Оплодотворенная человеком-волком (ЛП) - Райли Лионн

— Что я могу сделать? Она ясно дала понять, в каком мы положении, — я обхватываю рукой холодное пиво и погружаюсь в его прохладу.

— Что ж, если этому суждено случиться, она найдет способ вернуться к тебе, — говорит он. Я просто киваю, говорю банальности, чтобы закончить разговор, надеясь, что он прав, но зная, что шансов ноль.

В этот момент у меня звонит телефон.

Это Ди. Я спешу открыть сообщение так быстро, что чуть не роняю телефон.

Привет. Итак, нам предстоит важный визит ко врачу. Двадцать недель. Он сделает УЗИ и, возможно, сможет сказать нам пол.

Я прочитал сообщение один раз, потом еще раз, а затем в третий раз, просто чтобы убедиться, что правильно понял его.

Она приглашает меня на УЗИ. Она пишет мне, предлагая присоединиться.

Я готов выпрыгнуть из своей кожи, торопясь ответить прямо сейчас.

Я бы с удовольствием пришел. Назови дату и время, и я буду там.

Я кажусь чересчур нетерпеливым и нуждающимся, но мне все равно. Я сделаю все, чтобы быть рядом с ней, и это… это значимо.

Это важно для роста нашего детеныша.

В пятницу в час дня в офисе DreamTogether.

Она звучит очень резко, но я не возражаю. Я приму все.

— Это она? — спрашивает Калеб, когда я заверяю ее, что приду, и убираю телефон.

Я киваю.

— По крайней мере, это что-то. Она позволила мне прийти на обследование.

Калеб хлопает меня по спине.

— Тогда вот тебе возможность, — говорит он. — Покажи ей, что ты можешь быть лучше, чем она думает.

Не знаю, будет ли этого достаточно, но я чертовски уверен, что попытаюсь.

Когда я прихожу домой, я бегу к своему календарю, записываю встречу огромными красными буквами, а затем обвожу несколько раз для пущей убедительности.

Я увижу ее снова.

Но я должен помнить, что не могу ожидать от нее многого. Она начинает подпускать меня, и я не должен настаивать на большем, иначе рискую все испортить. Я обещаю себе, что в пятницу я буду самым вежливым, полностью платоническим отцом, каким только могу быть.



ДИ

В последнее время моя бессонница усилилась. Я допоздна засиживаюсь за просмотром повторов старых сериалов, но больше не хожу на ночные прогулки. Теперь я боюсь того, что может случиться, если Расса не будет рядом. По крайней мере, мои растения чувствуют себя хорошо — на самом деле процветают, у них больше листьев и соцветий, чем когда-либо с тех пор, как я начала их удобрять.

Но ничто не прогонит боль под моей кожей, глубоко внутри меня. Теперь, когда я знаю, что Билл не просто какой-то незнакомец, который трахнул меня лучше, чем меня когда-либо трахали в моей жизни, но и теплый, добрый врач, который работает в родильном отделении и думает о моих эмоциональных потребностях… Теперь еще труднее не представлять себя с ним.

Я не могу дать ему то, что он хочет. Я не могу быть такой, какой ему нужно, какой жаждут его инстинкты. Я подписалась выносить этого ребенка, а затем отдать его. Я не создана для того, чтобы заботиться о ком-то, быть чьим-то партнером, создавать с ним семью.

Все это просто большая ошибка.

Тем не менее, я решаю не рассказывать DreamTogether о том, что натворил Расс. И когда они присылают напоминание о том, что пришло время для двадцатинедельного приема, мои мысли сразу возвращаются к нему.

Он хотел бы знать об этом. И теперь, когда печать анонимности нарушена, нет причин не привлекать его к процессу развития беременности его ребенком.

Его ребенок, напоминаю я себе. Вот почему он должен знать. Особенно, если возникнет что-то вызывающее беспокойство, было бы лучше услышать его мнение о том, как мы справимся с этим.

