Черная Жемчужина (СИ) - Арнелл Марго

Она держалась за живот и тяжело дышала через рот, пережидая, пока боль утихнет. А когда открыла глаза, поняла, что тело ей больше не принадлежит. Она находилась все в том же доме, блуждала по нему, но себя не контролировала. Кэйла не просто вызвала видение прошлого Денизе — она оказалась в нем.

У окна стоял импозантный молодой мужчина с темными волосами. Шрам на его щеке ничуть не портил привлекательное лицо, а даже добавлял ему некоего шарма. Денизе подошла к нему и обвила его талию руками. Прильнула к широкой спине и уткнулась носом в шею. Волна нежности и любви на грани одержимости накрыла Кэйлу с головой. Незнакомец рассмеялся и взял хрупкие ладони Денизе в свои. Они стояли у окна, глядя на закат. Молчали — слова им были не нужны.

Кэйла чувствовала, что может вызвать и другие видения, но никак не могла сосредоточиться. Их любовь друг к другу была столь сильной, столь безграничной… Ей никогда не приходилось испытывать подобного. Она купалась в этих волнах, не желая отпускать видение. Не желая отказываться от чувств, подобных которым не испытывала раньше. Цеплялась за эфемерную нить, что связывала ее с колдуньей, отчаянно пытаясь удержать, однако та неумолимо выскальзывала из пальцев.

Видение растаяло, но на смену ему пришло другое — зыбкое, тусклое, так непохожее на яркую картину двоих застывших у окна влюбленных. Казалось, Денизе отчаянно желала забыть, избавиться от этого воспоминания. И эмоции были совсем иными, окрашенными в темные тона. Боль утраты, боль расколотого на части сердца, злость на судьбу, на богов, на весь мир.

В этом воспоминании Черная Жемчужина находилась в своей спальне. Кэйла знала, что рядом не было темноволосого незнакомца, пускай и не могла повернуть голову — она просто не чувствовала его. В руках колдунья держала золотой перстень. Смотрела на него, окаменевшая, словно статуя.

Что-то скользнуло по ее — их — щеке. Скатилось вниз, и искусанные губы защипало. Денизе беззвучно плакала, и в каждой ее слезинке было столько горечи и боли, что сердце Кэйлы тревожно сжалось. Видение подернулось рябью — слишком много темных эмоций. С каждым мгновением становилось все труднее его удержать. В конце концов, она его отпустила.

Придя в себя, Кэйла обнаружила, что лежит, прижимаясь горящей щекой к холодному полу. Поднялась, держась за виски, которые сжимал невидимый раскаленный обруч. Стеная и охая, добралась до комода, на котором стояла резная деревянная шкатулочка с многочисленными украшениями Денизе.

В глаза сразу бросился тяжелый золотой перстень. Кэйла бережно взяла его в руки, села посредине комнаты, скрестив ноги и положив перед собой дневник колдуньи. Очертила круг из пепла и соли возле лежащего на полу перстня. В центре круга поставила свечу, зажгла фитилек. Протянула руки к окну ладонями вверх, чтобы поймать робкие солнечные лучи, и прошептала:

— Амерей, направь меня. Укажи мне путь к хозяину перстня.

Венчающее свечу пламя задрожало, а затем медленно трансформировалось в длинную огненную ниточку следа, ведущего куда-то за пределы дома Денизе. Кэйла поднялась и последовала за ней — мимо домов, мимо блуждающих прохожих, мимо знакомой чащи. Она догадывалась, куда приведет ее огненный след, но должна была убедиться. И, приблизившись к кладбищенским воротам, почувствовала лишь горечь — но не удивление. Путь ее окончился возле могильной плиты. «Эстебан Ретар» — значилось на ней.

Кэйла провела рукой по камню, и его холод передался и ей. Огненная нить оборвалась, и каким-то внутренним зрением она увидела, как свеча в доме Денизе погасла. Логичное завершение обряда, но в этом ей почудился некий символизм — словно свечой была жизнь возлюбленного колдуньи.

Еще долго она сидела у могилы Эстебана, отдавая дань памяти им обоим. Кэйла верила, что там, куда ушла Денизе, она воссоединилась со своим любимым. Верила, что больше она не одна.

