Карен Монинг - В оковах льда
— Нет. Она полчаса назад ушла с Бэрронсом. Ты себе шею свернешь, если не замедлишься, Дэни. Жутко, когда ты так делаешь. Вы едва разминулись. Если бы ты пришла вовремя, ты бы ее застала. Что не так? Ты только что побледнела как полотно.
Если бы я пришла вовремя.
Мак приходила меня искать? Она за мной охотится? Она знает, что я должна появляться на «работе» в восемь?
У меня кружится голова. Нужно возобновить приток крови к мозгу. Иногда мне кажется, что мое сердце и вены переходят в скоростной режим без ведома остальных частей тела, готовят меня к бою или побегу независимо от мозга. Только так можно объяснить глупость, с которой я себя веду, если нервничаю или злюсь. Но, опять же, у парней та же беда с их членами, но они не могут переходить на сверхскорость, так что, наверное, это общечеловеческая ошибка в дизайне. Сильные чувства? Ха! Моментальная смерть мозга.
— Эй, сучка, где моя хренова выпивка? Тебе нужен кусок моей плоти или что? — рычит Невидимый из-за ближайшего столика. Он имеет в виду именно то, что сказал.
— Скажи мне, что ты не ешь Невидимых, — говорю я.
— Фу! Никогда! — отвечает Джо так, словно не может поверить, что я об этом спросила.
— Ты сделала мелирование?
Она касается волос и самодовольно улыбается.
— Чуть-чуть.
— Ты никогда такого не делала. И не красилась.
— Иногда красилась.
— Ни разу за то время, что я тебя знаю. И я никогда не видела тебя с блестками на груди.
Она начинает что-то говорить, но потом качает головой.
— Ты одеваешься для этих уродов?
— Сучка, я спросил, где моя выпивка?
Я смотрю на Невидимого. Он оглядывает Джо с головы до ног и облизывает тонкие мерзкие губы так, словно хочет ее сожрать. Слишком лично.
Невидимый назвал Джо сучкой. Давление в моей груди нарастает. Рука тянется к рукояти меча. Но раньше, чем я успеваю сжать пальцы, меня окружает горная гряда людей, разозленных хуже лавины. Оказаться между четырьмя чуваками Риодана — это все равно что стоять на леднике, схватившись за оголенный электропровод. Никогда ничего такого не чувствовала, разве что рядом с ним самим или Бэрронсом.
— Этот Невидимый назвал Джо сучкой, — говорю я. — Он определенно заслуживает смерти.
— Босс сказал, что, если ты убьешь Фею на территории, которую он защищает, официантка умрет у тебя на глазах, очень медленно, — говорит Лор. — А потом мы убьем тебя. Мы больше не будем тебе об этом напоминать. Мы больше никогда не вмешаемся. Все в твоей голове, малявка. Контролируй себя, или ты ее убьешь. Ты. Мы всего лишь оружие. И мы охрененно изобретательны, когда дело касается медленной смерти.
У Джо огромные глаза. Она видит их лица. И знает, насколько разозлилась я.
Я вздыхаю и отпускаю меч.
— Вау, чувак, никогда не слышала, чтоб ты произносил столько законченных предложений кряду. Вообще никогда. Ты сегодня прям фонтан красноречия.
Лор обычно действует только грубой силой. Его идея соблазнения: хватай и тащи. Ему лучше на глаза не попадаться. Иначе закончишь в его постели, хочешь того или нет. Я награждаю его злобным взглядом. Он советует мне контролировать себя, но в Честерсе, похоже, единственный для меня способ это сделать — пару раз ударить саму себя по голове полицейской дубинкой и вышвырнуть вон.
— Сучка, я спросил, где моя выпивка?
Моя голова чуть не взрывается от ярости. В мозгу становится пусто. Мою боевую руку сводит от жажды крови.
Джо смотрит на меня и отворачивается.
А потом шагает играть в собаку и палку с Невидимым. Который ее не уважает. Я этого не переживу.
Но ей приходится.
И я должна.
Я отворачиваюсь, плечом расталкиваю чуваков, на ходу прицельно попадая локтем по Лору.
Он рычит.
Я хлопаю на него ресницами.
Он говорит:
— Детка, тебе нужно стать взрослее, и быстро.
— Забавно, а все остальные только и делают, что пытаются стать моложе.
— Тебя, милая, кто-то объездит, как норовистую лошадку.
— Этого. Никогда. Не. Будет.
Я сижу в кабинете Риодана и зеленею от скуки. Я думала, мы с ним отправимся на расследование, будем искать зацепки по поводу замороженных мест. На данный момент все эти места связаны между собой только Риоданом. Оба замерзших места принадлежали ему, словно кто-то нацелился на него и подонков общества, которое я защищаю, — Фей и феелюбивых людей. Мне очевидно, что, если замерзнет достаточно мест, об этом разойдутся слухи и народ начнет избегать Честерс. Клуб без посетителей подохнет.
— Надеяться не запретишь, — злобно говорю я.
Риодан даже не замечает, что я заговорила. Я ерзаю на стуле и смотрю на его затылок.
Он возится с бумагами.
Он возится с бумагами уже больше часа. Какие бумаги и зачем нужно заполнять в этом раздолбанном мире?!
Он ничего не сказал, когда я вошла, так что и я ничего не сказала.
Мы просидели в полной тишине один час, семь минут и тридцать две секунды.
Я стучу ручкой по краю его стола.
И не собираюсь первой начинать разговор.
— Так какого черта я снова тут? — говорю я.
— Потому что я так сказал, — отвечает он, не поднимая головы от той глупой работы, которой занят.
— Ты собираешься заставить меня разбираться с бумагами? Я Робин, а ты Бэтмен, или я дурацкий временный помощник, который нужен тут, чтобы точить тебе карандаши? Нам нечем больше заняться? К примеру, разгадать твою загадку? Ты хочешь, чтобы заморозили еще больше мест? Мы будем зависать тут и ждать, пока это случится?
— И Робин, и дурацкий временный помощник пришли бы вовремя.
Я выпрямляю спину, которая ссутулилась от скуки, и начинаю стучать быстрее.
— Так вот в чем дело? Ты наказываешь меня за опоздание?
— Умная девочка. Прекрати стучать. Ты меня злишь.
Я стучу быстрее. Он меня тоже злит.
— Так что, если в следующий раз я приду вовремя, мне не придется сидеть и смотреть на твою дурацкую писанину? Кстати, я не верю, что ты действительно ею занят.
Половина ручки — которая торчала ниже моего кулака — внезапно осыпается пластиковым порошком. Я моргаю, глядя на него.
Я не видела, как Риодан двигался, как он ее сломал. Но теперь вижу маленькие крошки синего пластика на ребре его ладони, вижу чернила, которые он размазывает по бумаге, с которой работает. Я сажусь еще прямее. Придется хорошо потрудиться, если я хочу когда-нибудь стать такой же быстрой.
— Я делаю то, что делаю, Дэни, потому что рутина движет миром. Кто контролирует трудовые будни, тот властен над чужой реальностью.
