Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе (СИ) - Удалова Юлия
Подхожу я, такая, значит, к Данте и говорю: «Привет, как дела? Как там, на границе, как чумные поживают, много порубил? А да, кстати, не мог бы ты провести меня в Башню Хаоса на праздник Кровавой Луны? Мне очень нужно провести там один запрещенный ритуал, ага-ага…».
Я схватилась за голову.
Положение казалось безвыходным.
– Если «Скрижали» такие ценные, как они вообще могли попасть в руки шестнадцатилетней Агнесс?
– Твоя сестричка за это лучшим наемникам круглую сумму отвалила – как пить дать! – со знанием дела пояснил Черничка. – А скорее всего, подкупила кого-то из Башни, чтоб ей принесли черную тетрадь по-тихому, да потом на место вернули… У тебя есть средства? Или связи?
– Разумеется, нет! Эдриан даже не стал выписывать Фионе... мне содержание. Вернее, он-то выписал, но всеми моими финансами распоряжается Агнесс.
– В таком случае, либо договаривайся с темным генералом, либо готовься кого-нибудь пристукнуть, чтобы воспользоваться моим способом, – философски заметил крыс.
– Я что-нибудь придумаю… В крайнем случае, могу же я, как жена, пойти к Эдриану и попросить у него денег?
Сказала это, и поморщилась. От одной мысли противно было. Да и Черничка с осуждением покачал головой:
– Хочешь снова унижаться перед этим белобрысым козлом? Ну-ну!
– Нет. Не хочу, – я сжала кулаки. – Я договорюсь с Данте.
– С Данте – так с Данте. Давай пробовать, раз ты принципиальная такая, и жертву приносить не хочешь. Суперлуние, между прочим, на носу, а темный генерал, вроде, уехал на границу?
– На три дня, – кивнула я. – И как только он вернется…
Я не договорила…
Мой кристальон, который валялся на диване, резко завибрировал и засветился синим светом.
Мы с крысом одновременно вздрогнули и с испугом уставились на сердечко.
Оно раскрылось само собой, и на кристалле появилась знакомая звезда – символ отбора, а затем лоснящееся лицо распорядителя Бланшара с его неестественной улыбкой и выразительными гримасами.
В моем родном мире из него вышел бы популярный шоумен.
– В вихре ночи, когда звезды сверкают, как драгоценные камни на безмолвном небе, Мудрый Стол объявляет новое испытание для Звезды Империи Серинити, – скалясь в кристальон белозубой улыбкой, объявил Бланшар.
– Этого дядьку хочется в крысоловку посадить и не выпускать никогда, – флегматично прокомментировал крыс.
– Тише ты! – шикнула я.
– Это событие призвано пробудить творческую искру в сердцах участниц отбора, – с энтузиазмом продолжил распорядитель. – Мы предоставляем вам уникальную возможность донести до мира свои мысли, видения и идеи. Ведь Звезда Империи должна филигранно владеть словом. Задача каждой участницы отбора — создать любой текст, будь то стихотворное произведение, письмо, эссе, небольшой рассказ или статья, в котором она должна будет отразить свой душевный мир. Пусть ваши строки станут лакмусовой бумажкой для эмоций и впечатлений, заставляя читателей вашего опуса сопереживать и стремиться к звездам. Ваши работы будут прочитаны в Зале Безмятежных Дум Серинитета в присутствии жюри и приглашенных гостей. Так дайте волю фантазии, и поразите нас своим искусством владения эпистолярным жанром!
Раздался мерзкий звук, звездочки зазвенели, после чего кристальон самым натуральным образом пукнул, закрылся и потух.
Мы с Черничкой переглянулись.
Обратившись к памяти Фионы, я с сожалением поняла, что никакой информации она об этом испытании не выдает.
Я заметила эту особенность. Память бывшей хозяйки этого тела была словно бы заторможенной, и выдавала важные воспоминания в самый последний или критический момент. Или вовсе, когда испытание уже пройдет.
– Я помогу тебе с эпистолярным испытанием, – тут же влез грызун. – Во мне умер великий поэт…
– Нет, никаких стихов, только не это! – тут же отрезала я. – Пока ждем Данте, сделаем вот как…
ГЛАВА 34
Из подачи участницами своих «эпистол» организаторы отбора во главе с Бланшаром тоже сделали целую церемонию.
