Ведьма и эльф (СИ) - Майская Зоя

Кэлеан старался подпитать меня своей жизненной энергией, чтобы у организма появились силы на регенерацию, но моё человеческое тело плохо воспринимало энергию эльфа. Поэтому силы черпались из моей же плоти и крови. И хотя лечебные заклинания помогали свести на нет последствия отравления, я таяла на глазах. Потому что сама стала топливом для своего же восстановления.

Жрец признал, что я могла не проснуться вовсе. Если бы… не Альвэйр. Он нашёл способ поделиться со мной своей энергией.

— Но как ему удалось? — я не совсем понимала, как эльфу удалось это сделать. Но пока я слишком мало знала об эльфах, чтобы утверждать что-нибудь наверняка.

— Спроси у него сама, — улыбнулся жрец. — Мне интересно, что он скажет.

Если верить Кэлеану, мой супруг спас меня дважды. В первый раз, когда я практически умерла. И уже здесь, в замке, когда организм начал истощаться под регенерирующими заклинаниями.

В груди от осознания этого затеплилось едва уловимое чувство… надежды? На то, что он делал это не только из-за клятвы.

Рассчитывать на это было смешно. Альвэйр старался так не ради меня, а ради того, чтобы не уйти следом.

Должно быть, было бы досадно умереть из-за такой ерунды как смерть человека.

Внезапно личные чувства отошли на второй план, потому что я впервые всерьёз задумалась о том, почему предусмотрительный Альвэйр попал в подобную ловушку?

Из прошлых разговоров с лордом я знала, что наша ситуация с ним не была типичной. До военачальника эльфы тоже приносили брачные клятвы обоих народов. Тем не менее некоторых человеческих женщин убивали мужья-эльфы, другие погибали от «несчастных случаев». Не похоже, что кто-либо из бессмертных опасался, что жена заберёт супруга с собой в могилу.

Я скользнула взглядом по усталому лицу беловолосого жреца. Кэлеан любил Альвэйра. Он не позволил бы ему рисковать, принося столь серьёзную клятву человеческой женщине. В такой ситуации и король не отправил бы ко мне своего сильнейшего сторонника.

Они не знали, что подобное возможно. Но почему? Чем мой мрачный супруг, помимо скверного характера, отличается от остальных?

Какова бы ни была причина, моё отравления может стать проблемой для всего Дома вереска.

Если враги Альвэйра прознают, что им достаточно убить меня…

***

Похоже, темноволосый эльф был того же мнения, потому что на следующий день ошарашил меня новостью:

— Вы не вернётесь в свой дом. Я отдал распоряжения, чтобы сюда доставили ваши вещи, их тщательно проверят и разместят в этих покоях.

— А как же вы? — мне не верилось, что Альвэйр не терпящий людей, станет жить со мной под одной крышей.

В кои-то веке на совершенном лице отразилось смесь раздражения и усталости.

— Разумеется, я тоже буду жить здесь. Поверьте, я не в восторге от происходящего, но пока вы не можете оставаться без присмотра.

— Я могла бы поселиться у лорда Кэлеана. Уверена, он не отказал бы, — убеждённо заметила я. Заботилась я, конечно, не столько о комфорте моего мужа, сколько о своём душевном спокойствии.

Мне было неведомо, как эльф ощущал нашу связь, но я всё чаще ловила себя на том, что минуты, проведённые с ним вместе, стали мне небезразличны. После того, как я очнулась окончательно, Альвэйр часто покидал замок. И порой я подолгу замирала, вслушиваясь — не послышится ли звук открывающейся двери?

Я чувствовала себя жалкой. Будто побитый бродячий щенок, готовый ластится к первому встречному прохожему, обратившему на него внимание. По той же причине я сразу потянулась к жрецу, первому отнёсшемуся ко мне с теплотой.

Всю жизнь я хотела верить, что взрастила вокруг себя крепость, внутри которой мне хорошо и одной.

Но, выходит, ошибалась.

Призрачной любви к Альвэйру, которая, как мне теперь казалось, будто молот нависла где-то над головой, я боялась, словно огня. Страшилась, что она случится. И в то же время знала, что это неизбежно. Слишком я хорошо знала дорожки чувств, чтобы понять, куда влекло меня теперь.

