Яна Поль - Проклятый
Маккивер склонил голову, стараясь разглядеть мальчишку в темноте.
— Где твой страж, юный заклинатель?
— Убит, — парень подтянул шкуры, закутываясь, чтобы хоть немного согреться. Ночь была холодной и промозглой, но Маккивер не чувствовал холода. — Они выследили нас на пути в Валахию.
— Вас было всего двое? — удивился ликан, а юноша едва заметно кивнул.
— Мы выслеживали чудовище, из-за которого погибли мои родители.
Повозка тронулась, противно скрипя колесами и подпрыгивая на кочках. Ловчие переговаривались, совершенно забыв о пленниках. Среди всадников Гаррет разглядел бородатого мужлана, что взял его меч. Теперь двуручник висел у него за спиной. Проклятый недобро прищурился.
— Как твое имя, парень? — повернулся он к заклинателю.
— Артур. Артур Рималли. Я сын Арчибальда и Амелии Рималли. Наследный принц, — он улыбнулся, только улыбка эта была совершенно безрадостной. — Не думал я, что окажусь в одной клетке с тем самым чудовищем.
Глава X
Бал
Сентябрь, 2010 год
Базель-Штадт. Беттинген
— Волосы должны быть обязательно собраны в прическу, а шея оставаться открытой, как и плечи.
Марилли сидела на пуфике перед зеркалом, а Катерина колдовала над ее прической.
— Так принято с давних времен, — добавила юная Рималли.
Она собрала непослушные локоны Мари и заколола их шпильками. Одна прядь выскользнула из прически и упала на лицо.
— Так даже лучше, — улыбнулась Кэт, рассматривая ее отражение в зеркале. — Ты красавица.
— Спасибо, — смущенно улыбнулась Мари.
Шелковое платье насыщенного темно-изумрудного цвета — утонченное и элегантное, оставляло обнаженными плечи и часть спины. Обволакивающая ткань, подобно второй коже, подчеркивала все изгибы фигуры и струящимися складками ниспадала на пол. Катерина одолжила ей свои босоножки, в тон к платью, и клатч.
На самом деле, Мари собиралась одеть другой наряд: лиловое, не менее красивое вечернее платье, которое они купили еще во время первой вылазки в магазины. Но буквально на днях, перед своей дверью, она нашла коробку и записку, написанную красивым каллиграфическим почерком:
«Надеюсь, ты подаришь мне хотя бы один танец».
Гаррет. Марилли с каждым днем все сильнее привязывалась к нему, хотя должна была держаться подальше. Слишком яркими оставались воспоминания о том, что произошло после Совета. Холл дома Рималли, кругом суета, крики и рычание существа, взявшегося из ниоткуда. Страшный оскал и горящие глаза. Все произошло слишком быстро, но она помнила свой страх. До сих пор не верилось, что тем существом был Гаррет.
Всегда немногословный и невозмутимый. Он был для нее загадкой, и ее непреодолимо тянуло к нему. Непостижимо и странно. Она помнила каждую черту его лица. И каждый раз, пыталась уловить его улыбку, отмечая при этом легкие морщинки, и как он щурит глаза, голубые как небо.
Тем утром Марилли проснулась ближе к полудню и поняла, что впервые за долгое время спала спокойно и чувствовала себя просто замечательно. Все это могло бы оказаться сном, но подушки сохранили его запах, и она отчетливо помнила, как держала его за руку. Помнила и разговор, а после он остался, чтобы охранять ее сон. Но когда она открыла глаза, Гаррета не оказалось рядом.
Мари на мгновение представила, какого было бы проснуться в его объятьях, поцеловать...
— А где же слуги, которые должны помочь принцессе собраться на бал? — шутливо спросила Мари.
— Я отослала их прочь. Терпеть не могу, когда со мной носятся, — отозвалась Кэт.
Принцесса напоминала ангела. На ней было атласное платье цвета слоновой кости, с длинными вертикальными складками, которые начинались чуть выше талии. Широкий пояс украшала россыпь драгоценных камней.
Катерина стояла возле зеркала и подкрашивала пушистые ресницы. Ее волосы уже давно были собраны в высокую прическу — почти такую же, как и у Мари.
— Волнуешься? — поинтересовалась Марилли.
Принцесса отвлеклась и повернулась к ней.
— Так заметно?
— Я бы тоже волновалась, — она присела на край кровати, стараясь не помять платье. — Если бы меня собирались выдать замуж по договоренности и против моего желания. Это неправильно.
— Ты говоришь как Гаррет.
Мари смущенно опустила взгляд.
— Он нравится тебе, верно? — Катерина задумчиво посмотрела на нее. — Знаешь, он изменился после знакомства с тобой.
Марилли скептически усмехнулась.
— Нет, я серьезно. Это бросается в глаза. Я его всю жизнь знаю, но таким еще не видела. Только прошу, не разбивай ему сердце, в его жизни и так было слишком много боли.
Мари сглотнула вставший в горле ком и, не сумев подобрать слов, молча кивнула. Ей нравилось быть рядом с Гарретом. Это даже походило на какую-то зависимость. Когда он касался ее, приятное тепло и покалывание разливалось внутри. А его внимательный взгляд заставлял сердце предательски сжиматься. Но что чувствовал он? Несмотря на слова Катерины, Мари не питала ложных иллюзий. Гаррет наверняка встречал множество девушек, и вряд ли она как-то выделялась на их фоне.
— Он очень дорог тебе.
— Он для меня как старший брат, — улыбка тронула губы принцессы. — Я видела, как на него заглядываются девушки, как они томно вздыхают и говорят о том, как мне повезло, — она закатила глаза к потолку. — Но я никогда думала о нем так. Он воспитал меня, был рядом чаще, чем отец. Я благодарна ему за все, — Рималли говорила очень тихо. — И совсем скоро кроме Гаррета у меня никого не останется. Отцу все хуже, с каждым днем...
Мари взяла Кэт за руку.
— Не думай об этом, — она знала, что значит терять близких. Ее мать тоже была больна, и пусть воспоминания о ней почти стерлись из памяти, чувство скорой потери, неотвратимости того, что должно случиться, ей было прекрасно знакомо.
— К тому же, — Марилли попыталась придать своему голосу уверенности. — У тебя теперь есть я.
С самого первого дня она чувствовала связь с Катериной. Принцесса отнеслась к ней с теплом и поддержала. С ней было легко. Мари чувствовала в ней что-то родное. Она не могла объяснить, просто знала это.
Удивление скользнуло по миловидному лицу Рималли, и она улыбнулась.
— Я рада что ты появилась в нашей жизни, — подавшись вперед, Кэт обняла ее, но бросив взгляд на часы, спохватилась. — Мы опаздываем!
— 18 —
Сентябрь, 2010 год
Базель-Штадт. Беттинген
Гаррет Маккивер
— Гаррет, где твой галстук?
