Последний медведь (ЛП) - Уайт Кимбер

Мне хотелось ударить его. Прямо в лицо. Он увидел, как изменилось выражение моего лица, и полез в свой нагрудный карман. Брэдли вытащил тонкий конверт и немного потрепал его.

— Смотри, — сказал он. — Как я уже сказал, сожалею о поведении Ханны. Действительно. Выплата. Пятьдесят тысяч долларов — большие деньги. Ты можешь начать новую жизнь. Заплатить за колледж. Все, что ты захочешь.

— Все, чего я хочу?

Брэдли неправильно истолковал мой тон. Я хотела изобразить сарказм, он принял это за удивление.

— Да, — ответил он, положив руку мне на плечо.

Не успел он прикоснуться ко мне, как отдернул руку. Я знала, что его потрясло. Моя кожа была бы горячее, чем следовало бы, почти обжигая его.

— Правда? — спросила я, хотя уже знала ответ. — Что Ханна сказала о том, что меня удочерили?

Лицо Брэдли вытянулось.

— Это то, о чем я сожалею больше всего. Тебе не следовало вот так все узнавать. Не сегодня. Как бы то ни было, думаю, Диана сама хотела все рассказать. У нее просто не хватило времени. Однако это не то, чего она стыдилась, или чего, по ее мнению, тебе следовало бы стыдиться. Во всяком случае, ты тоже так сказала Ханне в гневе. Ты была избрана ими, Уна. Это что-то да значит.

— Верно, — пробормотала я больше себе, чем Брэдли. — И большая часть остального из того, что она сказала, тоже правда. Я бы, наверное, сейчас сидела в тюрьме, если бы у меня не было за спиной семьи Райан.

Его молчание дало мне весь ответ, в котором я нуждалась. Я вздохнула и повернулась, чтобы уйти.

— Подожди, — сказал Брэдли. — Есть еще одна вещь. Я надеялся застать тебя до того, как Ханна назначит ту встречу.

Он протянул руку, сжимая в ней письмо. Мое сердцебиение ускорилось, когда я узнала аккуратный почерк моей матери на лицевой стороне.

— Она сказала мне передать это тебе, если у нее не будет возможности сказать тебе самой. Я не знаю, что там написано, но подозреваю, что это более добрая версия того, что хотела сказать Ханна. Что бы там ни было, я надеюсь, что это поможет. И я действительно желаю тебе всего наилучшего. Твоя мать была милой леди, и Кормак, твой отец, любил ее. Ты знаешь, он был моим другом. Задолго до того, как он женился на твоей маме.

Что-то промелькнуло в глазах Брэдли, когда он посмотрел в сторону кладбища. В этот момент другая истина врезалась в мой мозг. Брэдли Лауэр был влюблен в мою мать. Осознание этого меня тоже не шокировало. В этом была сила моей матери. Она заставляла мужчин влюбляться в нее. Секрет этого ускользал от меня, поскольку большинство мужчин, увидев мой рост и огонь в моих глазах, убегали в другую сторону. Думаю, в одну роковую ночь этот и другой секрет, который я хранила, спасли мне жизнь. Даже если это разрушило то, что имело значение для моего отца.

Я взяла письмо у Брэдли и поблагодарила его. Затем, оставила его одного у входа на кладбище и пошла обратно к дому. В глубине души я знала, что это будет один из последних раз, когда можно будет это сделать.

Я подождала, пока в доме не стало темно и тихо. Кормак, Ханна и Стюарт уехали куда-нибудь поужинать. Вероятно, чтобы отпраздновать. Я включила прикроватную лампу и подтянула колени к груди.

Медленно, внимательно читая письмо моей матери.

«Уна,

Если ты читаешь письмо. Это значит, что у меня не было возможности поговорить с тобой лично. Я так сожалею об этом. Сожалею о многих вещах. Милая, ты храбрая и сильная, и я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Надеюсь, что когда-нибудь у тебя будет своя семья и дети. Тогда ты поймешь, как любовь, которую ты будешь испытывать к своим детям, заставит тебя сделать все, чтобы защитить их. Я люблю тебя такой, какая ты есть, детка. Никогда не сомневайся в этом. Может, ты и не вышла из моей утробы, но ты родом из моего сердца.

У тебя будет так много вопросов, и я хотела бы, чтобы у меня были ответы и больше времени, чтобы дать их тебе. Это так тяжело для меня. Несправедливо, что у меня нет больше времени, чтобы провести его с тобой. Итак, я расскажу тебе, что могу.

