Камеристка (СИ) - Озерецковская Мария

Впереди, плечом к плечу, — Эйнар и Дваин. Оба с обнажёнными мечами. Они смотрят на приближающиеся корабли.

Картинки начинают быстро сменять друг друга.

Мир беззвучен. Она видит, как кричат люди, их открытые рты, решительные лица. Рыцарь с опущенным забралом натягивает стрелу.

Кровь. Много раненных. Непонятно, свои или чужие. Она сама с мечом. Лезвие красное. Она идёт, безразлично переступая через лежащие тела. Она не видит их лиц, не хочет видеть. Перед глазами — только он, её настоящая цель. У него глаза покойного мужа. Чёрные, как Преисподняя. Чёрные, как его сердце.

Он улыбается. Холодной улыбкой победителя. Какая-то женщина исступлённо кричит. Кричит от боли. Она оглядывается, ища глазами Сиршу. Наконец понимает, что кричит она сама. На руках — кровь. Её собственная. Пытается устоять на ногах, но заваливается на бок. Острая боль в животе. Образ Ансгара и Гваэда сливается воедино. Последнее, что она видит, — как покойный муж с бронзовыми кудрями заносит над ней меч.

Альва плакала. Сотрясалась в рыданиях, лежа на коленях старой ведьмы.

— Ну-ну, — та участливо гладила внучку по голове.

Королева рвано хватала ртом воздух, пытаясь успокоиться.

— Кто умер, ягодка?

Спустя несколько долгих минут осознания, Альва наконец нашла в себе силы ответить:

— Я.

С трудом встала и подошла к стоящему на камине кривому осколку зеркала. Вгляделась в свое лицо.

Из глаз продолжали течь слезы. Один из них стал белым.

— Аккуратно пользуйся видением, — предупреждающе раздалось с пола. — Помни, мы сами обычно не можем кардинально изменить свое будущее.

Альва села рядом с бабкой, прислонившись к её боку.

— Обещай, что навестишь меня через месяц. Чтобы я знала, жива ли ты.

Королеве показалось, что голос старухи дрогнул.

Глава 15. Фатум

До Юханнуса оставалось три недели.

Поведение принца приводило Сиршу в бешенство, хотя она считала себя обладательницей железного терпения. Однако, в тот день, когда девушка решила поговорить об этом с госпожой, выяснилось, что та уже второй день как куда-то пропала, и даже Баль понятия не имеет, где она может быть.

— Ну это уже ни в какие ворота, — злобно бубнила камеристка по дороге в королевские покои. — И что только возомнили о себе эти царские особы?

Она решила во что бы то ни стало дождаться Альву и не придумала стратегии лучше, чем засесть в её комнате.

Заняв место у окна за чайным столиком, Сирша заметила на нём какие-то бумаги. Конечно, копаться в чужих документах было дурным тоном. Некоторое время девушка смотрела в окно на подъездную дорожку перед главными дверьми. В конце концов она принялась гипнотизировать злополучные листы.

«Вряд ли она оставила бы здесь что-то секретное», убеждала себя камеристка, потянувшись к бумагам. Страницы оказались пронумерованы. Найдя первую, Сирша с удивлением увидела странные круги с картинками, явно вычерченными королевской рукой.

Она принялась читать подписи, выведенные кудрявым почерком. «Ярость». «Зависть». «Ревность». «Боль».

Какие-то из них были подчёркнуты по нескольку раз.

Следующей страницей оказалась выписка из какой-то книги. Тут тоже были выделены важные моменты. Обведенные слова. «Женщина». «Ненависть». «Месть». «Разрыв». Последнее повторялось не один раз.

Сирша нахмурилась. Снова перевела взгляд на предыдущий лист. В кругах нарисованы медведь и человек. Теперь она разглядела даты над перечисленными эмоциями. «Ревность» была подписана днём последнего собрания с рыцарями.

У девушки уже давно закрались подозрения насчет королевских экспериментов, и вот у неё на руках вещественные подтверждения.

— Ну, твоё величество, — Сирша злобно отбросила записи.

Ножки кресла неприятно скрипнули по каменному полу. Надо было найти Баля и расспросить подробности королевского исчезновения.

Выйдя за дверь, она успела заметить серый плащ, поворачивающий за угол.

Камеристка бросилась следом и едва не сбила с ног свою госпожу.

