Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
— Боже мой. — Срывается шепот с моих губ. Я широко распахиваю глаза и гляжу на глубокие порезы в стене. Кривые и свежие, как раны на телах людей, убитых животными.
Словно следы, оставленные диким зверем, его острыми когтями, лезвиями. Северная стена покрыта этими ранами, и она бы кровоточила, если бы могла чувствовать.
Невольно делаю шаг вперед и протягиваю вперед руку. Мне хочется прикоснуться к порезам, хочется понять, какое же животное способно оставлять подобные следы? Ничего не понимаю. Смотрю на раны, молчу и чувствую, как внутри взвывает протяжная сирена. Меня обдает невыносимым холодом, когда прикоснувшись к шершавым порезам, я робко и испуганно повторяю контуры человеческих пальцев.
Все слова застревают в горле. Волосы поднимаются на шее, на руках, и я моргаю, и я смотрю перед собой и ничего не вижу.
Не животное оставило эти следы. А человек.
Неожиданно нечто сильное безжалостно отбрасывает меня в сторону с неимоверной, нечеловеческой мощью! Я кричу, нож вылетает из пальцев, врезается в пол с гремящим звуком, и моя спина грубо впивается в стену, оказавшись намертво прижатой лопатками к ледяной поверхности. Боль обдает тело. Пытаюсь выпрямиться, поднимаю подбородок, но внезапно сталкиваюсь взглядом с уродливым, шипящим существом. Я застываю от ужаса и ледяной, ноющей паники, взорвавшейся болью в моей груди. Это существо сидит в углу, глядит на меня из-под сальных, слипшихся иссиня-черных волос. И оно проникает внутрь меня, видит мой страх, питается им. Не могу дышать. Существо скребет окровавленными ногтями потрескавшийся пол. Черные вены проступают на его белом, как снег, лице.
— Ты, — едва слышно хрипит существо, утопая в слезах. Его тело трясется. Порванная одежда висит на исхудавших плечах, — Ари …, п-прости меня.
Я не могу пошевелиться. В ужасе смотрю на трясущуюся женщину и непроизвольно понимаю: я знаю этого человека. Это моя тетя. Норин. О, Боже мой.
— Ари, — скрипит ее чужой голос. Тетя Норин резко вертит головой и переминается на согнутых ногах. — Ари, Ари…
Меня пронзает ужас. Я чувствую нечто холодное, скатившееся по щеке, и внезапно с глубочайшей болью в сердце признаю: кошмары в моей семье реальны. Вот они. Передо мной. Живые и стонущие, как голодное, умирающее животное.
— Тетя Норин …, — шепотом проговариваю я, сделав шаг вперед. Мне становится так плохо и страшно, что ноги подкашиваются, — что с тобой? Боже, что с тобой?
— Нет.
— Не понимаю.
— Нет.
— Господи, пожалуйста, тебе нужен врач! Твои руки, Норин, тебе нужна помощь! — Я оказываюсь совсем близко. Тетушка пытается забиться сильнее в угол, а я касаюсь рукой ее ледяного плеча и смаргиваю слезы. Это нереально, нереально! — Прошу тебя, Норин, ты должна пойти со мной, ты должна…
Ее острый взгляд впивается в мою ладонь, сжимающую ее костлявое плечо. Тут же я застываю от ужаса. Слова заваливаются обратно в глотку, и тело мое пронзает ледяной ужас. Норин тяжело дышит. Грузно, порывисто и громко. Она глядит на мои пальцы, а на лице у нее растягивается животный оскал. Ядовитый, нечеловеческий. Она переводит на меня взгляд и улыбается, обнажив окровавленные зубы.