Не знаю, кем был твой настоящий отец. Твоя мать была моей близкой подругой, и она пришла ко мне, в отчаянии, и с милым маленьким ребенком, о котором она не могла заботиться. Кормак и я так долго пытались завести своего. Я знаю, что это была судьба. Ты была создана для меня. Твой отец к тому времени уже умер. Она сказала, что он был убит, но я клянусь, что больше ничего не знаю. Я даже не знаю его имени. Она была милой, доброй, красивой. Ты унаследовала лучшие ее качества. Но сейчас ее тоже нет. Ее забрал жестокий несчастный случай.

Боюсь, я дала некоторые обещания, которые даже сейчас должна сдержать. Но знай это. Твоя другая мать заставила меня поклясться, что однажды я тебе кое-что расскажу. Она сказала, что я узнаю, когда ты будешь готова это услышать. Она сказала, когда придет время, поезжай в Уайлд-Ридж в северном Мичигане. Это время сейчас.

У меня нет ответов на все вопросы, которые, как я знаю, у тебя появились. И сожалею об этом. Я даже не знаю, что ты найдешь в Уайлд-Ридж, если решишь туда поехать. Но кое-кто, кому я доверяла, давным-давно пообещал мне, что это, по крайней мере, будет хорошим местом для начала.

Я люблю тебя, Уна. Никогда не сомневайся в этом.

С любовью,

Мама»

Сегодняшний день…

Моя кровь кипела, когда я вдохнула сладкий аромат клена и жимолости. За лесом пенилось Верхнее озеро, и до моего носа донесся запах морских водорослей. Я прижимала письмо матери к груди, как какой-то талисман, который должен был привязать меня к тому ощущению, кем я была и откуда пришла. Я читала его так много раз, что запомнила каждую строчку. Каждый раз, когда я это делала, переходила от гнева к печали, к любви. Она сказала так много, но совсем ничего.

Уайлд-Ридж.

Всю оставшуюся жизнь я бы задавалась вопросом, нашла ли бы я это место в любом случае, если бы моя мать не написала о нем в своем письме.

Я уехала из Сенека-Лейк через три дня после той ужасной встречи в старом кабинете моего отца. Мой разговор с Брэдли Лауэром у кладбища был самым близким к официальному прощанию. Несмотря на то, что письмо было написано размашистым почерком моей матери, слова, казалось, исходили от незнакомки. Я запечатлела их в памяти, но это не помогло. Наконец, после семестра учебы в колледже, — чтобы попытаться прочистить мозги, — я больше не могла игнорировать зов сердца. Она сказала, что я узнаю, когда придет время. Я понятия не имела, правда ли это.

Итак, я здесь, на мысе нижнего полуострова Мичигана, далеко от места, которое привыкла называть домом. Теперь, когда я была здесь, у меня не было никакого плана относительно того, что должно произойти дальше. Но моя мать была убеждена, что я найду здесь ответы на свои вопросы. Сейчас я просто чувствовала себя одинокой.

«Уна, ты окончательно сошла с ума», — сказала я себе, сходя с пешеходной тропы. Я миновала по меньшей мере четыре знака «Посторонним вход воспрещен», но проигнорировала их все. Я почувствовала тягу где-то внизу живота, почти как укол голода. Но вместо того, чтобы чувствовать пустоту, эта боль, казалось, усилилась.

«Север. Иди на север». Итак, я так и сделала.

Движение на запад заставило мои мышцы напрячься. Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на своем дыхании. Давным-давно доктор Нили пыталась научить меня медитировать. Это сработало не очень хорошо, но я запомнила некоторые уроки.

«Сосчитай до десяти. Потом двадцати. Дыши глубоко».

Это знакомое урчание зародилось где-то внизу моего живота. «Странно». Обычно это случалось только тогда, когда кто-то злил меня или вспыхивала какая-то другая сильная эмоция. Теперь казалось, что это место почти вывело его наружу. Как будто нетронутый лес вокруг меня знал что-то обо мне, о чем другие только подозревали, и я пыталась спрятаться от самой себя.

В глазах у меня потемнело, а дыхание стало прерывистым. Я услышала голоса, низкий смех. Жар пронзил меня, едва не поставив на колени. Кончики моих пальцев начало покалывать, поэтому я сжала руки в кулаки, не желая их видеть.