Моё предложение не понравилось эльфу.

— Вы леди Дома вереска и не будете жить нигде, кроме наших земель. К тому же, мне кажется, у вас сложилось превратное представление о Кэлеане. То, что он отец моей матери никак не меняет его положения в обществе. Он не человеческий старик. Он мужчина в той же степени, в какой и я. Недопустимо, чтобы чужая жена жила под одной с ним крышей.

Раздражённо я возразила:

— Всем прекрасно известно, что мы супруги лишь на словах. К тому же ни один эльф не заинтересуется человеческой женщиной, я вполне это уяснила.

Мне показалось, что ему нечего возразить — в чернильных глазах промелькнуло непонятное мне волнение, и чуть изменившимся голосом лорд спросил меня:

— Ума не приложу, как вам удалось водить за нос герцога и остальных так долго? Вы неподатливы и упрямы. Спорите на каждом шагу. Благодать снизойдёт на мир в тот день, когда вы уступите мне в чём-либо.

Я откинулась на подушки и устало заметила:

— Я не прошу ничего невозможного. Не выведываю ваши тайны. То, что мне интересно, касается лишь меня. Не думайте, что я не понимаю, насколько вам тяжело говорить со мной. Но всё же я хочу, чтобы меня слышали и верю, что вы способны на это.

Он поднял на меня свои холодные глаза и медленно проговорил:

— Отрадно слышать, что вы настолько верите в меня. Вот только, ничего вы не понимаете, Эльрис. Ничего.

Глава 29

Благодаря магии Кэлеана и Альвэйру, следившему за мной, я смогла встать на ноги через несколько дней. Слабость всё ещё была слишком сильна, но я медленно шла на поправку.

В очередной визит жрец констатировал:

— Я вынужден извиниться. К сожалению, ваше здоровье уже никогда не будет таким, как прежде. Может быть, мне удастся найти способ в будущем…

Я подняла руки, призывая жреца остановиться. Любому было понятно — чудо, что я вообще жива. Нет вины Кэлеана в том, что отравление не пройдёт для меня бесследно. Быть может, мне удастся сделать что-нибудь при помощи дикой магии, которая пока спала. Она и моя ментальная сила тлели где-то глубоко, и сейчас я была всё равно, что обычный человек.

— Всё в порядке. Я обязана вам многим.

Будь я эльфийкой, мне стоило бы дать жрецу какую-нибудь личную вещь или украшение, которое могло бы Кэлеану помочь показать другим, что я его должница и поддержу лорда в случае конфликта. Но я была для эльфов никем, это лишь повредило бы моему новому родичу.

Поэтому я просто сказала:

— Если вам понадобится помощь, я готова буду её оказать.

Кэлеан склонил голову и с интересом на меня взглянул. Эльфы не очень-то ценили человеческое слово, отчасти справедливо считая, что мы не умеем его держать. И, похоже, сейчас он пытался понять, говорю я это, как человек, бросающий обещания на ветер, или как член эльфийского общества.

Альвэйр говорил, что я не вижу настоящего Кэлеана. Его ответ мог бы дать мне подсказку.

— Вы понимаете, насколько серьёзно это обещание? Я жрец. Не сочтите, что хвастаюсь, но я спасаю жизни регулярно. Не подразумевается, что я получу за это плату. Если б каждый обещал отплатить за это, у меня хватило бы должников, чтобы стать новым королём. Потому что возвращать долг за спасение жизни, если уж собираешься это делать, надо сполна.

Я представляла, что он имел в виду. Эльфы очень чтили долги, и считали, что каждый из них должен быть оплачен по справедливости. Но, если следовать букве закона, пациенты ничего не были должны целителям и жрецам. Касты обязывали их помогать другим. Это было их место в эльфийском обществе. Поэтому те, кто получал от них помощь, обычно никак не благодарили своих спасителей. Потому что, если бы они признали свой долг, то должны были бы заплатить равную стоимость.

Долг за спасение жизни — самый важный и ценный из всех. Вечно живущие, плетущие свои интриги, не станут по своей воле признавать его за собой, если можно этого не делать.