Ульяна Соболева - Восемь. Знак Бесконечности
— Не льстите себе, мистер Марини. Для того чтобы я возбудилась не достаточно поцелуя.
— А чего достаточно, Кэт? Расскажете мне, что вас возбуждает? Вас когда-нибудь связывали, доктор? Так чтобы вы лежали голая, беспомощная под жадным взглядом мужчины, который полностью контролирует каждое ваше движение?
— Нет! Меня не связывали! Не испытываю ни малейшего желания быть связанной. Давайте прекратим этот разговор, мистер Марини. Мне кажется не давала повода и…
Он засмеялся, а потом вдруг резко сказал:
— Черта с два не давали! Вы целовали меня как оголодавшая самка, у которой не было секса годами. Когда? Время. Я жду.
— Никогда.
— Готов поспорить, что мы встретимся очень скоро, Кэтрин, но вы сами мне позвоните. В следующий раз.
Он отключил звонок.
Господи, почему я так реагирую на него? Это какое-то наваждение. Глаза непроизвольно прикрылись, и я закусила губу. Все тело вибрировало, скручивало низ живота, вспотели ладони. Я в который раз нервно обрыла свою сумочку в поисках визитки, чтобы выкинуть её в окно и не нашла. Испугалась. Черт, где я могла ее деть? Может в другой сумочке?
Медленно выдохнула, взъерошила волосы, обхватила лицо ладонями, и в этот момент кто-то постучал в окно моей машины.
Глава 11
Я вздрогнула и приоткрыла окно.
— Проблемы?
Резко выдохнула и затушила окурок в пепельнице.
— Нет, Алекс, никаких проблем. Просто задумалась. Кажется, парковка здесь разрешена.
Он прищурился…эту привычку я знала, в такие моменты он изучает собеседника, пытается рассмотреть, как через увеличительное стекло. Бросил взгляд на сотовый в моей руке и снова посмотрел в глаза.
— У тебя глаза…можно подумать, ты возбуждена. Давно не видел у тебя таких глаз. С тех пор, как…
Снова посмотрел на сотовый и я была готова поклясться, что он невыносимо хочет его забрать и посмотреть, с кем я говорила. Только его ревности мне сейчас и не хватало. Для полной картины.
— Я просто устала, Алекс. Столько всего навалилось в последние дни. Есть от чего чувствовать перевозбуждение, поверь, это ты привык среди трупов и убийств, а я нет. Я больше с живыми как-то.
Сейчас он меня раздражал, мешал мне. Мне нужно было побыть одной, я действительно чувствовала, что по коже после разговора с Данте все еще бегут мурашки.
— Я спросить хотел…
Я медленно выдохнула, чтобы не начать злиться.
— Спрашивай.
Он облокотился на окно, сунул руку во внутренний карман куртки.
— Откуда ты его знаешь?
Я на секунду задохнулась. Визитка. Та самая, которую я искала несколько дней.
— Откуда она у тебя?
Хотела забрать, но Алекс отвел руку.
— Я спросил, откуда ты его знаешь?
В ярости откинулась на спинку сидения и сложила руки на груди.
— Иди к черту, Алекс, просто иди к черту!
Я снялась с "ручника", намереваясь выжать педаль газа.
— У тебя нет никакого права рыться в моих вещах и следить за мной. Понял? Никакого права!
Он перехватил мою руку у руля.
— Ты забыла это в моей машине. Я не рылся в твоих вещах и не следил за тобой. Да что с тобой, Кэт? Какого черта с тобой происходит?
Я резко посмотрела ему в лицо и внезапно мне стало стыдно, там, в его глазах, я увидела гнев и разочарование.
— Этот знак, как на визитке, у девочек такие же татуировки на теле. Я просто хотел спросить, знаешь ли ты, какая связь может быть между этим? Анита была задержана за попытку проникновения в дом Марини два месяца назад. А теперь у тебя эта визитка. Вот и все, твою мать, все. Я не следил за тобой!
Швырнул мне визитку на колени и ушел. Я взяла глянцевый прямоугольник в руки, потом сунула его в сумочку. Сорвалась с места.