Часть третья. Осколки Старого мира. Глава шестнадцатая. Архив

День ото дня Кэйла чувствовала себя все увереннее в роли колдуньи. Люди приходили в дом Денизе и с самого Венге, и с его окрестностей — за целебными зельями, мазями, притирками, за несложными чарами. Дневник Денизе был для Кэйлы лучшим помощником и ориентиром.

И можно было остановиться на этом, но она не забывала ни на миг, что жизнь ее отныне расколота на две половины. Порой Кэйла ловила себя на мысли, что не знает, какая из двух реальностей — ее реальность, какой из двух миров — ее мир. Прошлое и настоящее слились… но только в одной из осколков ее жизни она на самом деле могла что-то изменить. Отсюда это укоренившееся ощущение, что делает она недостаточно.

Кэйла ехала по городу на своем внедорожнике, скользя взглядом по заполненным людьми улицам, по жилым высоткам и торговым центрам, а перед ее глазами вставала совсем иная, уже немного позабытая, поблекшая картина. Скверна, расползающаяся по окружающему пространству и уродующая яркую весеннюю зелень своей чернотой. Неужели Кэйла и впрямь волею судьбы коснулась тайны, которая волновала миллионы людей по всему миру? Лицом к лицу столкнулась с загадкой, что стало с прежним миром… и каким он был?

В мире Денизе вряд ли существовали огромные центры, изучающие историю ее мира, его прошлое и настоящее. Чего не скажешь о мире Кэйлы. Архив… Если где и искать ответы на самые странные и сложные из вопросов, так это там.

Архив Креарка представлял собой четырехэтажное прямоугольное здание, изнутри очень сильно напоминающее библиотеку. Ощущение, однако, обманчивое. У рядовых горожан был доступ не ко всем секциям «библиотеки». А за стенами из книг прятались комнаты с реликтами и даже реликвиями, которые изучали исследователи.

Кэйла бесконечно долго бродила среди стеллажей, скользя кончиками пальцев по корешкам книг и не зная, на какой остановиться. Потом впала в другую крайность: набрала сразу дюжину книг, слабо представляя, какая именно сможет ей пригодиться. Беда в том, что полки Архива ломились от научных работ, посвященных Старому миру. Чтобы перечитать их все, не хватит и целой жизни.

Не хватит, пожалуй, даже двух, что имелись в ее распоряжении.

В чем сходилось большинство историков и исследователей, так это в том, что Старый мир во многом был похож на их собственный — или же Новый мир построили по лекалам Старого, что остались на полотне мироздания. Однако Кэйла поймала себя на мысли, что ей не так уж и интересно, каким Старый мир представал в глазах людей Нового мира — во всяком случае, в том, что касалось архитектуры, быта, обычаев и культуры. Все это она видела своими глазами или же могла узнать сама, находясь непосредственно в реальности Денизе.

Куда больше ее интересовала религия — воплощенная в древних текстах и реликвиях вера в Амерей. Да, люди Нового мира знали о ней. Правда, не так много. Кэйле встретились упоминания о «дочерях Амерей», которых еще называли «дочерьми света». А еще — об их «загадочных спутниках», судя по всему, паладинах. Однако в текстах не было и слова о том, что «дочери Амерей» были белыми колдуньями… и что за них, не имеющих права отнимать чужую жизнь, убивали паладины.

В одной книге Кэйла даже обнаружила отрывки из неких старинных фолиантов из мира Денизе. Однако явно не из ее страны — язык, на котором они были написаны, Кэйле оказался незнаком. Она подалась вперед, с неподдельным интересом вглядываясь в непонятные, загадочные слова. Черная жемчужина, кулоном венчающая цепочку, качнулась вперед, и Кэйла инстинктивно сжала ее в руке. Она уже ловила себя на том, что часто делала так, когда нервничала или глубоко уходила в свои мысли. Ощущение символа ее связи с Денизе в руке успокаивало и придавало уверенности.

В тот момент, когда жемчужина коснулась кожи ладони, Кэйла почувствовала… странное. Слова на чужом языке на миг расплылись, а когда зрение прояснилось, быть незнакомыми они перестали. Кэйла ахнула. Конечно, она и прежде догадывалась, что их связь с Денизе — и Старым миром — сохраняется и в ее родной реальности. Но увидеть это воочию — совсем другое.