Номер двадцать шесть. Без права на ошибку (СИ) - Летова Ефимия

Ал оторвался от полусферы и посмотрел на него, словно вспоминая, кто же это такой. Наконец, в глазах друга появилась лёгкая заинтересованность.

- Как она выглядит?

- А ты не знаешь?!

- Я хотел узнать, как именно выглядит то создание, которое ты убил. У меня как раз сбежало несколько экспериментальных образцов.

- Несколько?! Боги, Ал, у тебя в замке живёт ребенок, а ты так спокойно об этом говоришь! Она залезла в девочке в комнату, и одни боги ведают, что могло бы…

- Ликория уже не ребенок, ей… тринадцать. Или пятнадцать.

- Мне уже двадцать восемь, а у меня и то чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда я это увидел!

- Ой, перестань. Как она выглядела?

- Как только что освежёванная сколопендра с меня ростом. Ал! Чем ты только занимаешься?

- Мирабель.

- Что?!

- Это была Мирабель. Не переживай, ты прикончил довольно нежизнеспособный экземпляр, так что ничего страшного. Она бы и сама сдохла от заражения кровеносной системы или… В фарш превратил, говоришь? Жаль. Надо было сначала взять образец физиологической жидкости.

Несколько секунд Сартвен молча смотрит другу в затылок, потом глубоко несколько раз выдыхает и присаживается рядом.

- Ал, ты можешь разводить этих тварей в своё удовольствие, давать им имена и кормить с ложечки, но девочка! Откуда здесь взялась девочка?

Смирившись с допросом, Алариус любовно гасит огонь, и берёт со стола оставшуюся невредимой чёрную шелковую прядь волос. Медленно, задумчиво проводит по ней подушечкой большого пальца.

У него удивительно аккуратные ухоженные руки, ногти ровные, гладкие, чистые, чем бы он ни занимался. И непринужденная расслабленная поза легко подошла бы для позирования художнику, пишущему портрет в фамильную галерею. Природный аристократизм, утонченность. В других обстоятельствах… Но Ал сидит в пустом замке и ласково называет омерзительную искусственно выведенную многоножку "Мирабель". Не ценит данное богами, родом, самой жизнью.

- Девочка будет жить здесь, пока я не придумаю что-нибудь получше. Я от этого не в восторге, но связан клятвой с её семьёй. Я не могу ни рассказать о ней кому-нибудь, ни отправить ее в какой-либо пансион, ни в другую семью. Ей нахождение здесь — тайна. Я рассчитываю, что от тебя о ней никто не узнает.

- Особенно в Митраке? — осторожно предполагает Макилан.

- Неважно. Никто. Я не могу поведать тебе все детали, но таких, как она, убивают, а мои родители были слишком щедры на ничем не снимаемые родовые клятвы.

- А её семья…

- Никого больше нет. Неужели ты думаешь, что я бы по доброй воле взвалил на себя такое?!

Да уж, лорд Мезонтен не из тех, кто стал бы играть в показное благородство или демонстрировать подлинное. Не из тех, кто пожалел бы несчастную сиротку.

- Но что ты думаешь с ней делать?

- Что? — удивлённо вскинулся Ал. — Ничего. Она живёт здесь. Ликория понимает, что выходить на люди нельзя, сегодня был, гм… исключительный случай. Слуги не знают о ней, даже Акр, я нанял глухонемую служанку, чтобы приносила ей еду и убиралась в комнате.

- Когда это она приносит ей еду?

- Утром и вечером… вроде бы.

- Ал! — маг начал терять терпение. — Если я правильно понимаю, у тебя в замке не преступница, которую требуется держать в заточении, а юная леди, потерявшая семью. Ей необходимо нормально питаться, не меньше четырёх раз в день, ей нужна нормальная одежда, ей нужно получать образование, ей нужно затопить камин в комнате, там холодно, демоны тебя побери! Ей можно купить книги, мольберты, вышивку, игрушки, в конце концов!

Судя по взгляду Ала, камин и игрушки — последнее, о чем бы он подумал в своей жизни. Ну, да, если ему становится холодно, он, не задумываясь, просто подогревает воздух вокруг себя…

- Если тебе не… некогда этим заниматься, я могу помочь.

