Рейчел Кейн - Бог Хаоса
— Что это, черт возьми? — спросил Шейн.
Резко затормозил, выскочил из машины, поднял с земли что-то маленькое и показал Клер.
Это оказался белый леденец в форме черепа. Клер удивленно воззрилась на него.
— Ева оставила след из мятных леденцов?
— Похоже на то. Нужно пойти по нему пешком.
Анну эта идея не привела в восторг, однако Шейн голосования не проводил. Они припарковались в проулке позади кафе, заперли машину и начали искать конфетки в форме черепа.
— Вон! — воскликнула Анна в конце проулка. — Похоже, она роняла их на поворотах. Умно. Значит, туда.
После этого дело пошло быстрее. Леденцы в форме черепов на пустой улице были хорошо заметны. В основном они попадались в тени, что было неудивительно, если Ева шла с Мирнином или другими вампирами.
«Почему она оставалась с ними?»
Может, у нее не было выбора.
— Куда теперь? — спросила Клер, оглядываясь.
Вроде бы ничего не бросалось в глаза, но потом она заметила что-то блестящее, засунутое за перевернутый ржавый мусорный бак. Сунула туда руку и достала черный кожаный ошейник, усеянный торчащими серебряными шипами.
Тот самый, который был на Еве. Клер молча показала его Шейну. Он начал медленно поворачиваться, вглядываясь в пустые дома.
— Ну же, Ева, — бормотал он, — Подкинь нам хоть что-нибудь. Все, что угодно. — Он замер. — Слышите?
Анна, стоящая в конце проулка с дробовиком наготове, наклонила набок голову.
— Что?
— Не слышишь?
А вот Клер слышала. Звонок телефона. Сотового, с ультразвуковой модуляцией — кто-то рассказывал, что пожилые люди не могут слышать эти частоты, и ребятишки в школе часто используют такие телефоны, чтобы прямо в классе украдкой звонить или посылать текстовые сообщения. Звук был слабый, но телефон определенно находился где-то неподалеку.
— Я думала, сети блокированы, — сказала она и вытащила свой телефон.
Нет. Сеть работала. Интересно, это сделал Ричард или они утратили контроль над вышками сотовой связи? Возможно, и то и другое.
Они нашли телефон до того, как звон прекратился. Телефон Евы — красный, с серебряным брелоком в виде черепа, брошенный в глубину покоробившегося дверного проема.
— Кто звонил? — спросила Клер, и Шейн начал проглядывать меню.
— Ричард. Наверно, тоже стал искать ее в конце концов.
Звякнул телефон Клер. Текстовое сообщение. Она открыла его.
От Евы, послано несколько часов назад; видимо, начали поступать не прошедшие раньше сообщения.
Там было: « [email protected]Немецкий».
Клер показала сообщение Шейну.
— Что это?
— Девять один один. Сигнал о помощи. Немецкий...
Он посмотрел на Анну; та отлепилась от стены и подошла к ним.
— Немецкий шинный завод, — сказала она. — Черт, мне это не нравится. Он размером по крайней мере с два футбольных поля.
— Нужно сообщить Ричарду, — сказала Клер.
Набрала его номер, но он оказался занят, а потом телефон снова перестал ловить сеть.
— Нечего дожидаться, — сказал Шейн, — Поехали туда.
9
Шинный завод находился неподалеку от старой больницы, что заставило Клер содрогнуться; она слишком хорошо помнила это заброшенное здание. От него просто мороз по коже шел, и, опять же, их с Шейном там едва не убили.
Она была в шоке, увидев, что массивное старое строение все еще цело.
— Разве больницу не взорвали?
Она предназначалась к сносу, и, видит бог, если что и нужно было снести, то...
— Я слышал, это отложили, — ответил Шейн, который не больше Клер был рад снова оказаться здесь. — Что-то связанное с охраной исторических памятников. Хотя, спорю, тот, кто выдвинул эту идею, никогда не был внутри и не спасал свою жизнь.
Клер выглянула в окно. С ее стороны возвышалось уродливое здание больницы. Потрескавшиеся каменные стены и покосившиеся колонны делали его похожим на строение из обожаемой видеоигры Шейна, в которой он с удовольствием убивал зомби.
— Не прячьтесь там, — прошептала она. — Пожалуйста, только не прячьтесь там.
Потому что, если Ева и Мирнин нашли убежище в старой больнице, у нее вряд ли хватит мужества последовать туда за ними.
Анна кивнула на другую сторону улицы.
— Вон немецкий завод.
Фактически Клер даже не заметила его, когда была здесь в прошлый раз — тогда самым важным было выжить, — но вот оно стоит, здание в виде четырехэтажной каменной коробки тусклого рыжевато-коричневого цвета, который считался таким модным в шестидесятых годах прошлого века. Даже окна — те, которые уцелели, — были закрашены. Простое здание, большое, приземистое, единственной особенностью которого был его размер — оно занимало по крайней мере три городских квартала, сплошной бетон и слепые окна.
— Ты когда-нибудь была внутри? — спросил Шейн Анну, пристально разглядывающую здание.
— Только много лет назад, — ответила она. — Да, иногда мы тут прятались — когда сбегали из школы, к примеру. Думаю, все сюда лазили время от времени. Внутри черт знает что творится, настоящая свалка. Стены разваливаются, потолки тоже еле-еле держатся, повсюду мусор, сломанные вещи и все такое. На второй этаж надо подниматься очень осторожно, проверяя, выдержит ли пол. А железные лестницы и в прежние времена были ненадежны.
— Мы идем туда? — спросила Клер.
— Нет, — ответил Шейн. — Ты не идешь никуда. Останешься здесь, постараешься дозвониться Ричарду и рассказать ему, где мы. Завод проверим мы с Анной.
Если Клер и хотела поспорить, у нее для этого не хватило времени. С последним словом Шейн в сопровождении Анны вылез из машины и рванул к пролому в ржавой, обвисшей ограде.
Клер провожала их взглядом, пока они не скрылись за углом здания, и только тут почувствовала, как онемели пальцы — с такой силой она стискивала мобильник. Она сделала глубокий вдох, открыла телефон...
Ничего. Снова нет связи.
Сигнал воки-токи был, хотя и очень слабый, но она попробовала пробиться и вроде бы даже услышала ответ, но слова тонули в шуме статики. Клер сообщила свое местоположение на случай, если кто-нибудь умудрится расслышать ее сквозь шум.
Внезапно сквозь окно на нее упала тень, и кто-то забарабанил по стеклу. Клер вскрикнула и выронила рацию.
Она узнала шелковую рубашку — свою шелковую рубашку — еще до того, как узнала Монику Моррелл. Ничего удивительного — Моника была сама на себя не похожа. Она тяжело дышала, вспотела, волосы всклокочены, макияж размазался и потек.
И она плакала. На правой щеке кровоточил порез и наливался синяк; рубашка была испачкана грязью и кровью.
— Открой! — закричала она и снова заколотила по стеклу. — Впусти меня!
