Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

— Кажется, армии Сулеги, повстанцы под командованием Нириды, солдаты Нумы под началом Арлана, ведьмы и Дочери Мари тоже что-то скажут по этому поводу.

Я усмехаюсь — и даже эта слабая усмешка царапает горло.

Я был уверен, что мы не справимся. Думал, Эрио унесёт меня в тех туннелях. Знал: Львы падут в Эрее, но верил, что единственный наш шанс — в моей смерти.

Я ошибался.

Но я не говорю этого. Не говорю, что не верил в неё, в её силу.

— Ка… капитан…

Я оборачиваюсь на голос одного из моих людей — он стоит в углу, вытянувшись, как тростник. Другой солдат держит его за ворот, будто только что пытался удержать, не дать заговорить — но, похоже, не смог. Ещё несколько бойцов смотрят на меня с тем же выражением: растерянным, напряжённым, пронизанным тревогой.

— Вон, — рявкает Нирида, будто вновь обрела хладнокровие. Она наклоняется за мечом, который до этого уронила — и я понимаю, что никогда прежде не видел, чтобы с ней случалось нечто подобное. — Все. Вон отсюда. Немедленно.

Солдаты не ждут повторения. Тронный зал быстро пустеет; все уходят в полной тишине, с той торжественностью, что никак не вяжется с атмосферой победы, которая вроде бы должна бы царить.

Я пошевелился, и тогда тихий звон заставляет меня опустить взгляд на пол — туда, где я только что лежал. Монеты рассыпались у моих ног, перекатываясь по мрамору.

Я нахмурился.

Уже хотел что-то сказать, как ко мне подошла Аврора — и встала напротив с каким-то странным, тяжёлым выражением на лице.

— Ты… ты мой брат?

Я моргнул.

— Что?

— Аврора, — строго одёргивает её Эдит, всё с тем же напряжённым лицом и мокрыми от слёз щеками.

— Что происходит? — спрашиваю я. Обращаюсь сразу ко всем: к Нириде, к сёстрам, к Одетт.

Что-то пошло очень не так, если никто не радуется, если все смотрят на меня так.

— Ответь, пожалуйста, — просит Аврора уже мягче, почти шёпотом.

Я не понимаю, к чему этот странный вопрос. Не знаю, что она хочет услышать. Но всё равно отвечаю — потому что она моя сестра. И потому что её взгляд…

— Да, я твой брат.

Аврора издаёт сдавленный звук и бросается мне в объятия. Я улыбаюсь — немного ошеломлённый — и снова удивляюсь: не чувствую боли. Совсем. Ни следа от той раздирающей агонии, которая заставила меня поверить, что я умираю.

— Аврора… — шепчу, поражённый.

— Хватит, — говорит вдруг Нирида, приближаясь. — У нас много дел. Эдит.

Она произносит лишь имя — и старшая из моих сестёр кивает. Словно задержав дыхание, она подходит и осторожно берёт Аврору за руку, вынуждая её отойти. Та отступает, не сводя с меня взгляда.

— Одетт, мне не нравится просить об этом, но… тебе стоит подготовиться.

Она едва заметно кивает.

Нам нужна Королева Королев — чтобы произнесла речь, надела корону и села на трон Эреи. Тот самый, который унаследовала бы Лира, если бы Львы не вырезали всю её семью.

Одетт бросает мне лёгкую улыбку, прежде чем уйти.

— Скоро увидимся.

Я киваю и смотрю на свою командиршу.

— А для меня работы не найдётся?

Нирида смотрит на меня пристально, с глубокой складкой между бровей, а её светло-серые глаза затуманены тонкой вуалью слёз. И вдруг она поднимает голову и оглядывается — туда, где раньше была витражная стена, выходившая в сад.

— Вон отсюда! — приказывает она внезапно, резко, и те, кто ещё оставался поблизости, спешат удалиться.

Я провожу ладонью по затылку — и вместе с этим жестом ещё несколько монет падают на пол. Я следую за ними взглядом, настороженно.

— Если вы все были в таком состоянии… должно быть, было тяжело. Простите, что меня не было в конце.

Нирида открывает рот, чтобы что-то сказать, но не может — а такое с ней случается крайне редко.

Я кладу руку на грудь — и тут чувствую порванные края кожаной брони там, где меч лже-Эриса, того Ворона, что притворялся им, едва не лишил меня жизни.

Я с усилием улыбаюсь ей.

