Ольга Юнязова - Охота на ведьм
— И что? Научился?
— Наверное, — пожала плечами Ксения, — мне то неведомо. Но после вернулся он из затвора своего и стал наставлять людей о том, что… сейчас. — Ксения встала, достала с полки книжку, открыла ее на одной из закладок и прочитала: «Пост, бдение, молитва, девство и все другие добродетели, ради Христа делаемые, сколько ни хороши они сами по себе, однако же не в них состоит цель жизни нашей, и не затем мы родились, чтобы лишь только их творить. Но цель жизни нашей — это есть та самая благодать Духа Божия, которую они приносят нам. И вот в стяжании или в наживании ея-то одной (через них приобретаемой) и состоит цель жизни христианской».
— Ну, в общем, пришел он к пониманию, что живем мы не ради молитвы, поста и прочих духовных подвигов, а наоборот: делаем все это ради того, чтобы получить то состояние души, которое называл он благодатью Духа Божия.
— А что? — спросила Оксана в своей пытливой манере, которой доводила маму до истерик. — Никакими другими путями нельзя достигнуть этой благодати?
В отличие от Елены Сергеевны вопросы Оксаны совсем не раздражали Ксению, даже наоборот.
— Ну, почему? — оживилась она. — Наверняка можно. Найди свой путь стяжания Духа Святого и стяжай на здоровье, только другим его не навязывай. Ежели твой путь окажется малоэффективным, ты же и пострадаешь от этого, а если он окажется удачным, то и отлично.
— Интересно, и как я смогу узнать, стяжается Дух Святой или не стяжается?
— А очень просто, — улыбнулась Ксения. — Чувствуешь в душе радость, независимо от жизненных обстоятельств, значит, стяжается, а если не чувствуешь, значит, не стяжается.
— Все так просто? — недоверчиво ухмыльнулась Оксана. — Это тоже Серафим сказал?
— А если бы даже и не он? Если это я сказала?
Оксана засмеялась:
— Вот, когда тебя канонизируют, тогда твои слова все будут на веру принимать, без размышлений. А пока, извини…
Ксения улыбнулась:
— Между прочим, когда эта книга писалась, батюшка Серафим еще не был канонизирован, — она показала обложку. Это было дореволюционное издание — «Беседа преподобного Серафима Саровского с Н.А. Мотовиловым».
— Благодать Божья всегда в нас присутствует, — продолжила Ксения. — Другой вопрос, в каких количествах. И вот увеличение ее, подобно тому, как купец все время наращивает свой капитал, — это и есть задача человека. Кстати… — она снова открыла книжку, — никак не могу понять этого высказывания: — «Цель жизни мирских обыкновенных людей есть стяжание или приобретение денег, у дворян, сверх того, получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный, и он, как и денежный, чиновный и временный, приобретается почти одними и теми же путями, очень сходными друг с другом».
— Выходит, батюшка Серафим утверждал, что и деньги, и власть, и Дух Божий приобретаются одними и теми же путями? Как так?
— Да, интересно, — задумалась Оксана.
— Ну, ладно, мне пора, — спохватилась Ксения. — У меня же там семья.
— Где? — удивилась Оксана.
— Живем-то мы в соседнем коттедже. А это старый дом, летняя дача, так сказать. Здесь мое гнездышко для уединений. А там муж, родители, внуки на лето приехали. Если хочешь, пойдем, познакомишься.
— Ой, нет! Спасибо. Я лучше здесь…
— Ну, как знаешь.
* * *За день Оксана выспалась. Теперь она сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела в окно. Солнце село. От небесного пожара остались только мерцающие угли. Вспомнилась картина, от которой ее отвлек звонок Алексея: старуха разглядывает руны, и молодая девушка, подперев голову, слушает ее, улыбаясь, словно не очень доверяя гаданию. Картина эта напоминала стоп-кадр из фильма, а люди на ней — экспонаты из музея восковых фигур. Оксана мысленно подсела к ним за стол и попыталась рассмотреть, что же там видит старуха в этих деревяшках. Она придвинулась поближе к ней, потом еще ближе и вдруг вошла в ее тело. Вся картина ожила.
— Что говорят твои руны? — насмешливо спросила внучка.
Оксана глянула на несколько значков, вырезанных на дощечках из разных пород дерева, и в ее голове сложился отчетливый образ предстоящей опасности. Она поняла, что намеченный на завтра уход из деревни уже не возможен. Уходить надо срочно. Еще чуть-чуть, и будет слишком поздно. Но как объяснить это видение вот этой вот молодой глупой девчонке? Как заставить ее бежать прямо сейчас, ведь на ночь у нее наверняка назначено прощальное свидание? Просто приказать? Тратить время на бессмысленную ругань со своенравной красавицей она не могла. Применить колдовскую силу? Но это может повредить совсем недавно зачатому ребенку. Так рисковать нельзя.
— Надо уходить! — услышала Оксана свой, но слегка надтреснутый по-старчески голос. — Но завтра нам пути нет. Пойдем, пока не село солнце.
— Да ты что?! — возмутилась девушка. — Куда на ночь-то глядя? Да и с чего ты это взяла?
— Вижу. Просто поверь на слово, объяснять некогда!
Быстро собрав руны в мешочек, старуха встала, взяла приготовленный узелок и властным кивком головы показала внучке на дверь. Как она и предчувствовала, та не слишком торопилась беспрекословно выполнять ее указания. Надув губы, девушка глубже залезла на лавку и потребовала: «Ну, объясни!»
В сердцах хлопнув дверью, старуха вышла на крыльцо и огляделась. Вечерняя тишина не предвещала никакой беды. Она посмотрела на запад. Солнце стремительно приближалось к горизонту. Сердце сжалось от бессилия. Все-таки как тяжело воспитывать ведьму! Малейшее ограничение ее воли, как это делают все праведные христиане, воспитывая своих чад, лишает ее силы, без которой невозможно постижение ведовских наук. А молодая, необузданная ответственностью воля без должных знаний может обернуться трагедией. «Ну что ж, — решила старуха, — пойдем через огонь и землю. Сама виновата, но другого выхода нет». И с этой мыслью она вошла в дом.
— Ты хочешь объяснения? Будь по-твоему, — сказала она, садясь на скамейку. — Не успеет солнце утонуть за горизонтом, как ты все увидишь сама.
Сначала внучка сидела спокойно, глядя, как розовеет занавеска на окне, но спустя несколько минут на ее лице отразились замешательство и испуг.
— Бабуль, чего ты? Правда, идти надо? Так пойдем тогда! Что же ты уселась-то? — Она вскочила.
— Поздно, — ответила старуха. — Нас уже окружили. Выйди, покажись им на прощание.
Девушка выглянула в окно и в ужасе отпрянула. Старухе не надо было выглядывать, она и так знала, что к калитке приближается толпа обезумевших людей с зажженными факелами.