Я хочу отправить еще одно сообщение и сказать ему, чтобы он не строил никаких идей, что это приглашение касается не нас двоих, а только благополучия его ребенка. Я просто сама не уверена, что это правда.



От флуоресцентных ламп в кабинете врача у меня действительно болят глаза. В последнее время я стала гораздо более чувствительна к свету, и это похоже на еще одно из тех маленьких раздражающих изменений, которые я испытываю с течением беременности. Например как то, что сейчас мне снова хочется пописать.

Я направляюсь в ванную. Дверь заперта, поэтому я жду и жду, пока она не открывается и не выходит огромная беременная женщина. Я вижу в ней свое будущее, когда она вразвалку подходит к стулу в приемной и садится.

Я не жду этого с нетерпением, но это то, на что я подписался.

Когда я выхожу из уборной несколько минут спустя, я вижу очень высокого человека-волка в красивой рубашке на пуговицах и брюках цвета хаки, оглядывающего комнату.

Расс. Он безупречно вымыт, весь его коричневый мех блестящий и гладкий. Когда его желтые глаза ловят мои, они расширяются, а длинный рот растягивается в улыбке.

— Ди, — он делает два длинных, быстрых шага ко мне, затем резко останавливается в нескольких шагах от меня. Я подумала, что он наверняка собирался подойти прямо ко мне и обнять меня.

Если бы он это сделал, стала бы я возражать?

Он чешет затылок.

— Рад тебя видеть, — говорит он, оставаясь на месте, и его взгляд перемещается с моего лица на живот, брови приподнимаются, и на лице появляется застенчивое выражение, как будто он уже обожает ребенка, которого еще даже не видел.

— Я тоже рада, — дружелюбно говорю я. Он явно пытается проявлять уважение и сдержанность, и я ценю это. Я направляюсь к одному из стульев и сажусь, затем похлопываю по тому, что рядом со мной. Расс усаживается на стул, явно предназначенный для человеческих женщин, как я, ссутулив плечи, чтобы не занимать слишком много места на моем сиденье.

— Как поживает, эм, детеныш? — спрашивает он, наклоняя голову. Хотя за его шерсть ухожена, при ближайшем рассмотрении у него под глазами видны мешки. Он выглядит измученным.

— Думаю, все в порядке. Предполагаю, мы выясним это сегодня, — я рассеянно поглаживаю небольшую выпуклость своего живота. — Хотя, впереди еще долгое время.

Его глаза следят за моей рукой, и он сглатывает.

— Да. Еще пять месяцев.

Это будут действительно долгие пять месяцев. Я вздыхаю.

— Да. И я только на полпути.

Надежда исчезает с его лица при звуке моего голоса. Он опускает взгляд на свои колени и прижимает руки к бедрам, как будто пытается удержаться от чего-то еще.

— Спасибо за приглашение, — говорит он наконец, слабо улыбаясь мне. — Я действительно счастлив быть вовлеченным.

— Ну, это твой ребенок, — говорю я, прежде чем дважды подумать.

Он съеживается, затем отворачивает голову и кивает.

— Верно.

Мы ждем так еще пять минут, на этот раз молча, пока за нами не приходит медсестра. Затем, как только мы оказываемся в палате для пациентов, меня просят снять штаны и лечь на стол, устроив ноги в опорах, пока не придет доктор.

Однако Расс очень заботится о том, чтобы не выглядеть неподобающим образом, отворачивается, когда я переодеваюсь, смотрит только на мое лицо или на доктора.

Мне пришлось объяснить DreamTogether версию того, что произошло — что мы с Рассом случайно встретились, и мы обнаружили, тоже случайно, что мы были подобраны. В результате мы попросили, что мы оба принимали участие в процессе, который я должна была бы проходить в одиночку.

Я пересказываю доктору версию из заметок, но не уверен, что он нам верит.

— Ну, хорошо, — говорит он, хватая бутылочку смазки. — Если и есть подходящее время для участия отца, так это сегодня.