- Сказать по правде, я не особо разбираюсь, какие ей там нужны платья и всё прочее, — с явным облегчением говорит Ал. — Вообще-то, она не жаловалась.

- А ты спрашивал?!

Скорее, Ал интересовался у Мирабель, каково ей передвигаться по замку с кровеносной и пищеварительной системой наружу…

- И учиться, ей непременно нужно учиться, иначе она совсем у тебя тут одичает, Ал. Я так понимаю, отправить её в какой-нибудь Лицей, даже под чужим именем, не получится?

- Исключено.

- Можно нанять ей домашнего преподавателя.

- Исключено.

Что ж, надо начать хотя бы с платьев.

- Акра-то можно посвятить в дело, хотя бы частично. Или ты хочешь, чтобы я сам пошёл за дровами для камина? Боюсь, меня не так поймут…

Алариус тяжело вздыхает, но наконец-то встаёт. С несчастным видом ставит подписи на изрядно уже помятых королевских документах. Отдаёт распоряжение управляющему (оно очень простое: "Выполнять все пожелания лорда Сартвена") и с явным облегчением исчезает где-то в глубинах замка.

***

Макилан отсутствовал в Корине год, а казалось — целую вечность. Кажется, Его демоново величество король Митас просто сдал мага Сартвена в аренду… или проиграл в карты. Не так, ох, не так представлял он себе жизнь посла в далёком северном Ниране. Почему он, маг, хоть и на королевской службе, вообще должен заниматься урегулированием государственных вопросов? Почему должен влезать в вопросы культурного обмена, внутренней и внешней политики, ублажения — слава богам, только интеллектуального и эмоционального — ниранской королевской четы, особенно пожилой инфантильной королевы, падкой на дешёвые магические фокусы?

"Я тебе доверяю", — просто сказал Митас. А он, Макилан, всё-таки состоит на королевской службе.

На службе, но не в рабстве же!

Но этот безумный год позади, и он вернулся назад. В Корин. Король ждёт с докладом. А больше… больше, пожалуй, никто и не ждёт.

Нужно съездить домой, проверить, как кладбищенский сторож следит за могилой матери и Мелинды. Нужно решить ряд вопросов с Митасом — всё равно не отвяжется, хотя изначально обещал дней десять полного покоя. Нужно навестить Ала и…

…Ликорию.

За неимением возможности как-то воздействовать на Алариуса на расстоянии, Макилан писал письма старому Акру. Писал и писал письма, еженедельно — хотя мог бы и ежедневно, приходилось останавливать себя, поддерживал связь с учительницей Ликории — той, что он всё-таки нанял, из получающих пенсионное довольствие после долгих лет службы в столичном Лицее, одинокой и неболтливой пожилой профессоршей.

Один раз, холодным зимним вечером — в Ниране зима снежная и долгая, в отличие от относительно тёплого Корина — он, проклиная себя за всё, написал и Ликории. Написал — но не отправил. И на многочисленных ниранских базарах, шумных и многолюдных, независимо от времени года, он бродил, выбирая для неё подарки, бездумно скупая то игрушки, то украшения, то различные милые безделушки — зная, что вряд ли решится подарить, отчего-то молчаливая, тихая, всегда такая уступчивая и покорная Ликория вызывала в нём совершенно не свойственное в прочих ситуациях смущение. И вот теперь может просто приехать в замок Мезонтен и увидеть её. Девочка, наверное, подросла. Надо непременно поговорить с Алом… что бы там ни было с её семьёй, он не может держать Кори запертой в замке вечно. Ей уже… шестнадцать? Как быстро бежит время.

Акр открыл ему двери тринадцатого замка, охая и шумно выражая радость от встречи после долгой разлуки. Как бы ни был старик предан Мезонтенам и последнему из их рода, находиться в одном пространстве с Алом длительное время — то еще испытание. Между делом, старик как-то рассказал о том, что второй из удравших "экспериментальных экземпляров" (Макилан не стал уточнять, как он выглядел и какую нежную кличку дал ему заботливый хозяин) забрался в домик к управляющему, и тот весь день стерег жуткую тварь, "этакое магичное непотребство", ожидая, пока хозяин соизволит её забрать…