Райчел Мид - Тень суккуба
— Не радуйся раньше времени, — ответила я, пытаясь не думать о том, как близко он стоит. — Утро вечера мудренее. Может прокол выйти, когда не ожидаешь.
— Ну, это по твоей части, — улыбнулся он.
— К сожалению, ты прав.
Вернулся Коди с напитками. Габриэлла наслаждалась. Она, конечно, не смотрела на него влюбленными глазами, но, по крайней мере, обращала внимание. Я считала, ему не стоит пытаться сойти за гота или вампира, но поняла: нам придется изрядно потрудиться, доказывая ей, что он не такой уж простой парень, каким кажется.
— Поговори с ней, — прошептала я, когда он встал на свое место, между мной и Габриэллой. — А то они сейчас начнут играть, и будет не до разговоров.
— А что мне ей сказать?
Сет услышал наш разговор и наклонился поближе к Коди, задев меня, и я сразу же пожалела, что на мне слишком закрытая одежда. От одного прикосновения его руки все тело затрепетало.
— Спроси, ходила ли она раньше на их концерт. Если не ходила, скажи, что ты был… ну, например, у них на квартирнике. Если ходила, спроси, понравилось ли ей.
Коди напряженно кивнул, наклонился к Габриэлле, и, хотя до меня доносились только обрывки их разговора, я видела, что она очень оживилась и болтает без умолку. Я повернулась к Сету:
— С каких это пор ты стал экспертом по правилам поведения на первом свидании?
— Именно так поступил бы О'Нейл.
— Используешь художественный вымысел, чтобы помочь Коди наладить личную жизнь? — пошутила я.
— Жизнь подражает искусству, искусство подражает жизни.
— Бред. И знаешь, что-то я не помню, чтобы ты сам пользовался такими приемами.
— Это приемы О'Нейла. У меня в арсенале имеются и другие персонажи.
— Да ты что? Не припомню среди них ни одного заикающегося писателя-интроверта.
— Я не заикаюсь, — притворился обиженным он. — Кстати, ты же еще не знаешь, может быть, в новой серии будет и такой персонаж.
— О, — воскликнула я, подыгрывая ему, — что это еще за «может быть»? Я-то считала, ты уже продумал сюжетную линию от начала до конца.
— Продумал. Но ты же понимаешь, нет предела совершенству.
— Все писатели-интроверты стремятся к совершенству.
— В точку.
Я засмеялась и тут вдруг вспомнила — вообще-то я пришла сюда, чтобы помочь Коди, но он и так бодро болтал с Габриэллой. Это хороший знак, подумала я и снова повернулась к Сету:
— Ты теперь знаешь, чем закончится история Кейди и О'Нейла?
— Нет, — слегка нахмурившись, ответил он, — но когда-нибудь мне придется…
Его слова заглушил визг гитарного соло, внезапно раздавшийся со сцены. Пока я болтала — или флиртовала? — с Сетом, на сцену вышли «Голубые шелковые лифчики». Ненавижу стереотипы, но они выглядели именно так, как должна выглядеть группа парней, играющих металл. Черная одежда, пирсинг и какая-нибудь крайность на голове: либо длиннющие волосы, либо — стрижка под ноль. От других групп их отличало только одно — голубые шелковые бюстгальтеры, надетые поверх одежды.
Даже сквозь оглушительный рев музыки я услышала, как Габриэлла в полном экстазе воскликнула: «О господи!» Коди наклонился к ней и что-то прокричал на ухо, она радостно закивала, глядя на сцену. Я не расслышала, но рискну предположить, он в очередной раз заверил ее в том, что без ума от этой группы.
Музыка играла очень громко, и нам с Сетом пришлось чуть ли не прижаться друг к другу, чтобы продолжать разговаривать.
— Знаешь, я почти уверен, басист чем-то набил свой лифчик, — предположил Сет.
— Да нет, — поддразнила его я, — это просто специальный фасон, надеваешь — и сразу такое декольте…
Принимая во внимание все обстоятельства, «Голубые шелковые лифчики» и правда оказались неплохой группой. Я не большая поклонница металла, но мне нравится разная музыка. Происходившее на сцене и в зале безумие стало предметом наших бесконечных шуток. Выйдя из клуба вместе с Габриэллой и Коди, мы с Сетом были в прекрасном настроении.
— Просто потрясно! — воскликнула она. — Ребята, спасибо вам огромное за билет!
— Без проблем, — ответила я, скорее даже прокричала, потому что после концерта у меня до сих пор звенело в ушах.
— Мне кажется, это лучшее шоу, какое я только видел, — героически поддержал ее Коди.
Габриэлла вцепилась в его рукав и, с обожанием посмотрев на него, спросила:
— А тебе какая песня больше всего понравилась? Повисла напряженная тишина.
— Мне больше всего понравилась та, где они поют про чешуйки астероида, которые сожгут здание почты, — попытался спасти положение Сет.
— О да, она одна из самых известных! Называется «Фанерный трах», — тут же отозвалась Габриэлла.
— Мне тоже она больше всех нравится, — нашелся Коди.
Вряд ли он запомнил хоть одну песню с этого концерта, все его внимание поглотила Габриэлла.
Мы с Сетом абсолютно синхронно повернулись и посмотрели друг на друга: влюбленный Коди вызывал у нас обоих исключительно умиление. У меня, конечно, был не настолько тяжелый случай, но, когда мы расстались, я и сама витала в облаках.
— Интересный выдался вечерок, — сказал Роман, когда мы пришли домой.
Он, как мой невидимый телохранитель, разумеется, тоже присутствовал на концерте.
— Может, у Коди и есть шансы, — продолжил он.
— Возможно. Он-то уже по уши влюблен, а она ну разве что слегка заинтересовалась. Да и то по-дружески.
Роман прошелся по кухне в поисках еды и насыпал себе тарелку хлопьев «Лаки чармс».
— А по уши влюблен не только Коди, кстати говоря.
Я вздохнула и завалилась на диван.
— Пожалуйста, не надо. Мне до сих пор не удалось забыть Сета, и всем это прекрасно известно.
Роман хитро посмотрел на меня и заявил:
— А я не про тебя.
Некоторое время я молча смотрела на него, пытаясь, несмотря на всю выпитую за вечер водку, понять, что он имеет в виду.
— Подожди… ты про Сета? Да он уже давно меня разлюбил.
— Господи, Джорджина, перестань себя обманывать!
— Он скоро женится.
— И что дальше? Если бы это что-то меняло, у парней не начинался бы хламидиоз на утро после мальчишника.
— Но он же любит Мэдди! И как только они поженятся, он станет для меня недоступен раз и навсегда.
— Вообще-то они встречаются, он и так должен быть для тебя недоступен — но недавние события убедительно доказали нам, что все не так просто.
Я сердито посмотрела на него, скинула туфли и сказала:
— Не пытайся говорить со мной об этом. Мне и так тяжело. Ему — тоже. Если тебе охота надо мной поиздеваться, я пошла спать.
Но на лице Романа не было язвительной усмешки, к которой я успела привыкнуть с тех пор, как он вернулся в Сиэтл. Он смотрел на меня серьезно, почти с заботой.
