Чуть больше мира (СИ) - Снежинская Катерина

— Отец!

Лан вынырнула, отхаркивая воду, надсадно кашляя. Океан действительно наполнил элву. Соль жгла лёгкие, ела желудок, обдирала наждаком горло. Кайран выпрямилась, но на ногах, которых не чувствовала, не удержалась. Упала на колени, подняв веер брызг. Сил снова встать не хватало. Кости казались хрустальными и одновременно гибкими, как ивовые прутья. Оставалось только на четвереньках ползти к берегу, отплёвываясь — волны, вроде бы совсем невысокие, заливали с головой.

Или, может, просто берег в другой стороне?

Вода вдруг исчезла, будто и не было. И вроде бы элва в воздухе оказалась. Но её тут же прижало к твёрдому, пахнущему мятой и ещё чем-то тонким, нежным. Жаль только, это твёрдое оказалось совсем не тёплым. Хотя, осталось ли в этом мире тепло?

— Уйди с дороги, наёмник! — рявкнули сверху.

Аэра разлепила склеившиеся ресницы, но увидела только низкое, набрякшее снежными тучами небо.

* * *

Даймонд так раскочегарил пламя, что камин начал походить на дракона. Огонь с угрожающим воем то вздымался до самой вытяжки, то припадал к дровам, словно пытаясь спрятаться за ними, фукал в комнату клубами дыма. За плотными ставнями разошёлся буран: подвывал, тёрся снаружи снежным боком о стены, потряхивал рамами, пробуя на прочность. Кстати, в каминной трубе тоже постанывало, ухало. Можно подумать, замок армия призраков окружила.

Потому сидеть в кресле, закутавшись в одеяло из мягких лисьих шкурок было особенно приятно и уютно. Ну, было бы, не расхаживай по комнате Грех. Мало того что он уже битый час маячил туда-сюда, так ещё и с хмурой, грозной даже физиономией. Шёл бы уж мрачнеть… куда-нибудь.

Но послать лень. Не хотелось шевелиться, говорить, глаза открывать. Наконец-то тепло, комфортно. Что ещё, спрашивается, для счастья надо? Ну их всех…

— В общем, это твоё последнее зимнее купание! Моё слово.

Резкий голос Натери выдернул из полудрёмы, заставил хлопать глазами. Не столько от удивления — смысл сказанного не сразу дошёл — сколько от неожиданности.

— Не поняла, — честно призналась Лан, тряхнула головой, пытаясь проснуться.

Даже села ровнее, поправив меха. Откашлялась в кулак — голос таки похрипывал. Обеими руками заправила волосы за уши. Даймонд молчал, снова за кочергу взялся, поднимая в камине целый фонтан искр.

— И ещё раз прости. Я поняла, что ты хотел сказать. И мне даже неинтересно, с чего взялась уверенность, будто кто-то станет следовать твоим запретам. Если вдруг появилось желание проявить заботу, заведи себе питомца.

— А если скажу, что я хочу заботиться о тебе? — не оборачиваясь, поинтересовался Грех.

Эдак не заинтересованно поинтересовался, равнодушно. И руки не дрогнули, и спина не напряглась. Ну да, задрожит у такого. Если только сам захочет.

— То я посоветую немедленно пойти и утопиться, — ласково пообещала Кайран.

— Забавно, — помолчав, пробормотал Грех, — водные отправляют топиться. Огненные желают сгореть, земляные — закопаться или провалиться. Лесные — в лес и посылают. А у воздушных что?

— Не знаю. Никогда внимания не обращала.

— Ну да, — Даймонд прочесал пятернёй шевелюру. Поднялся с корточек и опять начал расхаживать от двери к стене — туда-сюда. — Послушай, Лан. Это на самом деле серьёзно. Я уважаю твою независимость, но…

— Хорошо, — элва подняла руку, останавливая его. — Раз уж у тебя смелости хватило говорить серьёзно — давай. Только вина налей. Но первой всё-таки я скажу, — она взяла протянутый бокал, поблагодарив кивком. Но пить не стала, пристроила на колено поверх одеяла. — Ничего ты не уважаешь. И в этом проблема. Понимаешь, я читала твой дневник…

Аэра, поглаживая пальцем рифлёный бок кубка, глянула на Натери. Ну да, она ожидала хоть какой-то реакции. Но и лицо, которое вообще ничего не выражало, не удивило. Помниться, Лан уже сравнивала его со статуей. Вот и такой Даймонд вполне мог украсить фонтан. Он даже, кажется, и не дышал. Но не потому, что горло перехватило, а за ненадобностью.

