Серебряная Игла (СИ) - Субботина Айя

Я так увлеклась этим занятием, что совершенно забыла о существовании внешнего мира и очнулась только когда чья-то рука схватила меня за шиворот и рванул вверх. Да так резко и сильно, что у меня хрустнуло в затылке и на несколько мгновений потемнело в глазах.

— Ах ты маленькая дрянь, - шипит над ухом разгневанный голос отца.

Я яростно болтаю ногами в воздухе, одновременно пытаясь вырваться и дотянуться до пола, потому что воротник моего простого домашнего платья подтянулся до самого горла, почти как удавка. Но у отца всегда была железная хватка. В особенности, когда дело доходило до порки младшей дочери - меня.

Но брыкаюсь я не долго - он сам отшвыривает меня в сторону, и я, прокатившись кубарем по полу, ощутимо прикладываюсь спиной к стене. И на какое-то время снова не вижу ничего, кроме размытой темноты.

Шорох. Его тяжелый шаги с характерный прихрамыванием на правую ногу.

Пока растираю глаза кулаками, краем уха слышу, как хрустят его суставы, пока он, согнувшись надвое, поднимает с пола странную книгу. Захлопывает ее так резко, что противный звук беспощадно ударяет в барабанные перепонки.

— Где ты это нашла?! - кричит он, превозмогая свой вечный не проходящий ни на день кашель. - Откуда у тебя эта книга, мелкая дрянь?!

О том, что на этот раз я действительно сделала что-то плохое, понимаю по тому, что из трех своих фраз, обращенных ко мне, он дважды назвал меня дрянью. Отец вообще редко называет меня по имени, предпочитая обращаться как-то обособленно. «Эй, ты» - самый распространенный вариант. Но чаще просто «девочка». Как к детям наших слуг и поварятам. Хотя даже своих гончих называет по именам, используя для каждой десяток милых кличек, как будто от этого они станут рожать ему еще более мордатое потомство.

— Откуда. У тебя. Эта. Книга, - по словам повторяет он, и сует мне под нос пыльный черный том.

— Там, - тычу пальцем на выпотрошенную собою же полку. - Я просто взяла ее почитать, папа. Я не собиралась ее портить или красть, кляну…

Он наотмашь со всего размаха бьет меня по голову, и последнее, что я вижу, прежде чем потерять сознание - беспощадно поцарапанные бронзовые наконечники его старых ботинок.

А когда я пришла в себя, то вокруг были уже знакомые мне стены моей лично темницы - комнаты на самом верху, как будто специально предназначенной для того, чтобы запирать в ней непослушных детей.

После того, как мне наконец-то удается заснуть, меня будит длинный лязг ключа в замочной скважине. Открываю глаза и сразу вскакиваю на ноги. Обычно, еду мне подсовывают под дверь, в маленькое отверстие, куда не протиснуться даже кошке. Но пару раз еду вместо служанки приносила матушка и, конечно, всегда украдкой протаскивала мне маленькие игрушки или какую-то старую книгу.

Но сегодня вместо нее на пороге странная фигура.

Или, скорее, страшная.

В длинном черном балахоне с глубокими рукавами, из которых выглядывают костлявые, как у скелета, пальцы.

Это мужчина. И хоть его лицо нельзя назвать старым, выглядит он так, будто проживает уже не первую свою сотню лет. И его щеки исцарапаны таумическими символами - старыми и зарубцевавшимися, и совсем свежими, как будто кожу срезали ровно за минуту до того, как он переступил порог моей темницы.

Он делает пару шагов внутрь, останавливается.

Мне сразу становится трудно дышать, как будто его появление напугало даже воздух, и она начал стремительно просачиваться в каждую щель.

— Кто вы? - рискую задать вопрос, когда даже спустя несколько минут он просто молча стоит посреди комнаты, заложив руки за спину, не делая ровно никаких движений. - Что вам нужно?

— Гораздо более важный вопрос - почему, - размеренно говорит он, практически не разжимая губ. Но даже этого достаточно, чтобы я увидела его длинные хищные клыки. - Умение правильно задавать вопросы, Йоэль, спасло множество жизней. Но, - он вскидывает палец, как будто собирается произнести назидание, - возможно, многие остались живы только потому, что вообще ни о чем не спрашивали?

