Миша (ЛП) - Бартон Кэти С.

– С какой стати ему понадобилась такая, как я? –Марибель рассмеялась, и Хан присоеди-нилась к ней. – Я странная, отсталая и ничего не знаю.

– Неправда. Я так понимаю, что ты бегло говоришь по-французски, чертовски хорошо иг-раешь в шахматы, хорошо разгадываешь кроссворды, и все это заставляет меня думать, что ты намного умнее, чем кто-либо когда-либо думал о тебе,– Хан отвернулась, когда стала следую-щей в очереди. – С какой стати ты собираешься взяться за эту работу? Это ниже твоего досто-инства, и ты можешь сделать все, что угодно. Это не для тебя.

– Мне нужно работать. Я не могу сидеть у Миши целый день и ничего не делать,–Марибель разбушевалась. – Ну, я так же не могу жить за его счет. Может, у него и есть деньги, но я не собираюсь сидеть у него на шее. Я должна работать, чтобы платить за то, что хочу.

– Ладно, я поняла. Но ты должна знать, что он даст тебе все, что ты захочешь. А насчет того, чтобы сидеть на его шее? Не знаю, понимаешь ли ты, насколько они богаты, все мои мальчики. Они очень хорошо распорядились своими деньгами, и у них есть прекрасная занач-ка,–позвали Хан, и она посмотрела на Марибель.

– Что же мне делать? Быть женщиной, которую я ненавижу? Та, что проходит через аэро-порт, как будто она владеет миром и ей нечего показать? Неужели мне каждые несколько лет рожать ребенка и надеяться, что Миша никогда не устанет от меня? – Хан оглядела комнату. – Здесь есть люди, которым эта работа нужна больше, чем мне, но мне нужно что-то.

– Работай на «Поисково-спасательныйотряд Лэннинга»,– Хан посмотрела на нее тогда. – Днем отвечай на звонки. Заполняй отчеты, которые лежат на столах по нескольку дней, потому что никто не хочет идти в офис в центре города. Делай кофе, и пусть Миша гоняется за тобой вокруг стола.

– А остальное? –Марибель снова фыркнула. – У тебя это хорошо получается. Это работает с остальным? Я просто нахожу это раздражающим.

Быстрый поцелуй в щеку и Марибель вывела ее из здания.

– Во-первых, Миша от тебя не устанет. Он очень любит тебя и никогда не устанет от тебя. Второе. Рожать детей? Это было бы прекрасно для всех нас. Но попробуй завести девочку. Я бы хотела испортить маленькую девочку, хотя бы раз. Третье. Да, это их бесит, но в отличие от тебя, они боятся меня. Мне придется потрудиться, чтобы заставить тебя бояться меня. Что касается работы, пожалуйста, возьми ее. Я ненавижу это. Хочу ходить в цветочные клубы, присоединиться к группе «Книга месяца» и иметь время на вязание. Не знаю как, но я могу научиться.

– Ты спятила, тебе кто-нибудь говорил об этом раньше? Или выжил, чтобы рассказать об этом? –Марибель покачала головой, когда они сели в лимузин, который остановился как раз в тот момент, когда они выходили из здания. – Ты это спланировала, не так ли?

– Да. А теперь мы идем по магазинам. Как бы ни льстили тебе Мишины рубашки, думаю, тебе нужно что-то новенькое. И, прежде чем ты начнешь жаловаться, что не хочешь тратить деньги, я–матриархат этой семьи, и ты сделаешь, как я говорю.

Они ехали неизвестно куда, когда Хан вспомнила о матери. Насколько она помнила, она никогда не ходила по магазинам. И Хан получала новую одежду только тогда, когда она полу-чала новую форму. Когда думала об этом, ей становилось больно. Хан посмотрела на Мари-бель.

– Я не люблю Мишу. Ты знаешь это, верно? –Марибель пожала плечами, и Хан почувст-вовала разочарование. – Он часто мне это говорит. Что он любит меня. Я не уверена, что он должен делать это, когда мы оба знаем, что наши отношения закончатся только болью в сердце.

– Моя пара была таким же человеком, как Миша перед тем, как ты вошла в его жизнь. Не столько холодным и бессердечным, сколько равнодушным. Даже после того, как мальчики на-чали появляться на свет, он обращался со мной и с ними, как будто мы были для него не более чем неудобством. Что-то, что– и я говорю это с тяжелым сердцем–то, что он должен терпеть, но не любить,–Марибель достала бумажник и протянула ей фотографию. Это были мальчики, ко-гда они были моложе, все красивые и все хмурые. – Их отец хотел эту фотографию. Он сказал, что когда другие люди спрашивали его о его детях, он хотел что-то, чтобы доказать, что они у него есть. Среди них нет ни одной улыбки. Знаешь почему?

