Золотые камни (СИ) - Канра Дана

— Прости, Брентер Райтон, — тихо и четко сказал Михал, прежде чем ударить его в живот и скрутить руки за спиной.

Тонкая и прочная веревка с силой впилась в запястья. Чеслав безмолвно забрал оружие пленника и надел ему на голову мешок.

Долгое время его торопливо вели по улицам, подталкивая в спину, и Брентер даже не пытался запоминать все повороты и прочие приметы. Какая разница, если его тащат к верной смерти? Перешагнуть через высокий порог, свернуть направо, остановиться и подождать, пока со скрипом откроются двери — его предупреждали о таких необходимостях.

Наконец его привели в прохладное в сравнении с летней уличной духотой помещение, и уже там освободили от пут. Сняли мешок, толкнули в спину, указывая идти дальше, и он снова не воспротивился. Что толку в этом? Не сейчас, так потом. Брентер шагал навстречу своей судьбе и не оглядывался.

— Я слышал, что ваши дети помогают северным разбойникам, — сказал он вполголоса. — Будете ли вы вести их так же?

***

Не все спали темной летней ночью в столице Ветамии и за ее пределами.

Сонную Ольму вытащили из постели в полночь благородные женщины, посланные императором, кинули к ее ногам красный хитон. Такой носили преступники, подлежащие суду, но еще не осужденные. Приглаживая растрепанные волосы, женщина с ужасом смотрела на этот знак обвинения и молчала.

— Одевайтесь! — горделиво кинула Адена Аллен. — Вас ждет сам император!

— Отвернитесь, — велела Ольма. — Вам нужно стыдиться своего грубого голоса.

Как только она сменила ночную сорочку на хитон, Адена схватила ее под руку и потащила прочь, босиком по ледяным камням коридора. Ольма покорно семенила, прекрасно понимая всю страшную суть происходящего, пока ее не втолкнули в просторную комнату на первом этаже. Здесь горели зажженные факелы, а больше света не было.

Наполовину комната была загорожена железной решеткой. Вместо двери — тихие северяне Коваль. Они посторонились, позволяя Адене, втолкнуть пленницу рядом с Брентером Райтоном, уже томившимся там. По телу Ольмы пробежала легкая дрожь.

Время шло и шло. Неизвестно, сколько минут миновало, но Ольма и Брентер не успели устать, когда в комнату вошел император Сет. Он был облачен в белоснежную тогу и сандалии, словно вовсе не ложился спать или долго готовился к обвинению.

Неверная императрица гордо подняла голову. Она не пожалела ни о чем.

— Я пригрел на своей груди двух змей! Трех, если считать Анвара! Но он просто старый дурак, а вы — предатели!

Брентер увидел письмо, которое император сжимал в руке, безжалостно сминая. Он хотел бы узнать, кто их выдал, но сейчас это не имело значения. Обменявшись короткими взглядами, пленники ничего не сказали в ответ.

— Если хотите защитить себя, — Сет немного успокоился и стал говорить тише, — то сейчас самое время.

Влюбленные снова переглянулись.

— Я хочу защитить ее, — сказал Брентер.

— Я хочу защитить его, — сказала Ольма.

В ответ на эти слова император махнул рукой и ушел спать, перед этим велев сменить братьев Коваль десятком стражников, которые под страхом смерти должны были побороть Райтона, если тому захочется вырваться на свободу.

***

Шаг. Другой. Третий. В полной тишине эти звуки пугали. Император шелестел подошвами сандалий по каменному полу, а братья Коваль топали тяжелыми сапогами. За окнами немного рассвело, черное небо стало темно-синим, и Ольма отчетливо чувствовала, что видит свой последний рассвет.

Приговор был написан на свитке папируса и закреплен большой императорской печатью.

— Я, император Фиалама, Сет Первый, приговариваю тебя, Брентер Райтон, к смертной казни. Ольма Ариас, за твою измену ты проведешь остаток дней в миританском монастыре — и будешь замаливать грехи до тех пор, пока монастырь не назовут именем Святой Ольмы!

— Пощади нашу дочь! — выкрикнула Ольма, заломив руки.

