Вдвоём (СИ) - Лансон Натали

Объявление профессора Флетчера, который оказался деканом бытовиков, о том, что сегодняшнее занятие будет практическим, немного растревожило душу, но после удачного ответа на вопрос преподавателя и демонстрации самого заклинания, которое получилось у меня с первого раза, я окончательно поверила в себя.

«Будем жить!» — Обратившись к потолку, отправила мысленный посыл Вовочке, которого больше не было рядом.

Время до обеда пролетело незаметно. Воспоминания Оливии, её знания и прошлые заслуги перед преподавателями сослужили мне хорошую службу. И декан бытовиков, и преподаватель «Истории магии», чья пара стояла второй, не пытались как-то меня прессовать. Даже улыбались и признательно кивали головой, когда мои ответы были верными.

На курсе Оливии Ленокс было не так много адептов. Во-первых, бедняков с таким слабым уровнем, что учились на бытовом факультете, практически не брали, а во-вторых, отпрыски элиты получали по сусалам, если их определяли сюда.

Бытовой факультет, по сути, служил таким себе трамплином, имея длительность обучения всего в два года.

Если к концу второго курса тебя не определяли на любой другой из шести оставшихся факультетов, администрация выдавала справку, и ты отправлялся в гувернантки или же в дворецкие.

Моя чуйка говорила мне, что Оливку ждёт именно эта участь. Особенно если вспомнить, что до конца второго курса оставалось какие-то полгода… плюсом эта помолвка, чтоб им!

Только представила себе мужчину, прикасающегося ко мне, вздрогнула от брезгливости.

«Не, товарищи! Бабушка Оля хер кого допустит до этого тела, пока занимает его!»

Моя решительность была непоколебима.

Вместо того, чтобы ждать Розетту у порога аудитории «Истории магии», я перекинула через плечо рюкзак и быстренько погнала в библиотеку. Появилась идея… и пока меня не зажопили окончательно, нужно было понять, как претворить её в жизнь!

Глава 4

Знания — всё для попаданок!

Библиотекарша, которая Оливку чуть ли не боготворила, выдала мне всё, что я попросила.

Мать трёх сорванцов, живших на территории академии, как и муж-завхоз госпожи Тейт, были обязаны Ленокс по гроб жизни. Девочка спасла их детишек, когда те попадали в пруд. Прогулка поздним вечером тоже может принести кому-то пользу! В тот раз — она была для детей и их родителей, сегодня — для меня.

Пролистав ни один фолиант по проклятиям и причинно-следственному разбору связи долга жизни, поняла одно — совсем не применять дар здешняя Вселенная Оливии Ленокс не запрещает! А мне, Ольге Владимировне, так и вовсе! Долг привязывался к душе, а моя душа ничем не обязана этому гадскому правителю!

«Но и бузить глупо. Хоть выдержки по иномирянам имеются, а заявлять о себе так явно — это чревато…»

— Вот ты где!

От восклицания соседки по комнате, я чуть второй инфаркт не схлопотала, подскакивая так, что коленки о столешницу ушибла.

— Я тебя обыскалась!

— Прости, Розочка.

— Что это? — Блондинка присела рядом на стул, уставившись в страничку огромного талмуда «Высшие проклятия десятого уровня». — Ты что? Собираешься сесть за решётку?

— С чего такие выводы?

— Так к высшим проклятиям относятся все заклинания, итогом которых является смерть, а за такое по головке не погладят… даже по такой очаровательной, как твоя.

Оливия Ленокс, действительно была хороша собой. Я о таком теле могла только мечтать даже в свои восемнадцать лет.

Сколько себя помню, масса моего тела превосходила норму в пару десятков кило, а тут тоненькая тростиночка, хоть грудь под мешковатым платьем и не маленькая. Оценить фигуру Ленокс я сумела даже в истеричном состоянии, принимая вчера душ.

Помимо глаз, девочка, то есть теперь я, отличалась выразительными, нежными чертами лица, миндалевидным разрезом лазурных и чистых, как море, глаз, шоколадным цветом волос и молочной кожей без единого изъяна. И пусть Кейтлин с Розой смотрелись куда ярче скромно одетой воспитанницы сиротского приюта, но Оливия одним своим взглядом могла покорить даже самых искушённых мужчин.

