Зеркала и галактики (СИ) - Ворон Елена

– Вот название корабля, – указал навигатор. – Дверь кабины не взломана. Они ее сами открыли… зачем-то.

Дверь была сдвинута вбок, а проем затянут плотной мембраной. Мэй надавил ногой, и мембрана прогнулась, не разорвавшись; совсем не такая, как в нашем глайдере.

– Давно лежит, – сказал он. – Не меньше стандартного года. – Мэй посмотрел вниз, на доктора Ливси, и пустился в объяснения: – Мы-то снижались потихоньку, и как засвистело, легли на обратный курс – стали подниматься. А эти, похоже, так и рухнули с высоты, со свистом и воем. И в ответ завывало так, что убило сразу, они и не мучились. А потом за ребятами кто-то пришел. Гость не умел отключать кресла, но ум ему заменяла силища… – Навигатор смолк с задумчивой гримасой.

– Может, он хотел их достойно похоронить? – предположил доктор Ливси.

– Вспоминается мне история про Бена Гана, которого скормили местным каннибалам…

– Мэй, не городите вздор, – оборвал доктор с досадой. Он ведь не слышал, что рассказывал нам капитан Смоллет.

Навигатор достал нож из висящих на поясе ножен, взрезал мембрану и проскользнул внутрь. В кабине что-то захрустело. Спрыгнув вниз, я посмотрел сквозь стекло. Склонив голову набок, Мэй возился с пультом управления. Под его ловкими пальцами на пульте загорелась подсветка. Оживший глайдер, казалось, был готов лететь хоть боком, хоть кормой вперед.

– Джим, отойди, от греха, – встревожился доктор Ливси, хотя глубоко застрявшая в грунте машина никуда лететь не могла.

Мэй все выключил, забрал кристалл памяти, выбрался наружу и вызвал по RF-связи Рейнборо.

– Глайдер с «Эльдорадо», людей нет, – доложил он. – Мы еще чуток осмотримся – и назад. Будь внимателен насчет крупных теплокровных; не поймешь, кто тут водится. До связи.

Навигатор побродил возле глайдера, что-то разглядывая у себя под ногами. Ничего там не было, кроме изорванной нашими ботинками блестящей пленки. Мэй прежним путем забрался в кабину, открыл дверцу в салон, пролез туда и вскоре возвратился с черным свертком и небольшим прибором вроде компа. Откинул крышку, с нижней стороны которой был экран, и попросил:

– Джим, возьми у меня нож. Будешь делать надрезы в навозе, где я скажу.

Удерживая прибор перед собой и глядя на экран, Мэй двинулся вокруг глайдера. На экране появилось темное пятно.

– Режь тут, – Мэй указал носком ботинка. – И тут рядышком. Ага, и здесь тоже…

Мы быстро управились. Надрезов оказалось около двух десятков. Навигатор забрал у меня нож и принялся энергично кромсать твердую массу, отгребая вырезанные куски в сторону.

– Есть!

Он извлек на свет ботинок; мы втроем были обуты в такие же – легкие, прочные, удобные. Следом был откопан целый гардероб: три ботинка, две пары брюк, нижнее белье, две рубашки и куртки. А также двое наручных часов, мужской серебряный браслет, станнер в кобуре и зажигалка. Все это превосходно сохранилось и, стоило лишь оторвать от цепкого «навоза», выглядело как новое.

Мэй проверил карманы курток, извлек удостоверения личности, посмотрел и передал мне. Имена были незнакомы, их не было в списке погибших экипажей капитана Флинта. Я вгляделся в цветные изображения. Молодые парни, на вид и тридцати не дашь.

– Черт знает что, – Мэй начал складывать откопанное в черный сверток, оказавшийся пластиковым мешком, который принес из глайдера. – Просто оскорбительно.

– О чем вы? – доктор Ливси взялся ему помогать.

– Да вот, – Мэй подержал на ладони часы и сунул их в мешок. – Все поломали, порушили, вытащили мертвых ребят, раздели и уволокли. На что это похоже?

– На варварство, – доктор продолжал складывать одежду. – Или местные религиозные обычаи. Одного не понимаю: зачем они вещи забили в грунт?

– Их просто выкинули. А навоз со временем их поглотил. Как и глайдер заглатывает. – Мэй застегнул мешок и поднялся, бросил кругом последний взгляд. – Надеюсь, мы ничего не упустили? Тогда – назад.

Возвращались по своим следам. Мэй шагал быстро, а у меня ноги еле шли. Усталость навалилась такая, словно я с грузом отмахал полсотни миль. Пережитый страх за Юну-Вэл вымотал почище любого марш-броска.

– Мэй, попробуйте вызвать Хэндса, – попросил я.

Спина шагавшего впереди навигатора выразила его нежелание иметь дело с дезертирами.

