Лорд зверей (ЛП) - Кросс Джульетта

Она кивнула, но хмурилась.

— Что не так?

Она отвела глаза.

— Тебе стыдно за близость со мной?

— Нет.

Я поднял её подбородок, заставляя смотреть прямо.

— Тогда?

— Ты меня не поцеловал, — она пожала плечами. — Мне бы хотелось знать, как это.

Сердце болезненно сжалось. Она хочет, чтобы я поцеловал её?

— Ты никогда не целовалась с мужчиной? В это трудно поверить.

— Отец позаботился, — неловко хмыкнула она. — Всем — и возможным женихам — доходчиво объяснили, что мой поцелуй равен смерти.

— Почему?

— Из-за клыков. Он объявил, что в них яд. Но его нет, — она нахмурилась, будто собираясь рассказать больше. — Сейчас их нет, видишь?

Она улыбнулась, показывая ровные, обычные зубы.

Я усмехнулся:

— Я не боюсь твоих клыков. Мне даже нравится легкие укусы.

Щёки у неё вспыхнули ещё ярче.

— Иди ко мне, — сказал я уже мягко, скользнул ладонью под волосы к затылку.

Второй рукой обнял за талию, поднял её на носки, прижав к себе, и наклонился. С той редкой мягкостью, которой я почти не пользовался в жизни, коснулся её губ; дал им приоткрыться — и углубил поцелуй.

Она вплела пальцы в мои волосы и потянула меня ближе; её тело доверчиво прижалось всем своим тёплым весом, её язык встретил мой. Я застонал — и огонь поднялся снова, как будто всё только начиналось.

Одобрительно проворчав, я скользнул языком вдоль её — и на миг показалось, что ничего слаще не существует: Джессамин у меня в руках; её запах, её вкус, её сущность — вокруг меня, как кокон.

Я оторвался, прижал лоб к её лбу.

— Ты меня погубишь, милая Джессамин.

Она рассмеялась — уверенная, что я шучу. А в голове вспыхнул отец, его ошибка — женщина, не предназначенная богами, и как это сломало их обоих. Я стряхнул наваждение и снова улыбнулся, задерживая её в объятиях ещё на миг — запоминая ощущение, потому что уже знал: все дороги отсюда ведут только к одному — к ней рядом со мной. В моей постели. В моей жизни. С моими детьми. Пусть это стоит мне жизни.

Пусть боги делают, что хотят. Джессамин — моя.

Глава 17. ДЖЕССАМИН

Я отлично заметила понимающие взгляды мужчин и лукавую улыбку Тессы, когда мы вернулись в лагерь. Пока остальные спорили, как именно король Голлайя будет давить это восстание, я заняла себя тем, что держала Саралин и играла с этой милой, зоркоглазой крошкой.

Разумеется, в голове у меня крутилась только наша встреча с Редвиром в лесу. Я и раньше доставляла себе удовольствие в одиночку, но так… так — никогда. Совсем накрывает.

И его поцелуй…

Мысли уплыли, и новая волна желания развернулась где-то внизу живота. Меня удивила его напористая близость. Я понимала, что он хочет меня, но не представляла, что поддастся этому прямо так, посреди леса, прижав к дереву. Это было самое чудесное в моей жизни.

Когда я подняла взгляд на Редвира, он уже смотрел на меня — спокойно, не мигая, золотыми глазами. Он вытянулся на своей постели из шкур, опершись на предплечья, будто слушал разговор о короле Голлайе. Но внимание его было на мне. И, клянусь богами, я купалась в этом внимании.

Мне хотелось его глаз на себе, его рук, его тела. Хотелось, чтобы и мысли его были обо мне. Чтобы внутри он путался так же, как я. Его несгибаемый взгляд не выдавал, мучает ли его такая же безумная жажда, как меня, но мне от него становилось тепло.

Саралин гукнула и потянула за прядку моих волос. Я улыбнулась малышке у себя на коленях, пока она обхватывала крошечными пальцами один мой. Я любовалась этим детёнышем и невольно подумала, что когда-нибудь у меня может быть такая же дочь — с золотыми или зелёными глазами.

Мысль ошарашила — что я вообще позволяю себе такое представлять. И всё-таки я никогда ещё не была так околдована мужчиной. Бывало — увлечение, но не вот это. Это была глубокая тяга, похожая на безумие, восторг и неугасимую потребность одновременно. Будь мы сейчас вдвоём, я уже перелезла бы к нему на колени.

Мои родители пришли бы в ужас: я влюбляюсь в тёмного фейри, да ещё и зверо-фейри. Но мне плевать, что думают они. Плевать, что думают остальные. Важно лишь, что думает он.

