Жажда крови (ЛП) - Диан Кэтрин

Опустив глаза, она начала:

— Я думала большую часть ночи с тех пор, как встретилась с Рисом. И не только эта встреча заставила меня задуматься. Есть и другие вещи, — она помолчала, затем продолжила напряжённо, но решительно: — Я понимаю, что решение, которое я сейчас принимаю, возможно, неправильное, но… Я всё равно приму его.

У Кира возникло ощущение, что она разговаривает скорее сама с собой, чем с ним, и он понял, что то, что должно было произойти дальше, имело огромное значение. Он заставил себя сидеть неподвижно.

Мира подняла взгляд от своих сложенных рук и встретилась взглядом с Киром. Во имя Идайос, она была такой красивой.

Она продолжила:

— То, что я сказала тебе вначале, было правдой. Джодари поручил мне познакомиться с вами. В то время я не знала почему. Я знала, что в этом что-то должно скрываться, но не знала, что именно. Теперь я знаю. Думаю, ты тоже знаешь.

— Продолжай.

Сделав глубокий вдох, она приготовилась.

— Джодари хочет знать, почему ты и твоя команда больше не сотрудничаете с ВОА. Он… поделился со мной видео. Некоторыми записями с камер наблюдения.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — нейтрально сказал Кир.

— Джодари сказал мне, что после этого инцидента Тишь отдалилась. Он хочет, чтобы я выяснила почему. Он намекнул, что ты и твоя команда можете быть скомпрометированы.

Кир знал, что Джодари может так подумать — или притвориться, что так думает — но его удивило, что Мира добровольно поделилась информацией.

Положив подушку себе на колени, она продолжила:

— Однако я не верю, что это так, и не считаю для себя продуктивным участвовать в подобном расследовании. Я не знаю, что происходит — явно что-то происходит, — но я уверена, абсолютно уверена, что Рис никогда бы не стал подвергать Мэг риску и не мог быть причастен к тому, что с ней случилось. Никто из твоей команды не смог бы. Я просмотрела эту запись десятки раз. Это невозможно. Джодари должен был это понять, но он… иногда немного недоверчив. Я думаю, у вас с ним это общее. Что бы ни происходило, дело в чём-то другом.

Кир знал, что, возможно, это подстава. Она могла представить это как признание, чтобы усыпить его бдительность и получить от него информацию. Часть Кира, которая должна была думать о своей команде и их миссии, заставила его признать это. Но он не верил в это.

Она говорила правду.

Несмотря на это, Кир осторожно спросил:

— О чём ты меня просишь, Мира?

— Ни о чём. Мне нужно было сказать тебе, потому что я не хочу, чтобы меня использовали в качестве шпиона, не в этом качестве. Надеюсь, ты понимаешь, что Рис был сильно травмирован случившимся. Я подозреваю, что вся твоя команда была травмирована. Я ни в коем случае не стану манипулировать этой травмой, чтобы выявить подозрения, которые я не разделяю.

Её мягкий нефритовый взгляд остановился на нём. Она всё ещё выглядела обеспокоенной, и он не винил её.

— Джодари может убрать тебя из ВОА за то, что ты раскрыла его расследование.

— Я знаю об этом.

Кир с трудом сглотнул, поражённый её смелостью в поступке, который, по её мнению, был правильным, и плевать она хотела на последствия.

Он сказал:

— В ВОА есть утечка.

Она отшатнулась.

— Что?

— Вот почему мы не делимся информацией. Мы не знаем, кто это, поэтому никому не можем доверять.

— Что именно утекает на сторону?

— Личная информация о вампирах. Было совершено несколько похищений. Мэг была одной из них, но ей удалось сбежать. Именно она сказала нам — или, по крайней мере, она сказала Рису — что кто-то в ВОА предоставляет адреса и другую информацию похитителю, демону.

На лице Миры отразился ужас.

— Боже мой. Зачем кому-то это понадобилось? Зачем вампиру это делать?

— Деньги? Обмен любезностями? Шантаж? Есть много возможных причин для коррупции.

Мира нахмурила брови, как будто ей всё ещё было нелегко принять эту идею.