— Я не люблю шарады, - ворчу себе под нос.

— Это не шарада, Йоэль.

— Я знаю.

Глава тринадцатая (2)

Он продолжает стоять на том же месте, и даже не предпринимает попыток пошевелиться, когда я трусливо обхожу его по кругу, разглядывая со всех сторон. И только в последний момент замечаю торчащий из рукава знакомый темный корешок.

— Это какая-то запрещенная книга? - рискую задать еще один вопрос, и незнакомец небрежно протягивает ее мне.

Первая мысль - взять. Но потом боль от удара по голове напоминает, чем подобная импульсивность обернулась в прошлый раз, так что приходиться сдержать порыв. И на всякий случай обхватить себя руками, чтобы занять чем-то пальцы.

— Разве ты не хотела это прочесть? - интересуется он.

— Хотела, но это дорого мне обошлось.

Проклятая книга без опознавательных знаков так и манит к себе прикоснуться.

Приходится держаться буквально из последних сил, хоть это очень сложно. И довольно странно. Я, конечно, уже не представляю свою жизнь без чтения, но никогда раньше не замечала за собой настолько сумасшедшей тяги к обладанию какой-то одной из них. Взошедшие, да если бы я так убивалась за каждой, которую мои родители отправили в печь мне в наказание, то уже давно бы слегла в могилу рядом с теткой Ладорой!

— Здесь только ты и я, Йоэль, и я обещаю, что не буду тебя наказывать. Возьми.

Я с сомнением разглядываю его руку, которая уже минуту устремлена в мою сторону и как будто застыла в воздухе. Непонятное внутренне чутье предупреждает, что дело неладно. Кто этот странный человек? Почему он здесь? Почему у него эта книга, за которую отец чуть не вышиб из меня дух? И главное - почему он так запросто предлагает ее мне?

Но, не выковыряв из себя ни одного мало мало-мальски стоящего ответа, все-таки тянусь за «подарком». И в самый последний момент, когда пальцы уже касаются шершавой обложки мужчина резко хватает меня за запястье и, наклонившись к самому моему лицу, шепчет:

— Но есть одно условие, Йоэль.

— Какое? - почему-то шепчу я.

— Ты будешь читать вслух.

Всего-то? Я безразлично дергаю плечом, хватаю книгу, раскрываю ее наугад и буквально прилипаю взглядом к страницам. Символы прыгают перед глазами. Но я каким-то образом их усмиряю и начинаю читать, складывая слова в длинные ветвистые предложения.

— Вслух, - напоминает незнакомец, и в его голосе впервые слышатся «живые» эмоции - раздражение.

Откашлявшись, чтобы избавиться от напряжения, начинаю читать сначала, но снова спотыкаюсь, когда он становится мне за спину и заглядывает через плечо.

— Смелее, дитя.

Начинаю в третий раз.

Слово за словом, каким-то внутренни чутьем понимая скрытый в них смысл. Это о каких-то древних временах. О крови древних богов, которая породила всех нас - Тринадцать родов Старшей крови, из которых вышли все кровопийцы Шида.

— Там так написано? - интересуется незнакомец.

— Где?

— Вот… здесь, - он тычет в книгу.

Но его палец упирается как раз в то место, где два массивных объема текста разделены просветом с тремя жирными точками.

Там точно ничего не написано.

Он что - не видит?

«Да, не видит! - осеняет внезапная догадка. - Поэтому и просит читать вслух!»

Новое от 08.05

Эта догадка осеняет меня так внезапно, что от неожиданности даже на мгновение спотыкаюсь и замолкаю. Но быстро сообразив, что человек в черном до сих пор ждет ответа, просто еще раз перечитываю строчку, на которой он меня остановил.

— Хорошо, продолжай, - он чуть сильнее сжимает пальцы на моем плече и, наконец, отходит.

Интересно, а если я начну читать какую-то белиберду - он поймет? Это тяжело объяснить, но когда я изредка, словно издалека слышу собственный голос, то звучит это именно так - как будто я разучилась говорить ли просто читаю задом наперед. Но мужчина не выглядит раздраженным, и он ни разу меня не поправил и ничего не переспрашивал. Значит, он все прекрасно понимает.