Я снова поймала его внимательный взгляд через огонь.

— Давай я её возьму. Пора кормить, — сказала Тесса и забрала Саралин у меня из рук.

Она устроилась рядом с Безалиэлем, опустила лямку платья и приложила дочь к груди. Дейн вернулся из леса с двумя зайцами; их зажарили и съели вместе с остатками хлеба и сыра. Я почти не притронулась — голова была занята совсем другим. Кем-то другим.

— Надеюсь, у Шеары как раз тушится её рагу, когда мы завтра придём, — сказал Дейн.

— Да тебе стоит только с ней пофлиртовать — и она приготовит всё, что попросишь, — поддел Лейфкин.

Дейн ухмыльнулся, раскатывая подстилку:

— Не ревнуй. Я поделюсь.

— Шеарой поделишься? — Лейфкин уселся на пень, который подтянул к костру. — Щедро.

— Рагу, дубина. — Дейн врезал Лейфкину ногой в грудь и столкнул с пня. — Даже не вздумай к ней лапы тянуть.

Лейфкин расхохотался.

Безалиэль тоже смеялся; Редвир улыбался, но взгляд его не отрывался от меня. После короткой внутренней борьбы я решила делать так, как хочется, и не думать, что скажут другие. Поднялась, взяла свою шкуру и, пройдя мимо Тессы с Безалиэлем, расстелила постель вплотную к Редвиру. Скользнула внутрь и придвинулась спиной к его груди. Он, не колеблясь, обвил ладонью и рукой мой пояс и притянул к себе.

У костра на миг воцарилась тишина; Лейфкин с Дейном переглянулись и улыбнулись. Но никто не произнёс ни слова. Вздохнув от счастья, я закрыла глаза и мгновенно уснула — под тяжёлой рукой Редвира у себя на талии и его телом за спиной. Впервые со дня смерти брата мне было безопасно.

***

— Интересно, у жены Тайлока сегодня что-нибудь вкусное, — сказал Дейн, когда мы спускались по тропе в небольшую ложбину и прогалину внизу.

Мы петляли по более холмистой местности и лесам в сторону Гаста-Вейла.

— Ты только о брюхе и думаешь, — проворчал Лейфкин.

— А я бы не отказался от мясных пирогов Фарлы, — подхватил Безалиэль.

— М-м-м, и я, — откликнулась Тесса, шагая за мужем с Саралин, привязанной к спине.

С таким корнями, что перехватывали тропу, спускаться пешком было куда безопаснее, чем верхом на волках.

— Кто такой Тайлок? — спросила я, шагая прямо за Редвиром.

— Теневой фейри, живёт в той долине с женой и детьми.

— Почему не в Гадлизеле? — я знала, что теневые фейри селятся в своём великом городе высоко в Солгавийских горах.

— Тайлок немного бунтарь, — ответил Редвир. — Был у них жрецом-воином, но в Пограничье влюбился в лесную фейри. Их король велел либо отказаться от неё, либо быть изгнанным. — Редвир взглянул на меня через плечо, поймав мой взгляд. — Он выбрал изгнание.

— Это так печально.

— По-моему, романтично, — сказала Тесса. — В конце концов, я — светлая фейри, влюбившаяся в зверо-фейри, так что я понимаю.

— Я не грозился изгнать Безалиэля, когда он привёл тебя домой, — проворчал Редвир.

— Ты и не мог, — ответил Безалиэль. — Она — моя пара.

В группе послышались одобрительные хмыки, тропа выровнялась. Внизу, в ложбине, я не увидела ни одной хижины среди редких деревьев. Зато стоял огромный чёрный дуб — ствол толщиной с двенадцать стоящих плечом к плечу зверо-фейри.

— Безалиэль, — спросила я, — как ты понял, что Тесса — твоя пара?

Лейфкин с Дейном прыснули, но быстро спрятали смех, когда Редвир одарил их взглядом. Тесса покраснела и шагнула ко мне, где уже было ровнее.

— Расскажу потом.

Я помнила, как Редвир уже уходил от этой темы, когда я однажды спрашивала, но любопытство про Тайлока пересилило, и я огляделась по сторонам, пока мы пересекали небольшую поляну:

— А где они живут?

Редвир дождался, пока я поравняюсь, и указал на великан-дуб:

— Там.

Я разинула рот, когда мы подошли ближе: в стволе были вырезаны ступени, винтом уходившие вверх в ветви. Хотя ветви были занесены снегом, в кроне виднелись стены дома.