Особенности преддипломной практики (СИ) - Азарцева Анна

— Дом я… — и Сэлгрин тяжело вздохнул, — мы с Мэльстом насколько сможем, починим и вернем все, как было.

— Что, родовая вражда закончится на этапе стамески и ведра гвоздей?

Чувствовалось, что Сэлгрину очень хочется мне ответить в своем репертуаре, но он был виноват и поэтому сдерживался.

— Наши отношения с Мэльстом гораздо сложнее, местра, чем ты можешь представить...

— Куда уж нам!

— … а насчет новых гостей — не переживай. Я сумею сделать так, чтобы их на время отвадить от Орита. Но Таэлю нужно время восстановить свою магию...

Я ослепительно, во все тридцать два зуба, улыбнулась:

— Забирайте его с собой!

— Местра, ты же сама сказала, что переход через портал он не переживет.

От моей улыбки не осталось ни следа. Я зло свела брови и ткнула пальцем в наследника:

— Да мне плевать! Хоть тушкой, хоть чучелом, но забирайте, местр. А там на месте уже оживите, — я категорически не хотела сдаваться. — У меня вообще комиссия из университета вот-вот с проверкой заявится. Что я им покажу — опаленные стены и разбитые тарелки? А объяснять как? Что кулинарить по-другому я не умею?!

Мой голос становился все громче и истеричней, да и я сама едва сдерживалась, чтобы не сорвать тот несчастный шкафчик с последней петли и не обрушить его на голову стоящего передо мной Странника. А потом надавать дверцами по его высокородному заду. И наследному пациенту с темноволосым друганом тоже достанется по самые помидоры.

— Ты сама говорила, что Таэлю нужна неделя. Я смогу… по крайней мере, постараюсь закрыть на это время доступ на Орит, — с сомнением проговорил Сэлгрин. — За неделю комиссия к тебе не заявится, а после мой брат покинет твой гостеприимный дом.

Да что ж такое то?! Мне и крыть больше нечем, и выгнать нет подходящего повода. В конце концов, даже мой любимый университет в лице Ольги Леонидовны тоже возложил на меня обязанность по сохранению этого высокородного в целости и здравости.

— С...л...чь! — в этот момент шкафчик все-таки обвалился и грохот и звон бьющейся посуды заглушил мой вопль ярости.

— Что? — удивленно вскинул бровь Сэлгрин.

— Я говорю — вы мне за это заплатите!

— Валюта, драгоценности, земельный участок? — мигом перебрал варианты потомок правящего рода, — Любое вознаграждение по твоему вкусу! С оговорками, разумеется, но…

— Вы еще и торгуетесь?!

— Нет, местра. Я готов оплатить твою посильную помощь брату, но даже моим ресурсам и возможностям есть предел.

Я в бессильной злобе трясла пальцем перед его красивым лицом.

— Я сама решу в каком виде и когда получить оплату за все, что вы тут натворили!

— Договорились, местра Рогова. Мой брат останется здесь, вопрос оплаты за его пребывание мы решим позже. Клятва рода!

— А вы…. вы…

— Тут мы все починим! — пообещал мне Странник, — А сейчас, извини, есть еще один важный вопрос.

И быстро, почти бегом направился к брату и его то ли другу, то ли сопернику.

По-хорошему, надо было выставить их вон, как я сначала и хотела, но… Но Страннику доступно гораздо больше магических возможностей, чем студентке-практикантке с ограничением использования искр. Ладно, раз обещали все починить, пусть чинят-красят-сколачивают, но я прослежу, чтобы даже зубочистки стояли, где положено и в том же количестве.

Я печально обходила место побоища, прикидывая, сколько всего придется восстанавливать. Осколки фарфоровой посуды на полу, обгоревшие останки мебели и частично подпаленный пол. Подняла пару не совсем пострадавших стульев, повесила обратно чудом уцелевшее полотенчико. Задернула занавески, но тут же об этом пожалела — на обеих ровно по середине красовались обгорелые дыры с черными подпалинами. Жаль занавесочки, красивые были. Летние такие, салатовые с цветочками.

— Сколько же тут теперь убираться! — подумала я вслух, только сейчас осознав масштабы произошедшего.

— Два часа! — простонал чей-то голос.

