Черная Жемчужина (СИ) - Арнелл Марго

Что касается более слабых стихий — земли и воздуха, то они чаще всего используются для создания препятствий врагам. Однако, в совершенстве овладев разрушительной силой этих стихий, ты сможешь создать действительно мощное заклинание — молнию. Происходит это при взаимодействии обеих стихий: так как воздух заряжен положительно, а земля отрицательно, маг, создавая столкновение противоположно заряженных областей, вызывает молниевый разряд.

Думаю, теории достаточно. Стихийная магия слишком гибкая в использовании, чтобы заключать ее в жесткие теоретические рамки. Как только начнется практика, ты, я уверена, сразу же все поймешь. Ладно, не сразу же, но со временем — обязательно.

Итак, первая ступень стихийной магии, которая называется «ощущение», поможет тебе понять мощь твоей ментальной энергии, но ее главная задача — развить силу представления.

Поставь перед собой емкость с водой и протяни над ней руку. Почувствуй воду кончиками пальцев, не касаясь ее. Ты должна дотянуться до воды, не меняя положения рук, почувствовать заключенную в ней магию, дыхание Амерей. Первую ступень можно практиковать также на стихии огня и земли, но огонь надо держать на большем расстоянии от себя».

На этом описание первой ступени стихийной магии заканчивалось.

Пока Джеральд занимался приготовлением нехитрой похлебки, Кэйла набрала в свою миску свежей земли, а миску паладина до краев заполнила водой из фляги. Огнем решила заняться позже — на первый раз (а возможно, и на первые раз десять) хватит и двух стихий.

Она села на колени перед чашей с водой. Распростерла руку над ней и попыталась почувствовать воду кончиками пальцев. Несколько минут ничего не происходило. Кэйла попеременно держала руку то над водой, то над землей. Ноги затекли, и пришлось сменить позу. Денизе была права — это действительно оказалось скучным занятием, но сдаваться Кэйла не собиралась.

В конце концов, сила Денизе к этому времени открылась в ней если не распустившимся цветком, то полным жизненной силы бутоном. Кэйле доводилось практиковать и куда более сложные чары… просто иного рода. А сама Денизе, судя по страницам в ее дневнике, о магии стихий знала не понаслышке.

Когда похлебка на разведенном Джеральдом костре уже закипала, у нее наконец получилось. Кэйла сидела с закрытыми глазами и в первый момент решила, что нечаянно опустила руку в емкость с водой. Открыв глаза, ахнула: ладонь зависла на некотором расстоянии от миски. А ее пальцы в этот момент, казалось, легонько гладили поверхность воды.

Джеральд, который все это время настороженно наблюдал за ее манипуляциями, со смешком заметил, что их миски для еды заняты. Голова Кэйлы, однако, кружилась не от голода, а от притока адреналина, потому, выплеснув воду, она отдала Джеральду его миску, а к себе пододвинула чашу с землей и заученным уже жестом простерла над ней ладонь.

Кэйла ждала, что придется провести в оцепенении десятки томительных минут, прежде чем у нее что-то получится. Однако магия земли подчинилась ей довольно быстро. И тогда она осознала: не так важна стихия, как само понимание той или иной ступени магии. Кэйла убедилась в этом получасом позже, держа ладонь на расстоянии вытянутой руки от костра. Сначала она ощутила тепло, потом жар. Первая ступень давалась ей все легче и легче.

Она повышала градус сложности, увеличивая расстояние между собой и стихией. На следующем привале сумела ощутить воду в ручье, что находился в нескольких шагах от нее. Кэйла улыбалась, стоя с закрытыми глазами посреди поляны, тогда как ее пальцы гладили ледяную воду. Усилием воли проникла чуть дальше. Колкий холод объял руку по локоть, кончиками пальцев она коснулась дна и почувствовала податливую шершавость земли. Открыв глаза, убедилась, что стоит совершенно неподвижно, и рассмеялась счастливым смехом.

— Я смотрю, тебе нравится изучать магию с самых ее основ, — с улыбкой заметил Джеральд.

— Еще бы! Я ведь не помню, как это было в прошлый раз.

На его лице промелькнуло странное выражение — сплетение ностальгии и легкой печали. По тем, ушедшим временам.