– Он просил их не радоваться и не улыбаться? – Хан попыталась вернуть ее, но она пока-чала головой. – Я уверена, что он любил их хотя бы немного.

– Нисколько. Он даже говорил им об этом, когда мог. Потом Миша и Райдер... ну, они пе-рестали говорить это всем, включая меня,– Хан перевела взгляд с фотографии на Марибель. – До вчерашнего утра. Райдер вошел в кухню, и поцеловала меня в щеку. Он сказал нормальным голосом, как будто говорил мне это тысячу раз этим утром, что любит и лелеет меня. Когда он вышел из комнаты, я стояла такая ошеломленная, что едва могла дышать. А сегодня, перед са-мым уходом, Миша подошел ко мне и обнял, как большой старый медведь. Потом он сказал, что любит меня больше, чем считает возможным.

– И ты думаешь, я имею к этому какое-то отношение? –Марибель кивнула. – Не понимаю, как. Я едва знаю Райдера, а мы с Мишей просто...я думаю, это секс. Кажется, ему это очень нравится. Возможно, он просто вне себя от радости.

Марибель рассмеялась, и Хан покраснела. То, что в последнее время выскакивало у нее изо рта, было, мягко говоря, странным. Прежде чем она успела сказать, как ей жаль, Марибель обняла ее.

– Ты лучшее, что могло случиться с ними. И как бы сильно ты не хотела это отрицать, я верю, что ты тоже немного влюблена в них. Особенно в Мишу, – Хан покачала головой.

– Мы не влюблены, –Марибель только кивнула. – Нет. Мы просто два человека, которые были брошены вместе из-за какой-то извращенной судьбы. Я не верю в любовь.

– То, что до сих пор тебя никто не любил, моя дорогая, не значит, что ты не можешь этого иметь. Ты замечательная молодая женщина. И та, которой я буду наслаждаться в течение очень долгого времени,–дверь лимузина открылась, и Хан посмотрела на витрины магазина, прежде чем снова посмотреть на Марибель. – Ты собираешься жаловаться и не позволишь мне помочь тебе выбрать одежду? Тебе это не поможет, просто знай.

– Ты собираешься сделать это в любом случае, не так ли? –Она кивнула, и Хан почувство-вала, что слегка улыбается. – Думаю, ты мне нравишься, Марибель. Ты властная и заноза в зад-нице, но ты хорошая.

– Давай начистоту, дорогая. Я заноза в заднице. Теперь мы проведем день за покупками. Какой личный предмет тебе нужен больше всего? Сначала купим это, а потом купим что-нибудь в тон,– Хан спросила ее, почему нижнее белье должно соответствовать верхней одежде. – Потому что, мое дорогое дитя, у тебя есть пара, которая будет гадать, что у тебя под одеждой, каждый раз, когда ты войдешь в комнату,–прежде чем она успела что-то сказать, а что именно, оставалось для нее загадкой, им помогли выйти из лимузина и проводили в магазин. Хан чувствовала себя так, словно она находится в волшебной стране, и это ее не слишком волновало.

Их провели в маленькую комнату, где стояло несколько зеркал, по три в каждом. Прежде чем она села с Марибель, молодой человек, Тодди, отвел ее в салон и измерил. Он много шутил, и Хан не могла понять, в чем дело. Вопрос, казалось, расстроил его.

–Ты почти идеальная четверка. Я говорю почти, потому что у тебя большая грудь. Если бы ты была на размер или два меньше, тогда ты была бы идеальна. Теперь мне придется рабо-тать над этим несовершенством,–она приподняла бровь на него. – Я уверен, что твой муж их очень любит, но одевать тебя будет кошмаром. Ну, давай начнем.

Старт был именно тем, что они делали. Когда он хлопнул в ладоши, как флаггер на скач-ках, несколько женщин вышли вперед и начали стаскивать с нее одежду. Даже ее волосы были подняты и отмерены. Ханну никогда не касалось так много людей в таком количестве мест, и она, наконец, оставила попытки быть скромной.

Казалось, прошли часы. С нее сняли одежду, надели прелестное платье, а затем привели в порядок волосы. Хан тоже не имела права голоса, и когда ее спросили, кто был ее стилистом, она ответила: