Александра Айви - Бессмертие страсти
Оставаясь одинокой, Дарси представляла из себя потенциальную жертву.
— Это — прекрасная жизнь, ангел, но мало у кого есть твое нежное сердце, — мягко сказал он. — Тебе нужен кто-то, кто бы тебя защищал.
Зеленые глаза медленно сузились. Стикс был отнюдь не уверен в том, что это добрый знак.
— По-твоему, я не могу защититься сама? — спросила Дарси.
Он внезапно почувствовал, что проваливается в яму, которую вырыл.
— По-моему, ты пожертвуешь собой, лишь бы не причинить вреда другому, — настороженно ответил он.
— Мне не нужно меча, кинжала или пистолета, чтобы победить вампира. — Без всякого предупреждения она шагнула еще ближе и прижала обе ладони к груди Стикса. Он резко выдохнул, когда она начала решительно исследовать его напряженные мышцы. — Существует масса оружия пострашнее.
— Ангел…
Он задохнулся, когда она наклонилась и провела языком по его затвердевшему соску.
— Что?
Боги! Он стремительно обхватил ее обеими руками и с силой прижал к своему налитому желанием телу.
Она прекрасно продемонстрировала свою правоту. Он действительно полностью побежден этой миниатюрной женщиной!
— Действительно страшное оружие. — Его руки сжались. — Но лучше было бы, чтобы я оставался единственным вампиром, против которого ты его применяешь.
Его яростный голос заставил ее тихо рассмеяться.
— Поскольку остальные вампиры смотрят на меня так, будто я — какая-то гадость, прилипшая к подошве их ботинок, то полагаю, что могу спокойно дать тебе такое обещание.
Стикс был потрясен неожиданным темным чувством, которое заставило сжаться его сердце. Одержимость. Другого названия для этого не было.
— Наверное, мне следовало уточнить, что я имел в виду всех демонов, смертных, фэйри и других существ этого мира или любого другого.
Она наклонила голову и внимательно всмотрелась в его лицо:
— Это звучит очень… всеобъемлюще.
Ее губы снова изогнулись, словно она нашла нечто забавное в его пугающей реакции. Но прежде чем он успел запротестовать, она снова опустила голову — и ее губы заскользили по его успевшей зажить груди.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я делала это… — се пальцы дразняще переместились по его животу к поясу брюк, — или это… — потянув пояс, она расстегнула пуговицу и открыла молнию. Стикс сдавленно застонал, — никакому другому мужчине?
Стикс уткнулся лицом в сладкий изгиб ее шеи.
— Боги, ты смертельно опасна! — прохрипел он, мысленно добавив, что убьет любого мужчину, до которого она так интимно дотронется.
Однако он не видел необходимости смущать ее нежную душу такой мыслью.
— Я тебя предупреждала, — выдохнула она.
Он погрузил пальцы в ее шелковистые кудри, а она нетерпеливо сдернула с него брюки, после чего ее ладони обхватили его в ласке, от которой подкашивались ноги.
— Проклятие, ангел!
Ему было так чертовски приятно, что он не сомневался, что в этот момент способен умереть с улыбкой на губах.
Он ведь утверждал, что опасность помогает ему почувствовать себя по-настоящему живым!
Но это было ничто — ничто! — по сравнению с тем, что он испытывал сейчас.
И ему хотелось, чтобы это продлилось дольше, чем несколько блаженных секунд.
— Ангел… довольно! — простонал он и, медленно опускаясь, встал перед ней на колени.
Она самодовольно улыбнулась при виде его выдвинутых клыков и потемневших глаз.
— Не нравится? — поддразнила она.
— Слишком нравится, — выдохнул он, скользнув ладонями по ее талии, чтобы ухватить край футболки. — А теперь твоя очередь.
Он услышал, как она задохнулась, когда он стянул вниз ее лифчик и наконец обхватил мягкие полушария ее грудей. Слава богам — ему нет нужды думать о своем дыхании! Признавая это, он чувствовал, как его тело взрывается жаром. Как может мужчина помнить о таких досадных мелочах, когда перед ним такая красота?
С бережной нежностью его большие пальцы скользнули по тугим вершинкам ее сосков, пока остальные пальцы смаковали изгиб ее грудей. Прежде он прикасался к бессчетным смертным, но никогда не был настолько заинтригован ощущениями.
«Она — точь-в-точь нагретый шелк!» — внезапно понял он. Нагретый шелк со слабым призвуком пульсирующей жизни, которая заставляла жадно рычать все его инстинкты.
Видимо, Дарси почувствовала его странное недоумение, потому что ее ладони скользнули вдоль его обнаженных рук и легли ему на плечи.
— Стикс, — тихо спросила она, — что-то не так?
Он наклонил голову и прижался лбом к ее лбу.
— Как только ты оказываешься рядом, я забываю обо всем, кроме тебя, — хрипло признался он. — Если бы я мог запереть двери и целую вечность не впускать сюда мир, я бы это сделал — только для того, чтобы мы были вдвоем.
Ее пальцы погладили его плечи и двинулись вниз по спине.
— И это тебя беспокоит?
Он застонал. Его губы прикоснулись к ее точеному носику, а потом оставили легкий поцелуй на ее губах.
— Не так сильно.
Не желая задумываться над своей странной сосредоточенностью на этой женщине, Стикс в жадном поцелуе припал к ее губам, вторгаясь кончиком языка ей в рот. В это мгновение он был готов забыть обо всем мире и о тех обязанностях, которые ожидают его за дверью.
Долг найдет его, рано или поздно.
Стикс предпочел бы, чтобы это было поздно.
Как можно позднее.
Бережно придерживая Дарси, он толкнул ее на спину, уложив на покрытый циновками пол, и приподнялся над ней. Ее ногти впились ему в спину, когда он проложил дорожку поцелуев по изгибу ее шеи, задержавшись у ключицы.
— У тебя вкус весны, — пробормотал он, проводя языком по вершине ее соска.
Дарси со стоном выгнула спину в молчаливом приглашении.
— А какой вкус у весны? — спросила она.
Его клыки пронзили ее кожу.
— Меда, — прошептал он, продолжая дразнить языком тугой бутон соска, — и нектара, и солнечного света.
Настойчивая ласка заставила ее крепко зажмуриться.
— Господи!
— Я только начал, ангел, — заверил он, опуская руки к ее стройной талии.
Быстро и легко он расстегнул ее брюки. Дернув пояс вниз, стащил их с нее вместе с обувью.
Она тихо вскрикнула, когда он медленно двинулся вверх по ее голени, задержавшись, чтобы пощекотать впадину под коленкой. Он не солгал. У нее действительно был вкус нектара. Такой сладкий, что легко мог вскружить голову любому вампиру.
— Стикс! — Ее пальцы судорожно сжались в его волосах, когда он провел языком по жаркой влаге. — Ох!..
Он улыбнулся, когда она чуть не выдрала ему волосы. Боль была пустячной ценой за ее глухие стоны страсти.
