Ведьма и бог - Стоун Лив
– Положи их в багажник вместе с вещами. Отложила для тебя, пока не закончились.
Еще до того, как соберусь это сделать, Цирцея их выхватывает и убирает. Мама ведет в дом. Они все еще слишком склонны к инфантилизации, считая меня маленькой. Поначалу это успокаивало, а затем начало надоедать. Считаю, что самостоятельная жизнь среди людей, чей образ жизни разделяю, заставила сильно повзрослеть. Сейчас я особенно дорожу независимостью.
Как только переступаем порог, нас захлестывает шум разрозненных разговоров. Вся община собралась в огромном вестибюле. Его стены заставлены терракотовыми статуэтками на подставках, изображающих прошлых проводниц Спрингфолла. С потолка свисают большие лампочки, а в двух боковых каминах зажжен огонь. Деревянные ступени ведут на верхние этажи и галерею, расположенную по периметру комнаты. Некоторые ведьмы уединились в ней для конфиденциальных разговоров. Остальные наслаждаются едой, разложенной на столах и тумбах. У всех в руках бокалы имбирного пива, но не сомневаюсь, что мы закончим вечер знаменитым домашним джином тети Зельды.
Центральным элементом зала является позолоченная бронзовая статуя богини-покровительницы Гекаты, стоящая на пьедестале у задней стены, окруженная подношениями из растений, вазами и пирогами. Бронзовый треножник, на котором ведьмы сжигают засушенные цветы, установлен у ее ног и выпускает струйку дыма. С высокой цилиндрической тиарой, украшающей голову, пеплумом [2] в плотную складку, подпоясанным под грудью, и факелом в руке, Геката внушает непреклонную строгость.
– Тесса, Цирцея, Мероэ, вот вы где!
Проводницы направляются к нам. Кажется, они удивлены, увидев меня. Изумление на лице Цирцеи Великой быстро сменяется дружелюбной улыбкой. Ей, должно быть, за шестьдесят, и она является воплощением мудрости и защиты. Как и наша предшественница, которая превратила людей Одиссея в свиней, Цирцея Великая особенно сильна в трансмутации: искусстве превращения вещей и живых существ.
– Элла, ты тоже с нами, как чудесно, – говорит она ровным, но сочувственным тоном.
Она заправляет за ухо выбившуюся из пучка седую прядь, побрякивая золотыми элементами сережки. В ней доброжелательно все – от отношения до решений. Но она всегда казалась немного отрешенной. Тем более в черной водолазке c длинными рукавами, которая совсем не оставляет простора для фантазии. Успокаиваю себя тем, что по крайней мере не выгляжу неуместно в изумрудном джемпере и джинсах. Да и сестры, если на то пошло, тоже. Хотя у общины много традиций, восходящих к античности, с годами она адаптировалась к современной одежде.
Медея Юная, ее племянница, лет тридцати, улыбается более открыто. Длинные, волнистые черные волосы каскадом ниспадают на плечи и белую блузу с отложным воротничком. Как и наша вторая предшественница, Медея специализируется на искусстве зелий и знании растений. Она может сделать оружие неразрушимым, покрыв приготовленным раствором, или усыпить чудовище, окропив святой водой с ветки можжевельника.
Это еще круче, но все равно сложно!
– Элла, как проходит жизнь в кампосе?
– Правильно говорить «кампус», – тут же поправляет мать, выбивая почву у меня из-под ног.
– Думаю, Зельда будет рада помощи на кухне, – вставляет Цирцея Великая. – Элла, мы на тебя рассчитываем.
Она не могла придумать лучшей фразы, чтобы избавиться от меня. Киваю с улыбкой и ухожу. Они наверняка хотят поговорить об этом пресловутом «союзе». Не собираюсь жаловаться по этому поводу, мне всегда было комфортней с Зельдой в задней комнате, откуда доносятся аппетитные запахи ежевичного варенья, тыквенного и яблочного пирогов. Кухня загромождена банками, кастрюлями, сковородками и виноградными лозами. Маленькая дверь выходит прямо в садик и лес. Зельда стоит там, прислонившись к дверному косяку, с бокалом в руке.
– Элла! Наконец-то ты пришла!
– Привет, тетя Зельда.
Снимаю пальто, шарф и шапку, кладу на свободный стул и подхожу к ней. Я очень на нее похожа. У нее такие же длинные рыжие волосы и нотка оригинальности в поведении.