— В смысле, не весь дневник, а несколько страниц. Райл порадовал, — поправилась аэра, всё же отхлебнув из бокала. Вино как нельзя лучше подходило ситуации. На вкус словно вода. — И вижу, как тебя корёжит сейчас. Я не слишком умна, да и жизненного опыта немного. Но понять, что происходит, могу.

— Как интересно, — хмыкнул Грех. — Поделишься? Потому что вот я не могу.

— Что ж не поделиться? — пожала плечами Кайран. Перегнулась через подлокотник, поставила кубок на пол. Выпрямилась, натянув мех на плечо. — Никак я не впихиваюсь в твою фантазию, да? И так и так прикладываешь, вертишь, а всё не влезаю, углы какие-то торчат.

— О чём, духи побери, ты тут говоришь?

— Ну да, а то сам не понимаешь, — усмехнулась Лан. — Уж я не знаю, что ты навоображал, в голову не заглядывала. Но и в первый раз так было. Всё пытался из меня слепить подходящее. Правда, особо не усердствовал. Как платье примерял: придворная — хоп! не подошла. Помощница в твоих делах — опять не по размеру. Просто любовница — и тут мимо. Ну а когда заготовленных формочек не осталось, избавился. Мол, иди отсюда, девочка! Без тебя мечтать и воображать удобнее. Сейчас же история повторяется. Опять настоящая и вымышленная не совпадают. Только вот ведь загвоздка, Натери, сейчас я и пальцем не шевельну, чтобы помочь. Такая, какая есть.

— Не в меру циничная — это точно, — чуть заметно поморщился Даймонд. — Я бы даже сказал, неуместно циничная.

— Почему же неуместно? Да и откровенность не всегда бывает цинизмом. Просто ты меня не знаешь совсем, не видишь реальную-то. Всё, что там — в твоей голове — тобой же и выдумано. Это не я. Но ведь любить надо. Свою фантазию обожать положено, верно? Иначе зачем напрягаться, вымечтывать? Получается, что реальная аэра Кайран мешает самим фактом своего существования.

— Понятия не имею, что ты знаешь о моих мечтах. Но скажу одно: твоё молчаливое амплуа мне импонирует гораздо больше, — заглядывая в свой пустой бокал, будто надеясь там знаки судьбы рассмотреть, протянул Грех.

— Естественно, — снова ухмыльнулась Лан. — Когда не высказываюсь, меня под твои рамки подогнать легче. Только, Натери, ничего из этого не получится. Вот совсем ничего. Слишком уж мы разные. В смысле, твоя фантазия и я чересчур сильно отличаемся.

— Вероятно, в этом месте полагается возмутиться и заявить, что ты меня знаешь ещё меньше? — насмешливо поднял бровь Грех.

— Нет, — серьёзно покачала головой Лан. — Уверена, что знаю, какой ты настоящий. Никакой. Тебя реального нет. Запутался в своих масках. Сам не понимаешь, где твое, а где игра. И из чувств осталось только то, что для дела пригодиться может: прагматизм, расчёт, немножко гнева, немножко сочувствия. Как краски у художника — есть любая, но всего по чуть-чуть.

— Как интересно… — кажется, кого-то тут заклинило на интересе.

— А ещё ты себя ненавидишь, — Лан подняла голову, глядя на Натери. — Хотя нет. Ненавидишь — это слишком сильно. Брезгуешь собой, вот как. Потому так боишься вылезать из привычной жизни. Там, при королеве и в этих своих… — Кайран покрутила пальцем, — … делах лишь игра и нужна. Всё остальное только помешать может. Вот так тебе уютно.

— Поговорим о твоём уюте?

— Не стоит, — элва встала с кресла, волоча за собой одеяло, как мантию. Прошла к камину. Остановилась у решётки, завороженно уставившись на огонь. — Не о том я. Прекрати игры в «Она мне предназначена». Ничего из них не выйдет. Да и, знаешь, не слишком это приятно. И уж совсем нелестно.

— И во что ты предлагаешь сыграть?

— Как на счёт «До поры союзники»?

— Лан, я правда…

— Правда в том, Натери, что меня от вранья тошнит, — элва так резко развернулась к Греху, что край одеяла едва не угодил в огонь, разминулся с углями у низкой решётки на полпальца. — Особенно когда в это вмешивают сердце, душу и ещё что-то там. Поэтому очень прошу: хватит лгать! Прежде всего, самому себе — хватит. Это всем мешает.