Я, с высоты своих лет, даже ещё не столкнувшись лично с недоженихом Ленокс, могу точно сказать — такие очаровательные непорочные милахи привлекают ублюдков, точно мёд пчёл. Это как с новой детской площадкой… нарики и потерянные ушлёпки обязательно сломают качели, разрисуют лавочки и повыдёргивают к херам собачьим цветы, чтобы они не затрагивали струны в их душе, которых они сами боятся.

Работая когда-то в детском саду, мне только руками приходится разводить, видя подобное.

Дети… они такие хорошенькие. Что с ними происходило в пубертате!? Почему их так тянет к девиантности в этот период!? Вопрос, которым задаются философы тысячелетиями, по большому счёту так и не найдя на него ответ.

Даррелл Лэнг — из этой оперы. Хоть молодому аристократу стукнуло уже двадцать два года, а «ушлёпка» из него никто так и не изгнал.

— Розочка, я не собираюсь делать глупости. Просто читала о «долге жизни», но ты не говори никому об этом.

— Конечно, не скажу! — Роза с укором посмотрела на меня. — Я же ещё не поехала крышей. Нам неприятности ни к чему. — Бонд поднялась, сгребая книги в ровную стопку. — Идём. Скоро ужин.

«УЖИН?!» — С удивлением хлопая ресницами, покинула библиотеку, на прощанье махнув миссис Тейт.

Академия гудела, наполненная студенческой жизнью. Первокурсники отличались от выпускников одним своим затравленным взглядом, а титулованные преподаватели выделялись среди своих коллег по принципу влияния в обществе. Всё, как и везде. Я даже себя словила на мысли, что Боженька недаром даёт человеку одну жизнь… ну или память на одну жизнь… или…

«А! — мысленно махнула рукой на теории, в которых я полный профан. — Всё-таки не каждый день так умудряюсь попасть! Откуда мне знать, как там Небесная канцелярия работает?! Жизнь — настоящие потёмки…»

Как бы то ни было, а вывод о том, что мне тяжело вжиться в чужое существование, да ещё и существование девушки, которая отличается от меня и характером, и внешними данными, неукоснительно вбивался в сознание.

Почувствовав спиной чей-то взгляд, еле усидела на стуле.

Бросаться в объятья явного любопытства — всегда плохо. Осмотрительность и бдительность — наше всё! Мне не пять лет, чтобы вестись на банальный интерес.

Прожевав мясо, глотнула и тихо обратилась к сидящей напротив меня Бонд:

— Розочка, глянь осторожно, кто там мне спину сверлит… только осторожно.

Мастерица зелий прищурилась, прежде чем нацепить на лицо маску безразличия.

Лёгкий наклон, и девушку передёрнуло от отвращения.

— Лэнг… и сучка Кейт с ним.

Громкий смех был явно направлен ударом в мою психику. И, положа руку на сердце, это бы сработало, будь Оливия в своём теле. Бедная девочка вообще не понимала, за что ей такой мрак, ведь она всегда старалась быть к окружающим доброй, а тут такая мерзость. Но это Оливия не понимала. Я, как человек, имеющий высшее педагогическое образование, прочитавший ни один труд психологов, философов и других деятелей и мыслителей, работающих над душевной составляющей поступков и мыслей разновозрастных представителей хомо сапиенс, имела свои соображения на этот счёт.

Соседка-паршивка элементарно веселила недожениха рассказами о моих вчерашних терзаниях, а он радовался, что смог сломить девку, которая посмела ему отказать, когда засранец попытался зажать красотку в тёмном уголке академии.

«Ничего… Смейтесь пока. Смеётся тот, кто смеётся последним».

В комнату мы вернулись без приключений.

Быстро подготовившись к завтрашним предметам, прилегла на кровать, размышляя о даре.

Он был. Я его чувствовала. Магия воспринималась, как сеанс иглоукалывания. Как-то сын купил нам с Вовочкой путёвки в Тибет. Я знаю, о чём говорю.

Дар явно был недоволен. Царапался изнутри и одаривал тянущей тоской. Он обижался, что им не пользуются.

Ощущения подсказывали, что дар проклятийницы застоялся. Возможно, Оливия выгорела прошлой ночью именно из-за восемнадцатилетнего игнора.