Карен Монинг - В оковах льда
Я не верю, что внизу когда-нибудь было тихо. Ни на миг!
Я не верю, что она пощадила хотя бы одну Грандмистрисс.
Чудо, что мы так долго продержали ее скрытой.
Он пришел ко мне в ту первую ночь, когда Король Невидимых пленил его под нашим домом. Я спала, и, пока я была уязвима, он пришел ко мне в моих снах. И с тех пор приходит каждую ночь.
Я пробовала принимать снотворное, но таблетки только одурманили, сделали меня податливой для удовольствий.
Он явился мне во всей славе своей. Показал, насколько прекраснее он как Круус. В’лейн был всего лишь бледной копией его настоящего. Круус состоит из черного и белого, он тверд, силен и идеален Он обнимает меня бархатными крыльями и заставляет ощущать то, чего я даже не представляла.
Я согласна с Мак.
Я хочу залить ту комнату бетоном или обшить железом, сотворить что угодно, лишь бы между ним и мной была преграда.
Я не знаю и десятой части заклятий, которые знала Ровена. А ведь она не устояла.
Я даже дверь не могу закрыть!
В ночь, когда Книгу упокоили, я вышла из той залы радостно, и на сердце у меня было намного легче, чем долгое время до этого. Синсар Дабх наконец-то убрали с улиц, и пусть способ ее заключения оказался не таким, как я надеялась, мне казалось, что это отсрочка. Время на то, чтобы отдохнуть, отстроиться, — драгоценное, так необходимое нам время, чтобы разобраться с изменениями в наших жизнях, оправиться от бесконечных убийств, отгоревать по нашим погибшим сестрам.
Отсрочки не было.
Он пришел ко мне со своими посулами и ложью, со своей красотой и безудержными желаниями, и он говорит, что я — все, что ему нужно. Он говорит, что я и только я достойна править вместе с ним, что мой особый дар эмоциональной эмпатии делает меня единственной женщиной, способной понять его до глубины его существа, только я способна на тот редкий и ни с чем не сравнимый уровень эмоциональной связи, который необходим принцу Невидимых, чтобы не поддаться безумию. Он говорит, что я единственная возможная пара ему, что он ждал меня целую вечность.
Он заявляет, что его ложно осудили, что всех нас обманули. Что он не Синсар Дабх. Что в миг, когда он оказался заперт в ледяном кубе, Король вынул ее из него.
Он говорит, что его обыграл умный, коварный, сумасшедший правитель, которому безразличны его собственные дети, который никогда о них не заботился, который любил лишь свою фаворитку и теперь, снова заполучив ее, вернул себе и полную мощь Синсар Дабх. Он говорит, что фаворитка до сих пор не превратилась в Фею, и Король вернулся к заклятиям, чтобы закончить свою работу; что все в ту ночь в подземелье было разыграно по его плану.
Он говорит мне, что его снова выставили злодеем, чтобы мы отвлеклись от поисков Короля и переключились на мысли о том, как сдержать под землей единственного принца, способного остановить Короля, когда тот решит — а Круус уверен, что Король решит, и скорее рано, чем поздно, — пожертвовать этим миром.
Он говорит мне, что я должна стать спасителем человечества. Когда я буду готова, он покажет способ его освободить. Он говорит, что только у меня достаточно силы и рассудительности, чтобы увидеть правду, и достаточно мудрости, чтобы принять сложное решение.
Он говорит это раздвоенным языком змея-искусителя, я это знаю!
Но все равно проигрываю битву.
Я просыпаюсь по утрам и ощущаю его запах. У меня во рту его вкус, а на коже ощущение прикосновений его языка. Я наполнена им так, как никогда ни одному мужчине не удавалось меня наполнить: телом, разумом и душой. Он занимается со мной любовью, я сопротивляюсь, но как-то так выходит, что… не сопротивляюсь. В моих снах я говорю ему «нет», но все равно делаю это и наслаждаюсь каждым невероятным обжигающим моментом. Я просыпаюсь, испытывая оргазм за оргазмом в руках моего невидимого любовника. Содрогаясь от страсти.
Желания.
И стыда.
Мои сестры на меня рассчитывают. Я их лидер.
Как мне пережить это? Как помешать ему приходить ко мне? Должны же быть заклинания, которые его заблокируют, защитные чары, руны, которыми можно окружить кровать! Возможно, я должна съехать из аббатства сейчас, пока еще не поздно. Смогу ли я оставить моих сестер? Посмею ли я оставить моих сестер? Если я не уеду сейчас, хватит ли мне сил решиться на это в будущем или однажды я очнусь там, внизу, схватившись дрожащими руками за прутья его решетки, готовая на все, только бы освободить Крууса?
Сколько погибло в ту ночь, когда Ровена выпустила Синсар Дабх, сколько убийств на ее совести? Осталась ли у нее совесть или сила Книги развратила ее полностью?
Кого я оставлю вместо себя, если уйду?
Нет никаких гарантий, что следующая окажется более сильной или более способной сопротивляться его соблазну. Сколько продержится Марджери, если встретится с таким искушением? Насколько жестокой она может стать, если сила Синсар Дабх очернит ее сердце?
Боже, помоги мне, я должна остаться.
Я должна победить в этой тихой невидимой войне, у меня нет выбора.
Помоги мне, Боже.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Беда впереди, беда позади»[21]
— Вот ты где, — говорит Джо, когда я неторопливо прохожу мимо зоны Школьниц. — Уже почти восемь тридцать. Я думала, ты должна появляться здесь в восемь.
Она сделала макияж. А ведь до этого никогда не красилась. А еще она добавила что-то блестящее на веки и между грудей. Это меня бесит. Я не знаю, зачем она изменилась. Она раньше отлично выглядела такой, как есть.
Слова «должна появляться» злят меня до чертиков. Проходятся по больному. У меня был поганый день. И почти все мои запасы самоконтроля уходят на то, чтобы не показать, насколько мне больно видеть Джо официанткой, обслуживающей Фей в короткой развевающейся юбке. Но я проглатываю это, потому что стоит мне показать хоть чуточку — кто знает, что вытворит Риодан? Этот чувак предсказуем примерно как Многомерные Порталы Фей, куски их разорванной реальности, которые дрейфуют повсюду, и никогда не знаешь, что у них внутри, пока не окажешься по самую задницу в аллигаторах.
— Тебя искала Мак, — говорит она.
Я дико озираюсь, пытаясь рассмотреть все секторы Честерса одновременно.
— Она здесь?
— Что? — Джо беспомощно на меня смотрит, и я понимаю, что заговорила в ускоренном режиме. Это иногда случается, если я волнуюсь. Я начинаю вибрировать, и, кажется, люди вокруг воспринимают это как тонкое зудение комара.
— Она здесь? — Я замедляюсь на секунду, а потом опять начинаю вертеть головой.