– Пожалуйста.

Помедлив, он все же поднял руку к кнопке связи.

– Израэль Хэндс, ответь Мэйтону Старджону. Ты куда провалился? Мы тебя дозваться не могли.

Он выслушал ответ и коротко рассказал о наших приключениях. Еще послушал и беззлобно пожелал Хэндсу провалиться снова, глубоко и надолго. Сообщил мне:

– Говорит, был в каких-то катакомбах, где нет RF-связи.

Неужто Хэндс разыскивает сокровища, как и боялся сквайр Трелони?

Когда мы по коридору в джунглях, устланному черным пеплом, пришли к глайдеру, сквайр уже ничего не боялся. Он метал громы и молнии, требуя немедленно двигаться дальше и в кратчайшее время обеспечить ему Птиц и предметы здешней культуры, которые оправдают вложенные в экспедицию средства. Рейнборо заперся в кабине и отключил интерком, а Тому с охранниками деваться было некуда. Мэй со «стивенсоном» был для них долгожданным спасением. Мигом поняв ситуацию, навигатор уселся на место доктора Ливси, возле сквайра, и выразительно прислонил к ноге оружие стволом вверх. Мистер Трелони тут же утих.

Глайдер поднялся в воздух, Мэй включил свой рабочий комп и связался с «Испаньолой». Крис Делл отказался с ним говорить, мистер Смоллет – тоже. Обескураженный Мэй вызвал планет-стрелка. Скучающий на боевом дежурстве Том Грей был готов общаться. Мэй рассказал о наших находках и попросил принять информацию с кристалла памяти, который он забрал из упавшего глайдера. Грей в ответ тоже что-то поведал, отчего навигатор пришел в дурное настроение и свирепо рявкнул на сквайра, пытавшегося ногой отодвинуть «стивенсон». Затем он запустил передачу информации с компа и включил интерком.

– Рей, ты связывался с кораблем?

– Пытался, – ответил пилот. – Они все в заботах.

– Опять техников мучают, – заметил лисовин. – И опять без толку.

– Рей, стоп, – вдруг приказал Мэй, не отрывавший взгляд от экрана компа, куда выводилась информация об окружающем нас мире. – Обратный курс.

Глайдер послушно развернулся.

– Вы с ума сошли? – вскинулся мистер Трелони. – Столько времени теряем!

– Стоп, – опять сказал навигатор. – Еще назад. Потихоньку. Снижение – восемнадцать метров.

Невзирая на протесты сквайра, глайдер медленно опустился и утонул в радостно приветствовавшей нас листве. Листья жались к стеклам, трепыхались, боролись друг с дружкой за право увидеть чужаков. И начинали плакать.

– Три метра вправо, – скомандовал Мэй. – Садимся.

– За каждую минуту промедления я выставлю вам счет, – объявил сквайр, в запальчивости позабыв о наших смутных перспективах.

– Сэр, Мэй что-то нашел, – вежливо пояснил по интеркому Рейнборо.

– Вот как? Тогда посмотрим.

Лисовин съежился в кресле. Ему было стыдно за отца.

– Дэвид, – позвал Мэй, вставая. – Пойдемте.

На мне по-прежнему был защитный костюм, и я тоже поднялся. Навигатор притворился, будто меня не видит. Подсоединив маски с фильтрами, мы аккуратно выбрались сквозь мембрану. Кроме «стивенсона», Мэй прихватил из глайдера камеру и округлый прибор, похожий на чайник, но с сеткой в боку, и два пластиковых мешка. Опять будем что-то собирать?

Мы стояли у глайдера и ждали, пока осыплется пеплом потревоженная растительность.

– Жалко, – вздохнул доктор Ливси. – Сколько жизни убиваем…

Беззвучно опадали черные хлопья. Мэй глядел в сторону. Проследив его взгляд, я обнаружил странный, неправильной формы взгорок, густо запорошенный пеплом и обломками веток.

– Мэй, я не вижу, чтоб вы делали что-то полезное, – донесся сквозь мембрану голос мистера Трелони.

Не дожидаясь, когда рассыплются стволики деревьев, Мэй шагнул к странному взгорку. Просто длинная кочка с развилкой, разве что ни единого деревца на ней не росло. Навигатор поднес к взгорку похожую на чайник штуку. Штука с жужжанием погнала воздух: полетели черные хлопья, медленно оседая поодаль. Из-под пепла показалось нечто беловатое, быстро обретшее форму: повернутый набок череп, с укором глядящий пустыми глазницами, цепочка шейных позвонков, грудная клетка, ребра, вытянутые вдоль тела руки; затем второй скелет, наискось переброшенный через первый. Совершенно целые, ни единая косточка не сдвинута, никем не погрызена.