— Альва! Мы тебя обыскались!

Она схватила королеву за руку в длинной перчатке, наплевав на этикет. Сирша была слишком зла, чтобы церемониться.

Женщина медленно обернулась.

Её лицо имело нечитаемое выражение.

— Ты… — камеристка ахнула. — Что с твоими глазами?

— Тише.

Альва потащила её в противоположную от спальни сторону, в подземелья.

Шли молча. Сирша ничего не спрашивала, зная, что вряд ли получит ответы. Добравшись до своей лаборатории, королева зажгла огненный шар на ладони и принялась шарить по шкафам со склянками.

— Что ты ищешь?

— Обезболивающее.

Камеристка опустилась на стул, с тревогой наблюдая за госпожой. Руки у той мелко подрагивали. Огонь дрожал вместе с ними.

— Слуги скоро прознают, что я здесь… Надо привести себя в подобающий вид.

Она сняла с полки мутный пузырек и залпом осушила его, вздрогнув от отвращения.

Сирша терпеливо ждала, пока королева перестанет метаться. Злоба испарилась, сменившись острым беспокойством.

— Ты расскажешь, что случилось?

Альва пододвинула табурет к стене и сев облокотилась на неё спиной. Глубоко вздохнула.

— Была у бабки, — последовала долгая пауза. — Хотела узнать что-то о возможном исходе битвы… А, ты знаешь, у всего есть цена.

Сирша подскочила, поражённая страшной догадкой.

— Ты отдала ей глаза?!

— Да не ей, — отмахнулась Альва от подруги, словно от назойливой мухи. — Магии. И то всего один.

— Ну да, всего-то… — та фыркнула, снова опускаясь на стул.

Они помолчали. Камеристке казалось неэтичным доставать сейчас Альву расспросами. Королева начала первой:

— Я хотела тебя попросить, — она подняла измученный взгляд. Сирша почувствовала боль в груди. — Постарайся в ближайшее время не пересекаться с принцем. Он чересчур подвержен твоему влиянию…

— Только не говори, что я разбила парню сердце.

Альва слабо улыбнулась.

— Мы обе, — увидев, что девушка собирается возразить, она поспешила добавить: — Пока что это необходимо. Позже я всё вам объясню. А сейчас, — королева встала, тяжело опираясь о край стола. — Можешь проводить меня наверх?

Путь оказался долгим. Альва явно была не в себе: шла, едва переставляя ноги, навалившись на подругу. Та почти тащила её. Наконец, добравшись до покоев, Сирша помогла госпоже стащить сапоги и верхнюю одежду и уложила её на кровать.

Уходя, уловила едва слышный шёпот женщины:

— От судьбы не убежишь…

Камеристка бесшумно закрыла дверь и отправилась на поиски Баля. Тот руководил снятием штор в большом холле для летней стирки.

Внимательно выслушав отчёт о состоянии королевы (без подробностей, где она умудрилась потерять зрение), дворецкий немедля послал за лекарем и отправился на кухню, раздавать распоряжения.

Сирша не почувствовала успокоения. Госпоже придется потратить немало времени, чтобы оправиться от случившегося. Судя по всему, исход сражения будет столь ужасен, что знание о нём подкосило даже такую сильную женщину.

Постояв некоторое время в холле, наблюдая за работой слуг, камеристка отправилась за луком, чтобы приступить к собственным тренировкам.

***

Шли дни. Как и было велено, Сирша избегала Эйнара, тренируясь от рассвета до заката. Наконец доставили её доспехи, так что нужно было наловчиться не просто в них двигаться, но и не промахиваться. О мече девушка даже не задумывалась — кинжалов и лука будет достаточно.

Она чувствовала, как меняется настроение во дворце. На всех давило предчувствие надвигающейся беды.

Трижды в день она посещала королеву, неизменно находя Альву, сидящей у окна. Женщина смотрела в сад невидящими глазами. Иногда она листала книгу заклинаний, несвязно бормоча. Баля это очень беспокоило, но дворецкий молчал, выполняя свою работу.

В один из дней, застав его, с прискорбным видом разливающего чай в королевский покоях, Сирша позвала парня из комнаты.

Стоило молодому дворецкому оторваться от окаменевшей госпожи и выйти за дверь, как камеристка схватила его за рукав.