Сумеречный сказ - Локин Кайса

— Я от своих слов не отказываюсь, однако объяснений всё же хочу, — наконец произнёс Баюн.

— Я тоже хочу их услышать, — пробубнила Рогнеда. — Вы просто взяли, схватили меня за загривок и сюда притащили. Что это за место? Зачем мы здесь? Ради чего я тут? Я что ли дел наворотила? Нет! Вы здесь заняты решением проблем Горыныча, а не моих, — она распрямила плечи, горделиво поглядывая на супругов, — хотя он, о-го-го, на сколько старше! А я всего лишь маленький волчонок…

Одного холодного взгляда Баюна было достаточно, чтобы Рогнеда резко замолчала и вжалась в заднее кресло автомобиля.

— Раз уж ты у нас такая умница-разумница, значит, и сейчас службу сослужишь, — елейно прошептала Марья. — Теперь же прошу следовать за мной.

Яркие витрины, снующие туда-сюда люди и проезжающие мимо машины — всё это в одночасье окружило троицу из другого мира. Рогнеда непроизвольно жалась к Ивану, ибо его она боялась гораздо меньше, чем Марью. Баюн не любил выбираться в Явь, однако двойственная природа позволяла оборотню чувствовать себя комфортно в обоих мирах. От Моревны же так и веяло потусторонней Навью, аромат коей заставлял всех окружающих отходить прочь.

— Марья, — протянул Баюн, когда впереди замелькала большая неоновая вывеска. Ему даже не приходила мысль, что она отправится именно сюда. Кошачьи зелёные глаза мелькнули недовольством, вынуждая девушку объясниться.

— Я долго думала, что нужно сделать, и пришла только к одному решению. Нам необходимо убедить близких Зои в том, что она жива — это факт. Задача выполнима, но способов для этого несколько, — нехотя произнесла Марья. — Можно было бы отправить тебя, Вань, ко всем её друзьям и родственникам. Но тебе пришлось бы тогда заявляться к каждому в сон по очереди и плести одну и ту же ложь, что очень долго и ненадёжно.

— Допустим, — согласился Баюн. Его совсем не прельщала идея таскаться по чужим домам и пудрить головы.

— Поэтому мы и пришли сюда, — чернокнижница кивнула на высокие стеклянные двери. — Здесь обитает тот, кто поможет нам решить всё и сразу, но учти, Рогнеда, — девушка оскалилась, нависая над волчицей, — мы в последний раз выручаем вас с Кириллом. Ещё хоть одно происшествие, и дальше только забвение.

Рогнеда быстро закивала, держась за горло. Марья довольно хмыкнула и толкнула дверь, заходя в клуб с причудливым названием «Укус». Баюн тихо выругался, предвкушая не самую приятную встречу.

Внутри всё утопало в полумраке, играла музыка и отовсюду доносился смех. На втором этаже группы людей располагались за столами причудливой формы и весело проводили время, не замечая хода часов. От богатства выбора развлечений глаза Рогнеды загорелись неподдельным восторгом, и она едва сдерживалась, чтобы не пуститься во все тяжкие. Глядя на неё, Марья шумно вздохнула и осуждающе покачала головой.

— Что, даже кушать не станем? — жалобно пробормотала Рогнеда.

— Мы здесь по делу, — процедила Моревна, пробираясь к самому дальнему столику.

Баюн бывал в этом месте несколько раз, но всё равно не мог привыкнуть к запаху гнилых яблок, что витал в воздухе и пробирался под самую кожу. Он знал, с кем они здесь встречаются, оттого пребывал в жутком настроении. Наконец они дошли до отдельного от всех столика, за которым вальяжно расположился мужчина с неестественно бледной кожей.

— Здравствуй, Казимир, — проговорила Марья, усаживаясь напротив. Баюн, последовав её примеру, разместился подле, утягивая за собой Рогнеду.

— И вам не хворать, мои дорогие друзья, — произнёс упырь.

Упырь

«Опасен тот дар, что ведьмой дан, но хуже него только одно — измена клятве старой. Цена предательства страшной бывает: такой, что даже смерть желанной станет. Ежели сомневается кто, тот пускай спросит у упыря одного, что приключается, когда зарок по глупости забывается».

