Ведьмочка для художника, или Возвращение в Мир Мечты (СИ) - Хайруллова Регина

— Где остальные?

— Вы скоро увидитесь. Совсем скоро.

Я снова оглянулась. Но уже спокойнее.

— Знаешь, мне кажется, я сошла с ума.

Кот, конечно же, промолчал. И почему он то отвечает так туманно, то вообще никак? Неужели нельзя по-человечески? Хотя он же кот. Чего я прошу от него.

— Исцели Ехидну, — вдруг сказал он.

— Чего?

— Исцели её. Пожалуйста.

А это к чему? Что вообще происходит? Артур с Хэйденом куда-то подевались, огромный белый Кот рассказывает про Пустоту и перерождение, просит исцелить Ехидну, ведёт к Костру. А я следую за ним. Вот голова.

И голова, и глава для книги, кстати, получилась бы хорошая. Но мне бы никто не поверил. Не ведут себя нормальные люди так, как я сейчас. Но я-то другая. Я часто отличалась от большинства и то гордилась этим, то выслушивала упрёки, то явственно ощущала себя той самой белой вороной. Вот даже сейчас играю словами вместо того, чтобы разобраться во всём. Мне куда легче спрятаться за буквы и собственные мысли.

Разве так ведут себя истинные ведьмы? Нет. Так где же моё благоразумие? Где та смелость, с которой я пустилась в путь в Мир Мечты ещё так недавно? И где, кстати, Соломон?

— Я здесь, Мирослава.

Я вздрогнула. И тут же погладила его пушистую головку.

— Хоть ты рядом. Благодарю, что пришёл.

— А я всегда рядом, Мирослава. Помните об этом. Я рядом, я помогу.

— Объясни мне, пожалуйста, что говорил тут Кот? Знаешь, я не соображу никак.

— Всё просто, Мирослава. Вы идёте сейчас по тропе, что ведёт вас к себе самой. И так каждого, потому Артур и Хэйден пока не видны вам. Сейчас вы все — и даже я — меняется. Скоро мы доберёмся до особого места, до Костра. Он счистит остатки нехорошего, и тогда вы перейдёте на… — Соломон помахал в воздухе перепончатым крылом, подыскивая слова. — На другой уровень.

— И Кот?

— И Кот.

Я помолчала, переваривая услышанное.

— А это чтобы исцелить Ехидну?

— Чтобы вы стали сильнее. А Ехидне вы и так можете помочь, Мирослава. Вы ведь сами уже прошли через её испытание.

Я снова не поняла. Но ладно, сейчас важнее не она, а я. И Артур тоже.

— А потом? Что будет после?

Глава 43. Артур. По тропе

Он шёл всё по той же тропе, но мысли его были далеко.

Он уже не думал о том, как бы улучить момент и обнять Миру — всё равно пока не дадут. Не злился на то, что Хэйден постоянно мельтешил. Не ломал голову над феноменом говорящего Кота. Нет. Всё это уже стало просто фоном для картины его мыслей, на переднем же плане сейчас проступали узоры будущего. Он тщательно выписывал каждый их завиток и усматривал во всём этом некую причудливость. Словно Артур одновременно был и тем, кто думал, и тем, кто отстранённо наблюдал за развёртывающимся рисунком мыслей в своей голове.

«Вот мы бесконечно бегали с ней по Миру Мечты, и мне казалось, — думал он, глядя на синие цветочки под ногами, — что я знаю её. Понял про неё абсолютно всю. Узнал её душу. Принял такой, какая она есть на самом деле. Но стоит ей улететь куда-то, как я злюсь. Как я хватаюсь за кисть и рисую где придётся. Теперь даже на камнях. Теперь даже холст мне не нужен. Выходит, что я будто и сам сбегаю, прячусь то в тех горах, то в искусстве, то иногда просто хочу закрыться по старой привычке. И при этом сержусь на Миру, которая делает ровно то же, но по-другому.

А ведь я люблю её, я хочу быть с ней. Так как же нам обоим стать лучше? Как нам понимать друг друга ещё больше? Как нам создать гармонию в нашей любви?»

Тут Артур поднимал голову и глядел высоко в небо. А там плыли бесконечно размеренные облака. Артуру де Вильбругу вспоминалась одна из его картин, где были точно такие же белые барашки.