Нас привезли в Серинитет, где, в присутствии всех придворных и лично императора Валериана мы в торжественной обстановке опустили гербовые магически зачарованные листы со своими сочинениями в специальную хрустальную урну с прорезью.
Лично мне вся эта процедура до жути напомнила выборы в Государственную Думу, чем немного позабавила, несмотря на плачевность моего положения.
Далее по протоколу отбора жюри должно было ознакомиться с работами, после чего участницы зачитают их всем в Зале Безмятежных Дум.
– Не понимаю, к чему твоя скрытность, сестрёнка, – обиженно протянула Агнесс, которая уже опустила в урну свой лист и вернулась в шеренгу участниц. – Почему ты не захотела показать мне свое сочинение? Я могла бы помочь тебе, ведь ты совсем недавно научилась читать и писать и, наверное, наделала кучу ошибок! Ты зря, очень зря не дала мне свой текст на проверку!
– А может, там было что-то неприличное, вот наша леди Фиона и постеснялась? – влезла Ганна Лошаль, сверкнув своими крупными зубищами.
Разумеется, ничего неприличного в моем тексте не было.
Более того, посовещавшись с крысом, мы решили представить на конкурс как можно более сухой и официальный текст.
А именно – доклад о полезных ископаемых и горных породах Серинити.
Никаких сочинений, эссе, а уж тем более – стихов. Только аргументы и только факты.
Все четко, достойно, и по существу.
И вроде бы даже не подозрительно – пошла Фиона в библиотеку и выписала что-то из умных книжек, почему нет?
– Между прочим, они тебе, по идее, должны накинуть звездочек. Полезный докладик получился. Про то, что на западе Серинити добывают самородную медь вообще мало кто знает, это месторождение совсем недавно открыли, – заметил Черничка, который сидел на столе, наблюдая за моими мучениями с листом плотной бумаги и стило. – Хотя, почерк у тебя, конечно… М-да…
К сожалению, это было правдой – мне передался корявый почерк и грамотность Фионы, которая, к сожалению, была на очень плохом уровне.
Ну, а как иначе, если письму Фиону учила Агнесс, которая совершенно не ставила перед собой цели ее чему-то научить?
Зато у Чернички грамотность была превосходной – с того дня я начала заниматься грамматикой с грызуном и весьма преуспела. Мой хвостатый репетитор гонял меня по правописанию только так! Помимо этого я взяла за обычай каждое утро и каждый вечер подолгу прогуливаться по угодьям поместья Руберно и уже изучила его вдоль и поперек.
Эти длительные прогулки в быстром темпе вкупе с отказом от жирного уже дали свои плоды – я ощущала себя легче, чем когда попала в это тело.
Да и почерк от раза к разу становился все лучше – ведь я теперь тренировалась, каждый день переписывая по пять страниц из книги по этикету, которую Черничка притащил мне из библиотеки.
Это переписывание очень помогало запоминать кучу местных правил.
Теперь не придется краснеть за обедом – ведь я уже изучила, какие вилки, ножи и ложки для каких видов кушанья предназначаются.
В общем, своими небольшими подвижками и своим докладом я по праву могла гордиться.
– Что, даже не расскажешь, какую тему выбрала, сестренка? – обиженно надула губки Агнесс.
– Ты все услышишь на церемонии чтения, – бросила я.
– А вот мне скрывать нечего! – прищурилась Арахнесс. – Я написала эссе о доброте, милосердии и любви к ближнему своему.
– О, прекрасная тема, поистине прекрасная! – тут же влезла Галошадь. – Уверена, это будет мед для наших ушей, леди Гастелло!
А я только головой покачала – лицемерие Агнесс достигло каких-то поистине вселенских масштабов.
Хладнокровно убить мать своей единокровной сестры для страшного темного ритуала и что-то там рассуждать о милосердии – не каждый на такое способен!
Так что за эпистолярный конкурс я была более-менее спокойна, хоть и допускала, что все может пойти не так.
И, как выяснилось, как в воду глядела.
