Карина Хелле - Рыжая лиса
Он добрался до ран, нанесенных когтями вороны, коснулся пальцами. Волоски на моих руках встали дыбом. Но не от страха. Было приятно.
Он замедлился и вскинул бровь, кольцо пирсинга блестело.
— Это сделала ворона?
Я кивнула и развернула руки, раскрывая ладони.
Он подержал мои ладони в своих пару секунд, согревая, а потом вернулся к аптечке.
Он разорвал пачку пропитанных йодом бинтов и прижал к моим ладоням. Было больнее, чем раньше. Я скривилась из-за острой боли.
— Прости, малыш, — мягко сказал он. — Но нужно потерпеть. Вороны бывают противными.
Когда он закончил, он принялся обматывать мои руки, словно я была боксером.
— Я жду, что ты расскажешь мне, как это случилось, — сказал он, словно намекая.
— Я не знаю. Я забралась на утес, любовалась видом, а потом на меня напали сзади. И я потеряла равновесие. Скатилась со склона, полетала пару секунд, а потом рухнула на руку.
Он присвистнул.
— Перри…
— Но, — сказала я, пока он не начал лекцию, — я ничего не сломала, все не так страшно.
Я встала и увидела следы костра. Кто-то его там жег. И там были следы ног и, похоже, лап.
Он замер, глядя на меня.
— И там была лопата и ямы, словно что-то копали.
— Те, на кого напала лиса, — сказал он, размышляя вслух.
— И я так подумала. Больше никаких следов я не увидела, но там что-то есть. Я там уже была. Во сне.
Он склонил голову. Его глаза от оттенка красного дерева перешли к холодному карему, словно померкли в свете солнца.
— Тебе это снилось?
— Да… на этой неделе.
— Тебе это снилось, и ты не рассказала мне? — он был обижен.
Я пожала плечами осторожно, чтобы не раскрылось полотенце, и сказала:
— Это только сон. Как я могла знать, что он… что-то значит?
— Потому что так уже было в прошлый раз, балда. Не помнишь? Тебе приснился маяк внутри, и ты оказалась там. Нельзя не учитывать сны. Уже нельзя.
Я начала протестовать, но он оборвал меня.
— Что случилось в твоем сне?
Я рассказала ему все и добавила:
— Но, может, это не то место.
Он молчал. Он закончил перевязку и взялся за другую руку.
— Слишком большое совпадение увидеть во сне в Портлэнде это место, когда ты не знала еще о пустыне, койотах и том, что выкопано.
Я напряглась, он смазывал йодом другую руку.
— Почти закончил, — сказал он и указал на ладонь. — А когда ворона сделала это?
— Когда я осматривала там все. Не знаю, как я не заметила ее, но она ударила меня по голове спереди. Я упала, и она атаковала клювом и когтями. Я закрылась руками, но она клювом пыталась добраться до моих глаз. Я отбросила ее, и она улетела. А потом из ниоткуда появилась змея.
Декс закрыл глаза на миг, но продолжил перевязку.
— А потом…
— Берд застрелил ее. А она хотела напасть. Если бы он не пошел за мной, я…
— Знаю, — перебил он. Закончив перевязку, он посмотрел на меня и напряженно улыбнулся. — Даже представлять боюсь.
Я видела, что Декс искренне переживает за меня. И хотя это меня радовало, я чувствовала себя глупо из-за всего случившегося.
Декс отпустил мои руки и коснулся ладонью моего подбородка. Он взял марлю с йодом и нацелился на мою скулу.
— Не сопротивляйся, — приказал он и повернул мое лицо, осторожно касаясь моей щеки. Я едва чувствовала это, но заметила странный взгляд, когда он смотрел на меня.
Хотя глаза его были печальными, пристальность взгляда заставляла дрожать колени, и я вспомнила, что сижу почти обнаженная.
Не знаю, сколько длился этот миг, но он вдруг отвел взгляд и закончил обрабатывать рану на щеке. Он выдохнул, от него слабо пахло табаком, и отступил.
— Из-за йода на щеке будет пятно, но, думаю, через час можно будет его смыть.
— Спасибо, Декс, — мягко сказала я.
Он улыбнулся мне и открыл дверь.
— Я буду внизу.
И он ушел. Я осталась одна в ванной, раны были очищены, но разум путался только сильнее.
* — один из первых людей, забравшихся на Эверест
ГЛАВА ВОСЬМАЯ:
После того, как я бросила изорванные вещи в кучу, настало время украсить себя. Я надела узкие оливковые брюки карго и просторную черную рубашку-кимоно (свободные рукава были мне помощью), заплела влажные волосы в низкую косу, а потом приступила к нанесению макияжа. Я никак не могла убрать оранжевый след йода на скуле, но хотя бы могла подкрасить глаза. Может, я перестаралась с подводкой, но мне нужно было как-то отвлечь от своих ран.
Когда я почувствовала себя спокойнее, я спустилась вниз. Я слышала голоса из гостиной, и там оказались почти все.
Уилл и Берд сидели на диване, Максимус устроился в кресле на двоих рядом с Дексом, а тот что-то писал в блокноте. Его камера стояла на столе. Напротив была Сара в кресле-качалке, она вязала.
Все замолчали, увидев меня. Я чувствовала себя ужасно неловко.
Я помахала.
— Не знала, что у нас тут вечеринка.
— Берд рассказал, что случилось, — объяснил Уилл. — И Декс его дополнил.
Я убийственно посмотрела на Декса. Я думала, что это только между нами!
— Им нужно было знать, что случилось, — сказал он, игнорируя мой взгляд, отвернувшись к книгам.
Максимус кивнул.
— Только так можно понять, как со всем этим разобраться.
Сара рассмеялась.
— Со всем этим? А вы не думаете, что мисс Ищейка просто не ладит с животными?
Она ведь едва ладит с…
— Сара, — предупредил Уилл, покачав пальцем, хоть она и не могла этого видеть.
Она цокнула языком и продолжила вязание.
— Я о том, что слишком много шума из-за того, что девочка из города сходила в лес.
Винить что-то еще всегда проще.
Я осторожно скрестила руки.
— Ладно, раз вы говорили обо мне, пока меня не было, поведаете мне свои догадки?
Декс, Максимус и Берд переглянулись. Я ждала, что они что-то скажут, но они молчали. Наконец, заговорил Уилл:
— Навахо верят, что на людей могут накладывать проклятие, — смущенно сказал Уилл.
— Они верят, что если на человеке проклятие, он будет страдать от этого, пока не умрет.
Или пока проклятие не найдет целитель и не сожжет.
Видимо, я была растерянной, потому что Берд добавил:
— Проклятие — обычно это сверток прутиков или шкурка животного, рисунок и личная вещь человека, как волосы или украшение. Если это найти, то можно сжечь проклятие, разрушив его навеки.
— Но это бред, — сказал Уилл, ерзая на месте и не глядя на Берда. — Я не верю в это, и ты знаешь, Берд.
— Но вы верите в призраков, — отметил Максимус.
— Это другое, — сказал Уилл. И все.