«Сколько я написал работ, пока ждал Миру? Сколько сбегал в творчество, чтобы сохранить свой рассудок? Чтобы выплеснуть эмоции? — думал он, и замечал, как этот завиток мысли оканчивался. И за ним тут же распускался другой, цвета малинового заката. — И куда мы идём? Буквально. Куда ведёт этот Кот? Мира всё спрашивает и спрашивает меня, но я и сам не знаю. Я понимаю лишь одно: я хочу идти вместе с ней. Идти дальше и дальше, по новым тропам и новым виткам. С ней. Как я стал рассуждать. Как романтик или как дурак? Оливия бы такое не оценила, — подумал он и вспомнил их последнюю встречу. Тогда Оливия и Ричард, кажется, куда-то его звали. А он искал Миру. — Как давно это было, словно в иное время, в иную эпоху. Будто я прошёл с тех пор столько, что между мной и ими, между мной тогда и теперь пролегла громадно-протяжённая пропасть. А всё-таки это обман. Самообман. Я по-прежнему Артур де Вильбург, я по-прежнему люблю Мирославу, я по-прежнему хочу быть с ней».

— Куда мы идём и для чего? — спросила она в который раз.

— Хорошо, — ответил Кот. — Мы идём к Костру.

«К какому костру? Зачем?» — подумал Артур и вдруг понял. Костёр. Тот, что много лет назад вырвался из клетки. Тот, что поманил тогда. Всё очарование ступающих друг за другом мысленных узоров исчезло.

— Зачем? — спросил Артур и остановился.

— Так нужно, — ответил Кот.

— Я хочу знать правду.

— Мирослава, если пожелает, осознает всё, что ней случилось за последнее время.

— О чём ты?

Тут Артур оглянулся: ему вдруг почудилось, что Мира куда-то подевалась. И точно: её не было рядом.

— Она прошла по краю много раз. Очень много раз она могла уйти туда, откуда почти не достать. Она поймёт это. Она очень сильная. Но пока глупая. Научится быть осознанной, если захочет.

— Я пойду с ней. Я хочу оберегать её. И прямо сейчас, и вообще. Верни нас на одну тропу. Пожалуйста.

— Как желаешь. Но для неё с момента развилки прошло намного больше времени, чем для тебя, имей это в виду.

Глава 44. Хэйден. Родина

Хэйден говорил без умолку. Ему казалось, что стоит остановиться хоть на минуту, как случится нехорошее. То ли ему запретят идти дальше, то ли начнут расспрашивать о Хранителе и их давнем уговоре, то ли Артур вдруг накинется на него с кулаками, то ли Мира упрекнёт в предательстве — хотя она-то как раз вряд ли это сделает — что именно случится, он не знал.

А впрочем, знал. Но боялся себе в этом признаться. И говорил ещё больше.

Но в какой-то момент слова, слетавшие с губ, начинали повторять те самые изгнанные мысли. И он ловил себя на фразе вроде такой: «Я всё беспокоюсь, я всё будто виноват перед вами, я вот пытался, видите ли, сгладить, а всё-таки…» Тогда он замирал на секунду, чувствуя укол страха, и пускался в новое словоплетение, пытаясь им прикрыть оборонённую фразу. А потом уставал, догонял Кота и с минуту шёл молча.

Рядом с этим существом Хэйдену становилось спокойнее. Оно будто лучилось тишиной и умиротворением. И шерсть его белая так и серебрилась на солнце, как бывает, говорят, зимой на той самой планете, откуда прибыла Мирослава.

Хэйдену вспоминалось, как блестела шерсть у его грифона. Как переливались её голубые крылья. Каким он был уверенным и спокойным, когда она летала под сводами Подземного мира, а он держал тоненькую ниточку поводка и наслаждался полётом, и всё думал, что если отпустит эту верёвочку, то никуда она и не улетит. Ему хотелось верить, что грифон, что это милое создание, которому он так и не дал имя, боясь привязаться, оставалась бы с ним всегда.

Но он точно знал, что это невозможно. Что её либо заберут, ведь это благородное создание, а их не дают кому попало, либо она сама улетит.

«Откуда у тебя грифон?» — спрашивали частенько полусгорбленные местные жители. А Хэйден увиливал. Плёл про наследство, про подарок от дяди из гор и богатых родителей. В самом деле, не расскажешь ведь, что однажды она сама к нему прилетела. Крошечной птичкой. Так что Хэйден не сразу и разобрал, кто это на самом деле. А когда понял, уже не мог расстаться, не мог отнести её к себе подобным.

Переезжал с места на место, возил её повсюду с собой, а вот имя так и не дал. Так она и осталась просто грифоном. Обезличенной птицей. Которая всё-таки умчалась.