– Держи, тебе это точно понадобится. Моя последняя партия джина, – говорит она, наливая мне бокал.
Мы чокаемся, и я отпиваю напиток из двадцати пяти трав, который обжигает изнутри. Выражение моего лица вызывает у Зельды смех, но все равно продолжаю пить. Чувствую, что проведу вечер здесь. Тут намного спокойней и душевней, чем в огромном холле.
– Ну что, готова увидеть великого Зевса?
Почему бы не взглянуть на могущественного повелителя богов? Из чистого любопытства!
Глава 2
Уже час как стемнело. Я следую за тетей Зельдой с подносом в руках, лавируя среди ведьм общины, которые наконец-то собрались вместе. Зельда предлагает хрустящие розмариновые палочки, а я – различные травяные соусы, в которые их можно макать. Сколько себя помню, всегда прислуживала в этом доме. В детстве меня хвалили, а сейчас совершенно не замечают. Мечтаю найти работу в мире людей, только чтобы сказать матери: «К сожалению, я не смогу приехать в этом году на встречу, на носу суперважное мероприятие, к которому нужно готовиться. К тому же завтра рано утром вылетаю в Сан-Франциско. Может, получится в следующем году?»
– Правильно говорить «кампус»? Я думала, наша Элла учится на кампосе.
Звук моего имени отвлекает от мыслей. Должно быть, Зельда второй или третий раз поправляет одну из ведьм. Община живет в одном мире с людьми, но остается совершенно оторванной от человеческой реальности. Иногда кажется, что им не хватает интереса к окружающему миру. Они ведут так себя не из-за злого умысла или презрения, просто такое у них состояние души.
Зельда ведет меня обратно на кухню, чтобы пополнить подносы.
– «Кампос», – бормочет она, поджимая губы и качая головой. – Хорошо, что ты дала свой пароль от Lugh+, сериалы открыли для меня новые горизонты!
– Рада за тебя, – смеюсь вместе с ней и мысленно благодарю Мадлен с Рэйчел.
Зельда забирает поднос, чтобы разгрузить меня, и, напевая, наполняет его. Пользуюсь возможностью и выглядываю на улицу в поисках первых светлячков. Но вместо них замечаю мать, Мероэ и Цирцею Великую. Напряжение, витающее в воздухе, не ускользает от меня. То тут, то там я слышала обрывки разговоров о пресловутом союзе. Бросаю взгляд на Зельду, которая стоит ко мне спиной, все еще занятая едой, и незаметно выхожу из кухни. На цыпочках, изо всех сил стараясь избежать хруста сухих листьев под ногами, подкрадываюсь к трем фигурам, уединившимся под деревьями. Когда вижу очертания матери в сиянии луны, останавливаюсь и прислушиваюсь.
– Тесса, все будет хорошо, – говорит Цирцея Великая.
– Конечно, у нас все будет хорошо, но речь ведь идет о Мероэ!
– Мама, пожалуйста, – настаивает Мероэ, успокаивающе поглаживая по руке. – Я готова!
– Дорогая, мы ведь говорим о твоей жизни.
– Да, о «моей» жизни. И мой выбор – помочь общине.
Обеспокоенный и умоляющий тон матери поражает до глубины души. Меня охватывает дрожь, а пульс учащается. Что произойдет сегодня вечером? Из-за чего сестра вынуждена утешать маму? С момента разговора в машине у меня были основания для опасений, но теперь живот завязался узлом. О чем они говорят? Похоже, они собрались принести Мероэ в жертву.
– Тесса, мы рассчитываем на тебя, – напоминает Цирцея Великая.
Не успевает мама ответить, как раздается громовой раскат. Поднимаю глаза к небу, удивляясь неожиданности грозы, прежде чем слышу, как мама говорит:
– Зевс скоро прибудет, нам пора.
В этот момент сноп ослепительных молний прорезает небо. Сердце начинается биться сильнее. Мне страшно. Хотя здесь, на Поляне, всегда чувствовала себя в безопасности. Ведьмы уходят, а я спешно возвращаюсь на кухню. Мысли путаются, пальцы нервно цепляются за широкие рукава джемпера. Едва возвращаюсь, как Зельда хватает меня за руку, взволнованно шепчет: «Идем скорее!» – и вот мы уже пробираемся сквозь толпу. Все отошли от двери, оставив свободное место в центре комнаты. Там стоит деревянный стул. Цирцея Великая и Медея Юная расположились напротив, на появившемся кожаном диване.