— Он ждет тебя. — Шипит не своим голосом тетушка и внезапно налетает на меня, как кровожадная птица. Из ее горла вырывается нечеловеческий рык, сбитые в кровь пальцы с вырванными под корни ногтями впиваются в плечи. Она жестко отталкивает меня назад, впечатывает в стену и начинает размахивать руками, словно лезвиями, врезающимися в мое лицо, шею, руки. Кричу, а она смеется, позволяя кровавым каплям стекать по узкому подбородку. Ее смех разносится по комнате, отлетает от стен и врезает в меня стрелами, и я ничего не могу поделать. Горло дерет от боли, лицо горит от ран, и я ощущаю, как грудь у меня разрывается на миллионы осколков от пронзительного, истошного крика!
— Нет…, нет, пожалуйста! — Прошу я, закрывая ладонями глаза. Слезы просачиваются сквозь пальцы, я оседаю вниз по стене, а существо, только внешнее похожее на мою тетю, монстр, что теплится в ее безумном, огненном взгляде, шипит еще сильнее. Рычит прямо над моей головой и клокочет от неконтролируемой ярости. Что происходит? Что со мной?
— Норин! Остановись! — Неожиданно раздается крик, и в подвале оказывает еще один человек. В ту же секунду когти тетушки перестают хлестать по моим зудящим рукам, и я в ужасе открываю глаза, вжавшись в стену с такой силой, что сводит тело. — Нет, посмотри на меня, это не ты, посмотри на меня!
Это Мэри-Линетт. Она сжимает изувеченные руки сестры и кричит что-то; ничего не понимаю. Моргаю. Моргаю еще раз и неожиданно осознаю, что должна бежать.
Да.
Бежать.
Прямо сейчас.
Бежать.
Не знаю, как умудряюсь смахнуть с лица слезы. На трясущихся ногах поднимаюсь с пола и плетусь к лестнице, завалившись уже на первой ступеньке. Поднимаюсь. Тянусь на свет, рычу от ужаса, сжимая зубы до такой степени, что боль пронзает все лицо, и реву, не в состоянии унять бешеный пожар в груди.
— Ари! — Взрывается мое имя за спиной. — Нет, Ари, не уходи!
Наплевать. Наплевать! Я лишь быстрее переставляю ноги.
Выбираюсь на поверхность и, покачиваясь, несусь к двери. Боже, мне некуда идти, некуда, некуда. Боже. Что делать. Что мне делать. Вырываюсь из коттеджа. Прижимаю к груди израненные руки, не обращаю внимания на то, что дорога плавает перед глазами, и просто несусь в неизвестном направлении. Просто бегу. Бегу. Вперед. Подальше от этого проклятого дома. От монстров. От ужаса. Бегу.
Что это было? Что это, черт возьми, было! Взрываюсь новым приступом плача, и так сильно зажмуриваюсь, что глаза неприятно щиплет. Дьявол! Проклятье! Я сошла с ума, не было ничего. Мне показалось. Показалось. Не было. Нет.
Не понимаю, как оказываюсь по адресу, который мне выслал полчаса назад Хэрри. Я подношусь к двери и стучу по ней дрожащими руками, оставляя едва заметные кровавые следы. Меня трясет. Боже. Открывайте. Хэйдан. Пожалуйста.
Стучу еще раз гораздо сильнее. Ну же! Хэрри!
Дверь стремительно распахивается, но на пороге вместо Хэйдана оказывается Мэтт. Он собирается что-то сказать, но застывает на полуслове и округляет и без того огромные нефритовые глаза. Лицо у него становится бледным.
— Ари…
— Мне некуда идти. — Шепчу я. Вытираю щеки и вновь гляжу на парня. — Некуда.
— Что стряслось? — Взволнованно восклицает парень и захлопывает за собой дверь. У него теплые руки. Они почему-то оказываются на моих плечах. — Ари, что с тобой, кто это сделал? — Он приподнимает мой подбородок. — Ари!
Не могу ответить. Меня трясет. Все слова исчезают. Остаются только воспоминания о клокочущих звуках, скрипе когтей и собственных воплях. Отворачиваюсь.