Ее била нервная дрожь, она кусала губы и смотрела на императора дикими глазами. Но Сет ничего не сказал и не пообещал. Приговоренных вывели из-за решетки, Райтона поставили на колени и Михал, не тратя даром времени, поднял топор.

Замах, короткий удар и Повелителя Смерти не стало. Серые камни обагрились алой кровью.

Ольма стояла, мелко дрожа и шатаясь, обнимала себя руками за плечи, и только думала о том, что ее красный хитон похож цветом на эти страшные брызги. Все, что осталось от ее любимого человека, это лишь душа. Она видела отделенную от тела сущность, медленно поднявшуюся наверх. И наблюдала за ней, широко раскрытыми глазами.

— Прощай, любимая Ольма, — прошелестел призрак, прежде чем появился новый Повелитель Смерти.

Сын Смерти, юный Донкон, облачился в черное одеяние с капюшоном, и крепко сжимал в дрожащей руке косу. Наверное, это был его первый сбор душ.

— Подожди! — воскликнула Ольма.

Она развела руки в стороны, и резко свела их, надеясь вернуть душу в тело. Но ее магия Жизни не совпала с душевной силой, и в попытке вернуть Райтону жизнь, вытягивала из нее самой всю оставшуюся энергию.

Когда борьба с силой Смерти закончилась окончательным поражением, Ольма Ариас легко упала на камни пола. Повелительница Жизни прервала свое земное существование, и теперь они с Брентером легко парили в воздухе, свободные от всех бед и условностей.

Мальчик в темном балахоне тяжело вздохнул и снова поднял косу.

Эпилог

Смерть императрицы Ольмы наступила мгновенно.

Умерев без малейшего кровопролития, она мгновенно превратилась в святую Ольму, как и предсказывал ее муж, а сам он в одночасье стал вдовцом. И сейчас с ненавистью смотрел на своих верных слуг. Михал хлопал глазами с полнейшим непониманием происходящего, а Чеслав наоборот опустил взгляд в пол. Обоим было страшно, впервые за все годы службы.

— Прочь! — закричал император на слуг. — Убирайтесь вон из столицы, пока я не зарубил вас этим же мечом!

И братья Коваль очень быстро оставили императорский дворец, пока скорый на руку правитель не исполнил свою угрозу.

Император Сет Ариас остался жить во дворце с дочерями и сыном. Очень скоро он нанял других слуг и перестал принимать гостей, за исключением листаров и послов других стран. И больше всего жаловал у себя Эртонов, потому что любил сестру Акану не меньше, чем детей.

Однажды, во время семейного ужина Акана осторожно и участливо спросила у брата о истинной причине смерти Ольмы. Объявленная версия — бедняжка неосторожно выпала из колесницы, но она явно отличалась от реальной.

— Эта женщина предала меня, — горько сказал император в ответ. — Но я старался быть добрым и милосердным.

— Нет! — раздался напротив него протестующий девичий возглас.

Прелестная черноволосая Наима сидела напротив отца в длинной белой тунике, пронзая его ясным взглядом, полным праведного гнева.

— Нет, отец, — отчеканила она. — Ты не добр и не милосерден.

Император и его гости замерли в полной тишине, удивленно взирая на девочку. Откуда она все знала? Сет точно помнил, как лгал всем и каждому о гибели Ольмы, а особо осведомленным угрожал скорой казнью или изгнанием.

— Ты можешь лгать всем, кому захочешь, — продолжала девочка. — Только не мне. Я — новая Повелительница Жизни. Я отправляюсь в храм при дворце и отныне буду жить там.

— Наима!

— Прощай, отец.

С этими словами Наима стремительно развернулась и ушла прочь. А вслед за ней помчалась и озорная Авила, выкрикивая, что станет ее жрицей.

Акана смерила брата сочувственным взглядом. Кто бы мог подумать, что в самом начале правления у императора возникнут такие сложности — с властью, семьей, влиянием?

Тем временем обе сестры Ариас выбежали во двор, несясь к храму. Их не преследовали стражники, но царствующему отцу ничто не мешало их послать вслед за бунтарками. Серое небо и промозглый ветер сменили холодные каменные стены опустевших коридоров дворца. Они уже были близки к своей цели, но вдруг…