщик. Он жулик, бандит. Если вы продаете что-то из обстановки, я с удовольствием куплю.
От былого великолепия в доме осталась: стильная ореховая горка, заполненная коллекцией мейсенского фарфора середины 18-го века; зеркало старинное необычной формы и кабинетный дубовый гарнитур. Горка и гарнитур — середина 19-го века, работа известного мастера Нащекина — особых эмоций у Таты никогда не вызывали. А вот зеркало и фарфор она обожала. Огромное, чистой воды венецианское стекло обрамлял венок из резных виноградных ветвей. Три птички клевали ягодки, десять жучков выглядывали из-под листьев. Оправа крепилась к т-образным перевернутым лапам в виде крепеньких купидонов, сидящих верхом на огромных лохматых псах. Тельца ангелочков служили поддержкой зеркальной глади, туловища собак обеспечивали устойчивость сооружению.