Я обернулась. В дверях стоял Йонас с бумажными пакетами в руках и обалдело разглядывал то, во что превратилась гостиная. Его правый глаз нервно подергивался, а челюсть отваливалась все сильнее.

— Два часа уборки и все коту под…

— Хвост? — осторожно уточнила я.

Йонас так глянул на меня, что мне вдруг захотелось резко свалить отсюда куда-нибудь подальше и надолго, желательно до вечера.

— Нет, госпожа ведьма, вам нужен мужчина в доме! — смог наконец он проговорить. Я так поняла, что Йонас долго подбирал нужные, а главное, вежливые слова, чтобы рассказать мне все, что он об этом думал.

— Зачем? — я не сразу поняла, на что он намекает. — Убираться после?

— Чтобы вы не разгромили последнее пристанище! — он развернулся и спустился с крыльца, — Я за братом. И ему понадобятся инструменты!

Глава 11

— Учишь вас, бездарей, учишь уму-разуму, а все без толку.

Старик Юрген Партанс пыхнул курительной трубкой и хмуро, с прищуром покосился на меня из-под седых кустистых бровей.

— И что мне теперь делать? — бессильно развела я руками. На ворчание деда внимание не стала обращать. Сколько знаю его — он всегда был таким.

Поначалу, когда я только приехала в Шайнвилль и вплотную занялась подагрой Партанса, старика возмущала моя криворукость и неумелость, а меня — его ворчливость и порой занудность. Но позже как-то слово за слово и мы с ним… не скажу, что сдружились, но в трудные минуты я прибегала к старику Партансу поболтать и поделиться наболевшим. Как сейчас, к примеру.

— Ничего, — он перевел взгляд на улицу и махнул рукой, приветствуя соседа, — Что ж теперь поделать-то? Живи как живешь. У вас, молодых, жизнь только начинается.

— Да уж, начинается…, — тяжко выдохнула я и оперлась локтями о колени, — Понять бы теперь, что именно начинается, а то жизнь — штука длинная, но что-то очень уж сложная.

— Привыкай, — в ответ Партанс повторно пыхнул трубкой. — У тебя, девонька, другого выхода уже нет.

Я проследила за белым ароматным дымком, струйкой поднимающимся наверх к резным ставням окна, и тяжело вздохнула.

Мы сидели на лавочке в небольшом палисаднике. Жена Партанса еще при жизни посадила перед домом несколько кустов с иссамилью, местным аналогом роз. Цвели они ежегодно и очень мелкими красными бутончиками, зато в таком количестве, что листья были видны только у самой земли. Вокруг кустов росли мелкой порослью белые ромашки и синие хлизы с бутонами-колокольчиками. Рядом с лавочкой был врыт в землю небольшой узорный столик. На нем старик Партанс разложил табак, огниво и коробку с курительными трубками. Одну сейчас как раз и раскуривал.

— Я ж Исельду ходила искать, — печально поделилась исходником проблемы, — Йонас прибежал поздно вечером, весь в слюнях-соплях воет, что пропала невеста.

— Ну пропала и что? — грозно рявкнул старик и я от неожиданности подпрыгнула на лавочке. — Он, в конце концов, мужик или нет? Вот и искал бы сам свою невесту. Нет, этот дурень к тебе потащился!

— Я же чародейка.

— Дура ты, а не чародейка, — без прикрас припечатал Партанс. — Надо было сразу к губернатору бежать и требовать организовать поиски, а ты сама полетела на кладбище. Вот теперь и расхлебывай!

Я задрала голову и оперлась спиной о стену дома. Старик Юрген прав. Как есть, дура.

— Ну хоть мужика себе нормального отхватила, — он снова затянулся, — и то хлеб.

Я досадливо поморщилась, но промолчала.

Эх, а какая хорошая погодка-то сегодня. День клонился к вечеру. В чистом лазурном небе запестрели белоснежные облачка, яркое солнышко грело уже не так жарко. Неподалеку двое котов затеяли свару и до меня доносились их боевые вопли. Соседские курицы заквохтали за забором, клюя рассыпанное хозяйкой зерно. Я же сидела и размышляла о том, в какой же паршивой ситуации оказалась. И трое высокородных ильфарийца были совершенно ни при чем.

Меня выдавали замуж!

Юрген Партанс сочувствующе посматривал на меня, но больше ничего не говорил, давая время осознать случившееся.