— Но почему вы скрыли это от Джодари?

— Потому что мы не знаем, кто это.

Она покачала головой, отвергая это предположение.

— Он бы ни за что…

Кир твёрдо сказал:

— Пока мы не будем знать наверняка, мы будем продолжать работать в одиночку.

— Но ты говоришь это мне?

— Мне не следовало бы.

Это правда. Мира, возможно, и не хотела шпионить для Джодари, но то, что он ей только что сказал, могло подтолкнуть её к этому. Она явно больше верила Джодари и ВОА, чем Киру. Если бы она сообщила о том, в чём он признался, это поставило бы под угрозу тайну и их миссию.

Так что, нет, ему не следовало говорить ей. Но он не мог подавить инстинктивное желание доверять ей. Ценой своей жизни. Ценой всего. Он просто… знал.

Он знал это с самого начала, но боролся с этим изо всех сил. Он больше не мог с этим бороться.

Она была честной.

Она была доброй.

Она была… хорошей.

Кир знал это.

Однако одно дело — рисковать собой. И совсем другое — рисковать своими братьями.

Кир не мог позволить себе забыть, что Мира не испытывала к нему того влечения, которое он испытывал к ней.

Даже в порыве жажды крови она отвергла его.

Впоследствии она с болезненной ясностью дала понять, что их отношения могут быть только профессиональными.

Даже сейчас её признание не было личной инициативой, для неё это был вопрос принципа. Он уважал её, но всё же. Это не вызвано влечением к нему. Ради бога, у неё на коленях лежала подушка. Она сидела как можно дальше от него.

Что касается их разговора после операции, то Кир почти ничего не помнил. Он не помнил точно, что говорил он или что говорила она. Однако он помнил, что начал испытывать возбуждение, чего не должно было произойти даже в состоянии отхода от анестезии.

Очевидно, у него имелись проблемы, потому что он не мог доверять собственной объективности, когда дело касалось Миры. Поэтому, как бы сильно инстинкты ни подталкивали его к ней, как бы сильно они ни пытались заставить его открыться перед ней, он должен был защитить свою команду.

Поэтому Кир приготовился солгать Мире.

Чтобы подтолкнуть ситуацию к разрешению, если он собирался это сделать. Чтобы убедиться, что удар придётся только по нему.

Для этого он расставил ловушку и заманил себя в неё в качестве приманки.

Ему нужно было знать, сообщит ли она о том, в чём он признался. Если она это сделает, то, по крайней мере, этот сокрушительный удар можно было бы использовать, потому что Кир собирался использовать свою ложь для проверки другого индивида.

Он сказал Мире:

— В 5 часов я встречаюсь с информатором, который может знать личность предателя. Надеюсь, это станет тем прорывом, который нам нужен, чтобы разобраться с тем, кто продаёт наших людей.

Мира настороженно посмотрела на него, и Кир напрягся, задаваясь вопросом, почувствовала ли она его ложь, но то, что она сказала, было совершенно неожиданным.

— Почему ты сказал, что ты встречаешься с этим информатором? Разве это не должна быть команда?

— Этот информатор встретится со мной, только если я буду один.

Мира взволнованно покачала головой.

— Нет. Это было бы плохой идеей в любое время, но сейчас ты ещё не оправился. Ты выглядишь измученным. Твои зрачки всё ещё расширены, что означает, что наркотики ещё не полностью вышли из твоего организма. И ты сидишь, слегка наклонившись набок, как будто тебе больно. Ни в коем случае.

Её беспокойство сделало ложь ещё более горькой на вкус, но он заставил себя продолжать.

— Нам нужен этот прорыв. Я не могу упустить такую возможность.

— Чёрт возьми, Кир, — в её голосе звучала искренняя злость.

Кир встал с журнального столика. Он должен был сделать это, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что любые последствия его признания лягут только на него. Он понимал, что если она сообщит эту информацию из-за ошибочного доверия к ВОА, и всё пойдёт плохо — если предатель объявится, чтобы заставить замолчать «информатора» и найдёт только Кира — он будет не в том состоянии, чтобы сражаться в полную силу.