Карен Монинг - Поцелуй горца
— Вверх по склону, — мягко, но настойчиво повторил Друстан.
Глубоко вздохнув, Гвен подчинилась. Когда он велел ей остановиться, она сделала это не задумываясь — машина и без того была на последнем издыхании. Изломанный край развалин Бан Дрохада устремлялся в низкое полночное небо, выделяясь черной громадой.
— Э… я не вижу тут замка, МакКелтар, — сказала Гвен.
— Он за скатом, его не видно, потому что он закрыт маковкой. Пойдем, я покажу тебе. — Друстан распахнул дверцу и выскочил наружу.
Наверное, он имел в виду склон и вершину, подумала Гвен. Она выключила фары и присоединилась к горцу. Раньше у нее дрожали только руки, теперь дрожь охватила все тело, и ей внезапно стало холодно.
— Подожди, я захвачу теплую кофту, — сказала она.
Шотландец нетерпеливо притопнул ногой, не сводя глаз с камней, и девушка знала, что он отчаянно хочет подняться туда и убедиться, что замок все еще стоит. Ей так же отчаянно хотелось отложить этот момент.
— Может, перекусим, прежде чем идти туда? — легкомысленно поинтересовалась Гвен, вытаскивая пирожки с лососем, купленные во время последней остановки.
Друстан слабо улыбнулся.
— Пошли, Гвен. Сейчас же.
Пожав плечами, она захлопнула дверцу и зашагала к нему. Друстан взял ее за руку, и, вместо того чтобы отдернуть ладонь, Гвен придвинулась ближе и позволила ему вести.
Они молча прошли по остаткам вала. Тишину, окружавшую их со всех сторон, нарушали только цокот сорвавшихся с насыпи камешков и тихий хор древесных лягушек. Ветер шевелил высокую траву, закат пылал в полнеба, а на его фоне возвышались каменные глыбы, образующие круг. Гвен насчитала тринадцать камней, с огромной плитой в центре круга. На фоне неба камни казались совершенно черными.
И за ними ничего не было. Точнее — было несколько сосен, пологие холмы, но ничего, напоминающего замок.
Гвен и Друстан молча шли вперед, теперь уже гораздо медленнее, чем раньше. За каменным кругом виднелись остатки того, что раньше было рощей могучих дубов, и раскрошившийся фундамент древнего замка.
Гвен не хотела смотреть на него. Не собиралась смотреть на него.
Дойдя до внешней стены, Друстан упал на колени.
Дальше, в центре руин, Гвен заметила высокую траву и осколки камней, раздробленных, словно в гигантской ступе. Молчаливая могила древнего замка, темное небо над ней, и мужчина, на которого Гвен боялась смотреть. Что она увидит? Страдание? Ужас? Или в серебристо-серых глазах, таких ясных и честных, появится осознание того, что он действительно сошел с ума?
— О Боже, все они мертвы, — прошептал Друстан. — Кто уничтожил мой народ? Почему? — Он судорожно вздохнул и приглушенно добавил: — Гвен.
— Друстан, — мягко откликнулась она.
— Я прошу тебя посидеть немного в твоей телеге.
Гвен замерла. Часть ее хотела сбежать, поджав хвост, другая часть чувствовала, что здесь и сейчас она будет нужнее.
— Я не уйду…
— Иди.
В его голосе прозвучала такая боль, что Гвен моргнула и решилась посмотреть на него. Глаза шотландца потемнели, на ресницах блестели слезы.
— Друстан…
— Прошу тебя, оставь меня сейчас, — прошептал он. — Я должен оплакать свой клан в одиночестве.
Слабость в его голосе обманула ее.
— Я обещала тебе, что не оставлю…
— Сейчас же! — рявкнул он. Она не шевельнулась, и он сверкнул глазами: — Повинуйся мне.
Гвен подчинилась — и отметила три вещи. Во-первых: человеческие глаза не могут светиться в темноте, но глаза Друстана засияли, словно это был какой-то киношный спецэффект. Во-вторых, голос горца изменился: теперь он звучал как хор десяти голосов, оттенки и тона которых наслаивались друг на друга. В-третьих, если бы он таким голосом приказал ей пройтись по отвесному склону, она бы прошлась.
Пока мозг был занят размышлениями, ноги делали свое дело, унося Гвен все дальше и дальше.
Однако в кругу камней странная сила его приказа ослабела. Гвен остановилась и посмотрела назад. Друстан вошел вглубь руин и взобрался на самую большую груду битых камней. Темный силуэт вырисовывался на фоне неба: шотландец стоял на коленях и грозил кулаком закату. Когда горец запрокинул голову и заревел, кровь Гвен застыла в жилах.
Неужели это тот человек, который целовал ее в примерочной? Тот, от кого ее бросало в жар, и Гвен чувствовала себя готовым взорваться вулканом, и думала о том, что страсть, существование которой ее родители отрицали, все же существует?
Нет. Это был человек, носящий при себе уйму оружия. Человек с двуручной секирой и мечом.
Человек, на которого странно реагировал орган, который Гвен с детства считала лишь насосом для перекачивания крови. И этот факт шокировал ее. Сумасшедший Друстан или нет, пугает он ее или нет, но он разбудил в ней чувства, о существовании которых она не подозревала.
«МакКелтар, — подумала она, — ну что же мне с тобой делать?»
Друстан плакал.
Самые страшные подозрения оказались правдой. Он лежал на спине в центре Грейтхолла, раскинув руки и согнув колено. Вцепившись в густую траву, он вспоминал Сильвана.
«У тебя есть только одно предназначение, сын, равно как и у меня. Ты должен защитить род МакКелтаров и знание, которое мы храним».
Он не справился. Один момент беспечности — и его застали врасплох, заколдовали, выкрали из родного времени и похоронили на несколько веков. Он исчез, а его клан и замок были уничтожены. Сильван мертв, род МакКелтаров прервался, и кто знает, где сейчас плиты и книги? Мысль о том, что тайные знания могли попасть не в те руки, швырнула Друстана в пропасть отчаяния. Он знал, что с помощью этих знаний алчные люди могли изменять, контролировать, а то и уничтожить весь мир.
«Защити наш род. Защити знания».
Необходимо было вернуться в родное время.
Сам Друстан нисколько не изменился, но прошло пять столетий, и теперь ничто не напоминало ни о нем, ни о его отце, ни о предках. Тысячелетия тренировок и дисциплины — и все исчезло в мгновение ока.
Завтра ночью он не выйдет из камней. Так или иначе, он не останется в нынешнем «здесь и сейчас».
Если будет на то Божья воля, завтра он вернется в свое столетие и, если повезет, в ночь Мабона исправит весь причиненный вред.
Но пока Друстан оставался в двадцать первом веке, все его люди были мертвы, замок был разрушен, и только ветер носил по Шотландии пыль веков и тень памяти о них. Вытерев лицо тыльной стороной ладони, горец заставил себя подняться на ноги и исследовать руины. На это у него ушел час, однако ни одной могилы, ни одной отметки на кладбище он не нашел. Куда подевался его клан? Если они мертвы, то почему не похоронены? Где могила Сильвана? Его отец в свое время дал понять, что хочет покоиться под рябиной за церковью, однако ни на одном надгробии Друстан не нашел его имени.