— Ты рассказывала мне, что твоя сила пробудилась очень рано. Магия давалась тебе легко, и ты все время рвалась изучать все новое и новое, хотя наставницы не одобряли твой порыв. Убеждали, что магия становится опасной, если изучать ее хаотично. Но на обычных занятиях, которые так веселят тебя теперь, тебе было скучно.

Кэйла села рядом с Джеральдом у костра и обхватила руками колени. Невидяще глядя на языки пламени, тихо произнесла:

— С тех пор многое изменилось.

— Все изменилось, — глухо ответил паладин.

Что-то было в его голосе, в его лице… Нечто неуловимое, чему она никак не могла подобрать название. Джеральд смотрел на нее, не отрываясь, и только Кэйла собралась с духом, чтобы обо всем ему рассказать, он отвел взгляд. Момент был упущен, решимость угасла. Да и поверил бы Джеральд? И если бы поверил, как бы отнесся к ее словам? Вдруг посчитал бы ее самозванкой?

Видение, которое открыло смерть возлюбленного Денизе, настолько выбило Кэйлу из колеи, что она забыла, ради чего все это затеяла. После увиденного снова вторгаться в прошлое белой колдуньи казалось кощунственным. К счастью, был и другой способ узнать, что связывало колдунью и ее паладина. Его она подсмотрела в дневнике, среди страниц, озаглавленных «несложные заклинания».

Джеральд соорудил защитный барьер у костра, и только после этого уснул, на пару часов доверив ей нести вахту. Кэйла подкралась к нему. Миниатюрным серпом для сбора трав из арсенала Денизе срезала с его головы несколько волосков. Поморщившись от боли, выдернула парочку и у себя. А затем, сплетя их вместе, сожгла призванным на ладонь огнем.

Дело за малым — шепча заклинание, растереть в руках полученный пепел. Когда в голове появился образ, который должен был показать, что Джеральд чувствует к ней сейчас, Кэйла ошеломленно замерла. Она словно натолкнулась на стену. Гладкая, холодная, почти ледяная, стена могла означать только одно — отчужденность. Равнодушие.

Но все эти проникновенные взгляды, все эти двусмысленные паузы между ними… Неужели она лишь приняла желаемое за действительное? Так отчаянно хотела почувствовать в нем искру симпатии, что надумала себе всякое?

Кэйла кусала губы до боли, щеки ее пылали. Хватит врать себе, хватить строить иллюзии. Они из разных миров. Она не сможет навсегда остаться в его мире, Джеральд никогда не окажется в ее реальности. Он — лишь сновидение.

Тогда почему Кэйле было так горько, когда пепел медленно падал на землю с ее ладони?

Глава восемнадцатая. Дожди в Стоунверде

Еще до того, как показались двухэтажные каменные дома с плоскими крышами, Кэйла поняла, что они неподалеку от Стоунверда. Только минуту назад сверкало солнце, припекая ее макушку, а потом… Кэйла и не заметила, как окружающий мир переменился — небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами, пошел дождь. И чем ближе они подъезжали к городку, тем сильнее тот становился.

Джеральд послал ей красноречивый взгляд.

— Пока это просто дождь, — из чистого упрямства сказала она.

— Дождь, который не прекращается уже несколько недель, — заметил паладин.

Кэйла вздохнула, признавая его правоту. Хмуро подумала о том, что уж Денизе непременно бы почувствовала, если бы в Стоунверде и впрямь творилось нечто… неправильное. А она не чувствовала ничего, кроме противных холодных капель, что забирались под одежду. Совсем скоро Кэйла промокла насквозь.

Выпарить бы воду, призвав на помощь стихию огня, но на этом этапе владения стихийной магией она рисковала получить серьезный ожог или спалить симпатичный дорожный костюм из белой кожи с черными вставками на поясе и плечах. Кэйла покраснела до кончиков волос, невольно представив себя обнаженной под изумленным взглядом Джеральда. Хорошо, что паладин зорко всматривался вдаль, высматривая возможную угрозу.

За городскими воротами раскинулись поля, которые кормили стоунвердцев до того, как пришли дожди. Сейчас почва превратилась в кашу, а растения жалко прижимались к раскисшей земле. У ворот их встретил моложавый мужчина с густой копной рыжих волос — сухих, благодаря невидимому барьеру, что окружал незнакомца. Капли дождя, не долетая до его макушки, растекались и опадали на землю. Рыжеволосый уважительно кивнул, назвав Кэйлу Черной Жемчужиной.