Анна Гринь - Отстрел принцев, или Как добиться своего
— Пусти, — зло прошипела Ализа, и молодой человек тут же отступил, с ухмылкой разглядывая ее смущение и испуг в глазах.
* * *Конечно, мне было жутко обидно. Конечно, я злилась. Я очень злилась!
А как еще реагировать на поведение этого!..
И ведь знает, что сильнее меня. И с этим знанием обращается очень свободно. Эхххх…
— У тебя есть несколько минут, — отступив, сообщил мне Зак и отошел в сторону, вновь усевшись в кресло.
Зачем мне это время я не знала. Просто сползла со столика и отошла к окну, приказывая себе не злиться.
Не получалось.
Глубоко вздохнув, но не дождавшись от тела привычной реакции, навязанной годами воспитания, я развернулась, подхватила с диванчика у окна подушку и запустила ею в принца. Он, не ожидавший такого, яростно сверкнул глазами. Вторую подушку поймал, а третью бросил обратно, попав мне в лицо.
Ах, так?!
Я не стала больше бросаться. И даже сверкать злобой не стала, а просто подошла к зеркалу, взяла тонкую салфетку, окунула ее в кувшин и, глядя на отражение Леожа, стерла с лица пудру.
Он стерпел, хотя расплавленное золото в глазах обещало мне очень многое.
Довольно ухмыльнувшись, я сдернула с волос сетку, позволив жемчугу дохлой змеей упасть на ковер, и быстро распустила одну из кос.
Молодой человек встал, подошел ко мне. Его скулы пылали пурпуром, а челюсти были сжаты так сильно, что над висками проступили жилы.
— Ализа, — предупреждающе прошипел он, но это меня не остановило.
Я развернулась к нему и нарочито медленно распустила вторую косу, после чего с милой улыбочкой произнесла:
— Так мне нравится больше.
Он замер, пытаясь протаранить меня взглядом, но получалось плохо. А потом резко запустил кисть в мою шевелюру и сжал волосы на затылке. Взгляд Зака уже не предвещал ничего, кроме медленной и жестокой расправы, пугая до дрожи в коленках, но я справилась, напоминая себе, что нужна ему живой. А потом Леож вдруг усмехнулся, разжал пальцы, вводя меня в замешательство.
Я уже хотела спросить, что произошло, как он поднял вторую руку. Завопить я не успела. Даже взвыла не сразу, не веря такой наглости.
Мои волосы трепали долго и со вкусом, а я лишь махала руками, не в силах дотянуться до злодея.
Когда он оставил меня в покое, то в зеркале отражалась болотная кикимора, одна штука, красная от злости.
Волосы, и так от природы вьющиеся, торчали во все стороны, забыв о том, что они длинные и тяжелые. Я походила на огромный… безразмерный огненный одуванчик! Волосы лезли в лицо, не давая видеть вредителя. Так что руками я махала впустую, но от души.
В довершении всего, Зак подхватил меня, закинул на плечо и понес на выход.
— А туфли? — запоздало закричала я, на что Леож злорадно ответил:
— Сама виновата!
Он нес меня через многочисленные двери, а я отчаянно вопила, пытаясь отбрыкаться от перехода в замок Берси хотя бы до воссоединения с обувью. Но Заку было все равно. Он нес меня и еще время от времени не то с интересом, не то в воспитательных целях похлопывал по пятой точке.
— Пусти!
Молчание и стук каблуков по каменным плитам.
— Отпусти меня немедленно!
Довольное хмыканье, принц даже не думает слушать.
— Злодей! — ору я, не обращая внимания ни на слуг, ни на графскую чету, ни на озадаченно фыркающую Эмили. — Хам! Деспот!
Зак вновь припечатывает меня по попе, но даже с шага не сбивается.
— А как же… — мямлит что‑то нам вслед граф Тир.
— Справлюсь, — почти рычит Леож, и я понимаю, что если загляну ему в глаза в эту секунду, то увижу там расплавленное обжигающее золото и холодный змеиный хохот.
— Тиран! — добавляю и пускаюсь по кругу в терминах. — Деспотичный самодур!
Зак слегка встряхивает меня на плече, не давая сползти, и я ору еще громче, не имея возможности даже упереться ему в спину руками, поэтому болтаюсь на плече куклой.
— Заткнись, Ализа, — шипит принц, — сама доигралась.
— Тиран! — рычу ему в ухо. Ну, или пытаюсь в ухо, а так — куда приходиться.
Наконец он поставил меня на пол, причем в центре небольшой комнаты, погруженной в мягкий полумрак, в котором светился только большой ромбообразный кристалл, вделанный в каменную плиту пола.
Я попыталась отскочить, не представляя, чем мне чревата эта странная «лампа», но Леож поймал за руку и плотно прижал к себе.
— Пусти, — уже тише попросила я. Именно попросила, раз приказы на принца все равно не подействовали.
— Нам пора, — будто и, не услышав меня, сообщил молодой человек, одной рукой прижимая меня к себе, а другой творя какие‑то знаки прямо в воздухе. От того, что начерченное его пальцем окрашивается алым и повисает светящимися символами, я озадаченно замерла на месте, приоткрыв рот.
— А как муха садиться на потолок? — видно решив окончательно добить меня, задал вопрос Зак.
— А? — я с трудом отвлеклась от созерцания знаков, подсвеченных еще и белым светом снизу, и посмотрела на принца. — Ты о чем?
— Она переворачивается еще в полете, заходя на посадку, или уже перед приземлением? — приподнял бровь Леож.
Я нахмурилась и всерьез задумалась, представив муху. А ведь я ни разу не думала об этом…
Хлопок. Сероватый дым вокруг.
— А сама муха об этом думает? — хмыкнул принц и отступил, оставляя меня, растерянную и озадаченную, в одиночестве на холодном полу посреди неизвестной комнаты. — Не думает, точно.
— Кто и о чем не думает? — раздался совсем рядом незнакомый голос. Женский. И довольно слабый.
Я, мысленно взвыв на одной ноте, развернулась и увидела женщину в кресле. Она сидела у окна, ее ноги прикрывал плед. И это летом! А сама она выглядела довольно изможденной, хотя может это освещение так падает?..
— Мама, — мягко произнес Зак, — позволь тебе представить, моя жена Ализа, принцесса…
— Оставь ты эти церемонии, — вздохнула Элинария. — Деточка, а подойдите поближе.
Я повторно мысленно взвыла, представив, как выгляжу. Мало того, что растрепанная, волосы торчат во все стороны, так еще и косметика смыта кое‑как, лицо раскраснелось, — чувствую же, щеки горят, и скоро буду еще пунцовее — а еще… Я босиком!
Поджав ногу, я пожалела, что уперлась рогом, не пожелав одевать чулки.
И вот таким пугалом Зак и представил меня королеве?
Деспот!
Самодур!
Отомщу!
Королева явно не была довольна, но сделала вид, что я пристойная юная особа, которой и должна являться принцесса пусть бедной, но гордой державы.
Очень бедной. И сомнительно… гордой, судя по моему виду.
«Юной, милой и невинной, — будто прозвучало в голове. — Просчитался, ты, принц номер три Димитриона, папочка, наверное, думает, что дешево откупился. А ведь вы ему все долги простили за меня. Сильно ж допекло… Раз на такую сделку решились».
