Линси Сэндс - Одинокий белый вампир
была головокружительной. Он мог почувствовать это на губах. Из-за нехватки
прикосновений, он смог представить, что он действительно: посасывает, облизывает,
покусывает дорожку по ее коже от одной груди до другой.
Люцерн закрыл глаза, чтобы лучше представить это, он почти мог чувствовать ее теплую
кожу под его губами. В его воображении, он позволил рукам скользить вниз по ее платью, под него, к внешней стороне ее бедер. Он мог чувствовать ее дрожь от его прикосновения, она беспокойно шевельнула ногами, в то время как ещё один стон слетел с ее губ.
Кейт выгнулась в приглашении, также желая его, прося, чтобы он заполнил ее и сделал ее
целой, потушил, разожженный им, огонь.
Люцерн был рад. Он позволил своей воображаемой руке пройтись по ее ногам и отодвинуть
ткань ее рубашки вверх, затем раздвинул ее мягкие бедра так, чтобы он мог лизать там вены.
Он представлял, как касается ее, ласкает, облизывает ее блестящую кожу, как погружается в
ее горячее тело. Он почти чувствовал ее вокруг себя, задыхающуюся и постанывающую ему
в ухо, ее мягкое дыхание на его коже, её ногти, впивающиеся в его плечи и спину.
Кейт стонала от удовольствия, когда он входил в нее снова и снова, пока она не стала
содрогаться под ним, пока ее внутренние мышцы сжимались и разжимались.
- "Люцерн".
Его имя на её губах заставило Люка открыть глаза, посмотрев вниз, на спящее лицо Кейт он
увидел выражение экстаза. Она задыхалась, вспотела и извивалась на простынях, впиваясь
руками в подушку, она содрогалась от экстаза. И только после этого Люцерн понял, что в то
время как она отдыхала, ее разум был так же широко открыт для него, как и закрыт когда она
бодрствует. Она только что испытала все, что он вообразил, получив его мысли, как будто
это произошло на самом деле.
Знание было почти болезненным. Он мог бы взять ее, если бы пожелал. Она хотела его. Люк
тяжело дышал, с нуждой, пульсировал желанием войти в неё. В тот же время, он стремился
вонзить зубы в её шею, получая ее кровь и тело одновременно. Он знал, что это был бы
самый невероятный опыт в его жизни. Но он не мог. Если бы он взял ее сейчас, Кейт
отдалась бы ему только потому, что он хотел, чтобы она хотела его.
Встряхнув головой, чтобы стереть эротические картины, Люцерн отошёл от постели и
вышел из ее комнаты. Он не остановился, пьяно пошатываясь по коридору к лестнице. Она
занимала все его мысли. Ему нужно проветриться. Желание обладать ей было подавляющим.
Выйдя из дома он пошел к своей машине. У него не было плана, когда он завел двигатель, была просто необходимость уйти от Кейт и искушения, которое она представляла. В конце
концов, он разъезжал час или около того, пока, наконец, не оказался около дома Бастьена.
Дом его брата был тёмен и тих, и он мог слышать, что он был пуст. Он уже собирался
развернуться, когда фургон Бастьена подъехал к нему.
Люцерн вышел из машины и с облегчением встретил своего брата, он поведал о его
неприятностях с Кейт. Это заняло долгое время. Он рассказал своему младшему брату все.
Когда он закончил, Бастьен просто спросил: - "Что ты будешь делать?"
Люцерн на мгновение задумался. Разговор не помог ему отчистить его голову. Он все еще
был растерян. Он не любил неразбериху. Он не любил какие-либо нарушения в его жизни.
Ответ казался простым: Избавится от неразберихи.
- "Я собираюсь сделать все возможное, чтобы посадить ее завтра на самолёт ",- решил он.
Вот. Разговор с его братом помог.
Кейт зевнула и потянулась в постели, с улыбкой на губах. Она так хорошо не спала уже
очень давно. И она никогда не просыпалась, чувствуя себя так прекрасно. Она была
расслаблена и насыщенна. Удивленно моргнув, она поняла, что это правда - она чувствовала
себя насыщенной. Ее тело было счастливое, теплое и готовое сделать все, что она захочет.
Встав, она пошла в душ. Всё было прекрасно, когда она намыливала себя, проводила мыло
по ее телу, пока она не вспомнила сон. Ее руки замедлились, а глаза расширились, когда она
вспомнила: Люцерн ласкал ее, посасывал её грудь, погружаясь в нее.
Покалывание в груди обратило ее взор к ней, и она позволила своим рукам опуститься,
смущаясь - того, что подсознательно ласкала их. Ее соски торчали и были твердыми. Хуже
того, она почувствовал влажность, собравшуюся между ног, и она не имела ничего общего с
водой, льющейся ей на спину. Развернувшись, она уперлась руками в стену под душевой
насадкой и позволила
воде струится по ее телу. Но сон не исчез, он был самым ярким из всех на её памяти,.
На одну минуту, Кейт испугалась, что это был не сон, что это случилось на самом деле и
просто казалось сном, потому что она была сонной. Но потом она покачала головой на
глупые мысли. Если бы это на самом деле произошло, она бы хотела поцелуев, а он не
поцеловал ее ни разу. Кейт бы схватила его за волосы и притянула его рот, если бы
потребовалось, но поцелуи бы были. Она любила целоваться.
Нет, этого не было, думала она, хихикая, и понимая, как облегчение охватывает ее. Это был
только удивительный сексуальный сон. Влажный сон.
Смеясь над собой, Кейт закончила принимать душ и вышла. Сон или нет, но она
чувствовала себя великолепно. Она также чувствовала благосклонность к хозяину за
удовольствия от сна. Не важно, что он ничего не сделал в реальности; он породил этот сон, и
там он доставил ей огромное удовольствие. Ага. Он был развязным парнем.
Широко улыбаясь, Кейт оделась, причесалась, а потом покинула ее комнату и спустилась
вниз, на кухню. Она собиралась сделать Люцерну завтрак. Большой завтрак. Она собирается
сладко сказать ему, что отказалась от попыток заставить его сделать тур раздачи автографов.
Может быть, тогда он почувствует облегчение, и согласиться дать интервью или два.
Она сделала: стейк с кровью, яичницу, оладьи, тосты и кофе. Потом задумалась. Что делать?
Люцерна пока нет, а все было готово. Следует ли ей пойти и постучать в дверь спальни, тем
самым рискнув сделать его сварливым? Вряд ли это поможет ей. Или ее следует принести
завтрак в постель? Это не походит на хорошую идею. После этого сна, она подумала, что
лучше держаться подальше от Люцерна и кровати, иначе она может запрыгнуть на бедного
мужчину в надежде, что в реальности будет так же хорошо.
