Шеррилин Кеньон - Одна безмолвная ночь (Зефира и Страйкер)
Зефира пристально на него посмотрела.
— Хочу, чтобы ты знал. Я соглашаюсь на это только ради безопасности Медеи. Иначе я бы послала тебя туда, где не светит солнце.
Страйкер одарил ее кривой усмешкой.
— Сладкая, я вас обоих отправляю туда, где не светит солнце. В отличие от этого места в Калосисе не бывает дневного света. Никогда.
— Не смешно.
— В самом деле? А я нахожу себя довольно забавным.
— Ты такой и есть.
Страйкер молчал, пока Зефира ходила вокруг, собирая некоторые вещи, включая косметику и лосьон. По его телу прошла чуждая дрожь, когда он вспомнил, как она использовала и то, и другое по утрам. Он лежал в постели, пока она наносила на лицо лосьон, а потом подводила глаза сурьмой и покрывала губы бальзамом из хны.
Не было более приятного зрелища. Столь женственного и милого.
Такова Зефира.
— На что ты уставился? — огрызнулась она.
— Ни на что, — его голос прозвучал немного резче, чем он того хотел, но Страйкер не собирался дать ей понять, насколько уязвимы его эмоции в том, что касается ее. Этим она получит над ним власть, о которой ей не следует знать.
Как только она собралась, он забрал их из комнаты. Сначала она попыталась вырваться. Затем, не говоря ни слова, уступила.
— Я приведу Медею.
— Дэвин все еще в ее комнате?
Зефира кивнула на дверь.
— Ранее он выходил прогуляться вокруг, так что я не уверена.
Страйкер последовал за ней по коридору в комнату Медеи и застыл, увидев обоих играющими в шахматы за столом, который стоял рядом с окном. Лицо Дэвина было помятым и опухшим от нападения, но в остальном он выглядел готовым вернуться к делу.
Зефира уперла руки в бока.
— Должна ли я беспокоиться из-за того, что вы двое так уютно устроились?
Медея изучала доску.
— Расслабься, мам. Он очень даже хорош для даймона.
Зефира, выгнув бровь, посмотрела на Страйкера.
— Думаю, ты должен поговорить со своим человеком.
— О чем?
— Он один, в спальне твоей дочери, вместе с ней.
— Играет в шахматы.
— Это сейчас…
Страйкер рассмеялся.
— Расслабься, Фира. Я бы больше беспокоился, если бы он находился здесь с моим сыном, а не дочерью. Самая большая опасность, исходящая от него, — он может захотеть взять ее туфли.
Ее губы сложились в тихое «ох».
Дэвин рассмеялся, двигая своего слона.
— Вам не стоит об этом беспокоиться, у нее самые крошечные женские ножки, которые я когда-либо видел. Кроме того, то, что я предпочитаю мужчин, не значит, что я хочу быть женщиной. Поверьте.
Зефира начальственно хлопнула в ладоши.
— Ладно, вы двое нужны мне. Медея, собери свои вещи. Мы еще ненадолго останемся с твоим отцом.
Медея пришла в ужас от этого заявления.
— Почему? — спросила она Страйкера.
Тот ощетинился, услышав ее тон.
— Я — твой отец. Ты не должна задавать мне вопросы.
Она поднялась на ноги.
Зефира громко вздохнула.
— Медея, прекрати злиться и делай, как он говорит. — Она повернулась к Страйкеру со злостью во взгляде: — А тебе следует вспомнить, что это дочь, которую ты никогда не видел. А не один из твоих солдат, получающий приказы.
Дэвин поднялся более медленно.
— Медея, если это заставит тебя почувствовать себя лучше, его тон гораздо мягче, когда он рявкает на вас, чем когда он рявкает на нас.
Страйкер бросил на своего подчиненного убийственный взгляд.
— Не лезь, Дэвин.
— Да, мой повелитель.
Медея остановилась рядом с матерью.
— Не понимаю, почему мы должны бежать от демонов.
— Не от демонов, дорогая. От Войны. И мы не бежим. Мы занимаем стратегическую высоту, чтобы продержаться, пока не отыщем его слабости. А теперь собирай вещи.
Ник подпрыгнул, когда, проходя мимо зеркала, поймал свое отражение.
— Святое дерьмо, — выдохнул он.
Его кожа стала кроваво-красной и была покрыта древними символами черного цвета. Но, вне всяких сомнений, лицо в зеркале, увидев которое он застыл на месте, принадлежало ему.
Волосы Ника окрасились в черный, с красными прядками, спускавшимися на лицо. Оба глаза вниз по щекам пересекали черные линии. Эбонитовые глаза вспыхивали красным.
— Какого дьявола происходит?
— Это твоя истинная форма.
Он обернулся и увидел Меньяру, только это больше не была растившая его пожилая женщина. Сейчас она стала выше него и выглядела лет на двадцать. Одета она была в черный топ на бретельках и обтягивающие черные брюки, длинные волосы стянуты в стилизованный конский хвост.
— Кто ты? На самом деле?
Меньяра кинула ему один из двух посохов, которые держала в руках.
— В течение веков я была известна под многими именами. Но ты лучше всего знаешь меня под именем Маат [25].
Сердце Ника скакнуло, стоило ему вспомнить египетскую богиню. Она была единственной, кто поддерживал порядок во вселенной. Богиня справедливости и правды. Меньяра подарила ему ее статуэтку на его семнадцатый день рождения.
«Она будет защищать тебя от зла, Николас. Поставь ее рядом с кроватью, и никто никогда не причинит тебе зла, пока ты спишь. Она будет наблюдать за тобой. Всегда», — он смог вспомнить, что она тогда ему сказала.
Его волной окатил горький гнев.
— Для богини правды ты слишком много мне лгала.
Меньяра улыбнулась.
— Не лгала, сладенький. Я всего лишь скрыла от тебя и твоей матери некоторые факты. Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, я — та причина, по которой Шериз ничего не подозревала о твоих Темных Охотниках. Я тщательно оберегала ее от всех паранормальных явлений в ее жизни. Как пыталась поступить и с тобой. Но судьба — мерзавка, которой нельзя отказывать. Тебе было суждено раскрыть свои силы, и даже я не смогла бы укрывать тебя вечно.
— Я бы сказал спасибо за то, что ты скрывала от матери мои внеклассные мероприятия, если бы они не составляли часть того, что привело к ее смерти. — Он попробовал тяжесть посоха. — Что я должен с этим делать?
Она ударила своим в направлении его лица, заставляя Ника блокировать удар.
— Ты должен научиться сражаться.
— Я родился, сражаясь. — На этот раз он, не напрягаясь, отразил ее выпад прежде, чем она ударила его по голове.
— С людьми, но не с теми силами, что явятся за тобой теперь. — Она снова замахнулась на него.
Ник блокировал и выкрутил посох из ее хватки. Он гордо улыбнулся, обезоружив ее.
— Говорю же тебе, я лучший.
Меньяра фыркнула при виде его самонадеянности.
— А я богиня правды, а не войны. Побив меня, ты показал, как победить пожилую женщину. Ничего больше. Не становись дерзким.