Из наставлений Бабы-Яги душам, что остались в Нави

Годы тёмные, полные войн, Явь

В стародавние времена земля войн кровавых много знавала, слезами горькими и ручьями багряными сполна умывалась. Собирали молодцев славных, снаряжали в дорогу дальнюю и на бой отправляли с песнями печальными. День ото дня казался хуже предыдущего и грядущего, неизвестностью страша. Лишь надежда и вера ярко пылали, в сердцах защитников родины расцветали и дальше вели. Такова была жизнь у каждого воина, но даже в неё свет ласковый проникал и теплом согревал.

У храброго и славного воеводы Всеволода таким светочем была его дружная и крепкая семья. После походов изматывающих, после битв тяжких и опасных с пылающим сердцем возвращался он домой. Там его встречали три дочки и один единственный сыночек. Жена Всеволода давно уж умерла, и все заботы да тяготы на дочерей легли. Спустя года уехали старшие сёстры, оставляя дом на попечение младшей Анны и братца Казимира. Теперь отец токмо их по возвращению встречал и умилялся всякий раз. Отрадно ему было глядеть, как Аннушка о брате заботится, воспитывает и наставляет. Год миновал, покуда не пришёл черёд Всеволоду младшую дочь замуж выдавать и судьбу сына решать. Оставив дом и хозяйство под присмотром, определил Всеволод Казимира к себе в дружину.

Молодой, красивый и жадный до жизни повеса мигом просёк своё выгодное положение и уж не думал упускать ни единого шанса на веселье. Шутки, проказы, вылазки в грады да деревни, мёд хмельной и болтовня до рассвета — всё это голову кружило. Не был похож Казимир на батюшку своего, и снискал он славу избалованного, капризного и подлого не по годам юнца. Невзлюбили его дружинники, а те, кто подле него держался, токмо лишь страхом и лестью дышали, выгоду в дружбе искали. Видел всё Всеволод, но приговаривал, что временно это и бой первый спесь выбьет из молодца. Однако и тут ошибался отец: далеко яблоко от яблоньки упало.

Битвы кострами и звоном металла гремели, подвиги герои совершали и домой затем возвращались. Сильные и отважные витязи были у Всеволода: уважали они своего воеводу, в пример всегда ставили и за ним на смерть шли. Однако иногда так случалось, что отчего-то заслуженные почёт и славу не всегда герои получали, а Казимиру отдавали. Приписывались ему подвиги чужие, заслугами не своими он славиться и хвастаться стал.

Год так прошёл, за ним второй мелькнул, а вот третий уж поперёк горла встал. Надоело это всё молодцам неустрашимым, и решили златого сынка проучить, трусом его показать, на смех и позор поднять. Придумали заговорщики план и клятвой жаркой его скрепили, а тому, кто удумал бы нахлебника предупредить, участь печальную пророчили.

Однако Казимир не прост совсем был: заподозрил заговор и решил из этого выгоду получить. План выведать — задача сложная, никто бы ему помогать не стал. Даже друзья названные стороной обходили и не боялись гнева воеводы. Догадывался Казимир, что его или на бою потешном позорищем выставят, или в битве честной бросят на произвол судьбы. Силушкой богатырской Казимир не отличался — слишком высок да худощав был, а вот голова хитростью слыла. Решил он изощрённо поступить, против всех правил пойти.

Дружина тогда подле града одного стояла, отдыхала, сил набиралась перед походом дальним, да и распоряжений свыше ждала. Пара седмиц в ожидании пролетела. Оттого-то и частенько наведывались в городишко молодцы, проводя вечера весёлые в тёплых харчевнях.

Уж шибко Казимир такие времена любил и ни одного шанса для вылазки не упускал. Чаще всего наведывался сын воеводы к Дане — дочке хозяина одной корчмы. Красива была девушка, румяна, круглолица и всем хороша. Осыпал её подарками Казимир, словечки ласковые на ушко шептал, смущение и дрожь по телу разжигал. Не могла пред ним ни одна девица устоять. Дана тоже на чары быстро повелась. Рассказала она ему как-то ночью легенду про местную ведьму, что на болотах живёт. Обращались к ней жители редко, ибо боялись, одначе всем она помогала и никого без помощи не оставляла.