— Близко было, да?

Нирида смотрит на меня, будто выныривает из забытья.

— Близко? — шепчет она хрипло. — Кириан… ты был мёртв… несколько часов.

Глава 2

Кириан

Я хохочу — но тут же накрывает кашель, и мне приходится остановиться.

— Что ты сказала?

— Я не шучу, — шепчет она. — С такими вещами не шутят.

Я смотрю на неё в смятении. И что-то в её взгляде говорит мне, что это не ложь. Она действительно не врёт… Но… Нет. Это невозможно.

— Объяснись.

Нирида сглатывает. Я вижу, как у неё поднимается и опускается горло, пока она подбирает слова.

— Ты умер в тех туннелях. Мы потеряли тебя.

— Вы думали, что потеряли меня, — уточняю я.

Она медленно качает головой.

— Нет, Кириан. Мы не думали. Твоё сердце остановилось. Магия Одетт не успела — она не смогла закрыть твои раны вовремя. Я сама оттащила её от твоего безжизненного тела. Я отдала приказ — принести тебя сюда, в тронный зал, чтобы почтить память.

Я вспоминаю бледное лицо Одетт, её вялую руку на моей груди и взгляд, уставившийся куда-то в мою спину. Когда заговорил Эрио, я понял: она смотрела именно на него.

Эрио. Сама Смерть делала ставку и решала, кто из нас сразится с ней: Одетт или я?

Оба. Мы оба были готовы умереть друг за друга. Одетт тратила слишком много магии, чтобы освободить Эрею и спасти меня… А я солгал. Я сказал ей, что смогу удержать туннели, что справлюсь, пока она будет рушить стены.

Я оглядываюсь.

Монеты. Взгляд натыкается на них — разбросанные повсюду.

По спине ползёт холод.

— Но… как?..

— Мы уже оплакивали тебя. Твои сёстры, твои солдаты… мы скорбели. А потом она пересекла стекло, нарушила покой подношений Эрио, украла эти монеты — и ушла в лес. Через несколько минут вернулась из тьмы. Вернулась сюда. И… вернула тебя с собой.

Сердце с силой бьётся в груди. Удар за ударом. Громко. Словно каждый из них говорит:

Ты знаешь. Ты знаешь. Знаешь, что это правда…

— Этого не может быть, — шепчу я.

— Кириан, Одетт вернула тебя с того света, — говорит она, серьёзно, почти торжественно. — Я не знаю как. Но она это сделала. Ты сам — доказательство.

Я сглатываю.

— Вот почему Аврора…

— Да. Вот почему она спросила, действительно ли ты её брат. И если честно… я рада, что она заставила тебя ответить. Потому что мне всё ещё тяжело в это поверить.

— Это я, — шепчу, не находя больше слов.

Нирида прикусывает губу.

— Это… чудо, — произносит она, но звучит неуверенно.

Или… чудовищность, добавляю я про себя. Наверное, она думает о том же.

— Значит… ты в порядке? — осторожно спрашивает она.

— Как новенький.

Она пытается улыбнуться — получается натянуто.

И тут меня озаряет.

Эрис.

— Что случилось с телом Ворона, который выдавал себя за наследника?

Он ведь убил меня. Всё это время, с тех пор как я отрубил голову настоящему наследнику, Вороны, должно быть, убеждали Львов, что Эрис жив.

Нирида потирает глаза.

— Мы пытались скрыть это… Но, как и многие видели тебя… солдаты знают, что Эрис сегодня был в туннелях. И что ты убил его. Снова. — Она тяжело вздыхает. — Я слышала, как некоторые уже называли его духом.

— Лучше уж так, чем правда, — тихо говорю я.

Нирида кивает.

— Ты в силах помочь мне? — спрашивает Нирида. — Дел невпроворот, и нам предстоит устроить коронацию.

Я сажусь, опуская ноги с импровизированного алтаря — несколько монет с тихим звоном падают на пол.

Ко всем теням мира… Теперь, когда я знаю, что значат эти монеты, кому они предназначались как плата, всё это кажется ещё более мрачным.

— Конечно. Я пропустил конец Львов — не собираюсь пропустить начало Волков.

На этот раз, когда Нирида улыбается, её улыбка кажется особенно тёплой, мягкой, почти нежной. Что-то в её лице смягчается, губы слегка подрагивают — и она обнимает меня. Ненадолго, сдержанно, почти мимолётно. Но по-настоящему.