Дома я сбросила туфли и, не переодеваясь, пошла на кухню, заварила крепкий кофе. Я не собиралась рано ложиться. Я хотела перечитать дневник Аниты. Вот тот самый момент о вторжении в дом Данте. Кроме того, Алекс (при упоминании его имени я болезненно поморщилась) просил ему помочь и мне предстояло перебрать сотни анкет.
Я зашла в кабинет, ступая уставшими после каблуков ступнями по мягкому ковру, села в кресло и включила ноутбук. Зашла к себе на мейл. Заславский прислал несколько файлов, но меня привлекло совсем другое письмо.
Несколько секунд рассматривала яркую картинку с двумя масками. Я нахмурилась, разве с момента регистрации не прошли всего лишь сутки?
Вверху стояла приписка, что приглашение нужно распечатать, а далее шли правила.
Я даже судорожно сглотнула, когда начала их читать. В них было сказано, что я должна приехать в магазин с одноименным названием, показать приглашение, мне помогут выбрать одежду и я должна следовать строго рекомендациям продавца. Если не пройду дресс-код, то это не их проблемы, а деньги, потраченные на костюм, мне никто не вернет.
Приглашение подписано ником Администратора, и когда я его прочла, то чуть не выронила чашку с кофе. Это был он. Смерть. Я медленно поставила чашку на столик и несколько секунд не могла прийти в себя. Зашла на сайт. В чате меня уже ждало сообщение от него: "Ну что, Кошка, как видишь, я выполняю свои обещания, выполнишь ли ты свои?"
Я не ответила, развернулась вместе со стулом от стола и лихорадочно думала. Значит, он встречался с ними в реальности. Это не была только онлайн-переписка. Это гораздо больше, чем невинные интернет-игры. Я кусала губы и думала, потом резко развернулась обратно, сохранила картинку с приглашением и нажала "распечатать". Зашуршал принтер рядом с письменным столом.
Что может со мной случится в зале, полной народа? Что он может мне сделать?
Но внутри вдруг зазвучали слова Алекса "Он будет убивать снова. Скоро. Обязательно будет".
Я медленно выдохнула и открыла файлы, которые прислал Заславский.
* * *У него в комнате всегда пахло сладким запахом ванили. Этот запах казался ему невинным. Он будоражил его, держал в тонусе. Ванилью пахло даже его постельное белье. Его костюм, галстук, бумаги на столе.
Потому что так пахла она. Пахла с тех пор, как он впервые поднес её светлую прядь к лицу и понюхал. Кажется, именно в тот момент этот запах въелся ему в мозги. Маленькая русская сучка источала аромат сладостей, тех самых, которые его мать пекла по воскресеньям и заставляла относить их в церковь к заутренней. Он раскладывал рогалики, присыпанные ванилью, на серебряном подносе и повторял молитвы, а на самом деле мечтал, что когда-нибудь он спалит эту церковь вместе со священником, чья седая шевелюра вспыхнет как факел, когда он обольет ее бензином.
Он любил ее…, он сходил по ней с ума, дышал ею, жил каждым взмахом ее ресниц, нежным изгибом лебединой шеи и запахом ее светлых волос. Нет, она не была красавицей, она просто была невероятной. Он подсел на нее, как на наркотическое вещество, без всякой надежды на ремиссию. Чувствовал интуитивно, что его затягивает в ее бездну, а пути назад не видел. Он отдавал ей всего себя, а она брала жадно, алчно, возвращая взамен свое прекрасное тело, от которого у него мутился рассудок. Каждая ямочка, изгиб, выпуклость и впадинка, каждая родинка заставляла его дрожать от любви к ней. Ему не верилось, что принадлежит ему. С ней хотелось состариться и умереть, и он дико боялся, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нет, она не давала повода, просто у него постоянно было чувство, что она, как птица, станет однажды на подоконник, взмахнет руками-крыльями и улетит на свободу, а он останется совершенно один подыхать от тоски по ней. В такие моменты он крепко прижимал ее к себе и жадно целовал такое любимое лицо, волосы, руки. Шептал как сильно любит ее и насколько счастлив, что теперь они вместе.
