Лилит Сэйнткроу - Грешники Святого города
Джафримель повернулся ко мне.
— Ступай ко входу в дом, — велел он, но я двинулась мимо него, и он мягко поймал меня за левую руку. — Данте. Тебе не нужно этого видеть. Прошу тебя.
Но я взглянула — и увидела. Его благие намерения не помогли. Ничто на свете не могло меня удержать.
Гейб лежала среди свежей поросли болиголова. Тело ее прогнулось назад, словно в гимнастическом «колесе». Вот только окровавленные дыры на рубашке и джинсах этой позой не предусматривались.
«Мертва часов шесть, не меньше», — машинально отметила я, уловив то, что некроманты называют фосфоресценцией, — медленно угасающее ложное свечение нервов.
Почва вокруг тела была изрыта пулями, посбивавшими растения. День стоял дождливый, на лице Гейб застыли капли воды, челюсть отвисла, волосы походили на спутанный клубок серой и черной пряжи. Босые ноги были очень бледными.
Меч, скрученный и почерневший в момент ее смерти, вывалился из правой руки.
Глаза были закрыты, и если бы не рана в левой щеке, где пуля пробила плоть и раздробила зубы, Гейб выглядела бы умиротворенной.
Мой пульс оглушительно грохотал в ушах.
Потом в мозгу что-то щелкнуло. Я посмотрела на ее ноги, затем на гравийную дорожку, ведущую к дому. Должно быть, Гейб бежала через лужайку босиком, в страшной спешке. Почему?
Несмотря на личные переживания, мой опыт осмотров мест преступлений привел в движение отлаженный механизм. Я должна немедленно все изучить и как следует осмыслить.
«Переживать будешь потом, Дэнни. Сейчас нужна ясность мысли. Думай. Шевели мозгами».
По растениям и отметинам в земле я проверила, под каким углом прилетели пули. Запах смерти смешивался с сочными ароматами зеленого сада и взрыхленной земли. Сопоставив раны, выбоины и повреждения на растениях, компьютер в моей голове безошибочно указал, откуда велся обстрел. С крыши. Прекрасная позиция для стрелка, вооруженного штурмовой винтовкой.
Почему Гейб до сих пор лежит здесь? Такая пальба не могла остаться без внимания, кто-то должен был вызвать полицию, как-то вмешаться, что-то сделать. Есть же поблизости соседи?
Почему Гейб прибежала сюда из дома? Наружные защитные заграждения были прорваны, а домовые вибрировали, видимо отзываясь на смерть хозяйки. Я некромантка, рядом мертвое тело, но если я отправлюсь сейчас в мир смерти, то рискую не вернуться. Я слишком устала, слишком потрясена, слишком растеряна. К тому же Джафримель наверняка стал бы расспрашивать Гейб, а тут нужно знать, какие именно вопросы задавать, чтобы выявить тайную логику случившегося. Есть правила опроса мертвых, и он может не знать их, как я не знаю демонского этикета.
От одной мысли о подобном использовании тела Гейб в моей душе вспыхнуло негодование. Она ушла в смерть, навстречу ясному свету неизбежности. В те самые залы, где бывала не раз. Если в мире существует хоть какая-то справедливость, Гейб сейчас с Эдди, и я не могу отрывать ее от него.
«Кроме того, Дэнни, ты боишься встретиться с ней. Ты снова ее подвела».
Мне вспомнились те, кого я подвела, те, кого любила и кто сейчас мертв. Роанна. Льюис. Дорин. Джейс. Эдди. Теперь к этому длинному перечню добавилось новое имя.
Гейб.
Протяжный жалобный стон, рвавшийся из моей груди, так и остался внутри. Железная рука обхватила сердце, и костлявые пальцы стиснули теплую плоть, распространяя леденящий холод. Холод, подобный серому туманному ознобу после шока, но пробирающий глубже. Убийственный холод, голый лед — острый, как катана, и несущий смерть, как стоявший рядом со мной демон.
«Габриель! — Эхо вчерашней клятвы бронзовым гонгом звучало в моей голове. — Кто бы это ни сделал, я сотру их в порошок! Клянусь всеми богами, они поплатятся за это».
— Данте, — тихо окликнул меня Джафримель. — Мне очень жаль.
С моих уст рвался отчаянный плач, но я крепко стиснула зубы и подавила его, с хриплым свистом втянула воздух, пахнущий разворошенной землей. Правой рукой я схватилась за рукоять катаны, но тут же выпустила ее. Сунула меч в петлю на ремне и взглянула на неподвижное тело Гейб.
«Мертва. — Слово отдавалось эхом в моей голове. — Она мертва».
Я снова обманула ее ожидания.
Нож со свистом покинул ножны. Джафримель бросил на меня внимательный взгляд, словно прикидывал, не собираюсь ли я ударить ножом его самого. Но я уткнула острие в собственную ладонь и надавила, отворив путь дымящейся черной демонской крови. Потом опустила нож, подняла ладонь и сжала кулак. Черная кровь сочилась у меня между пальцев, стиснутых с такой силой, что послышался треск костей. В черном колодце моего горла умер неродившийся крик.
«Клянусь на крови, Гейб: я найду тех, кто это сделал. И не просто убью их, но заставлю за все заплатить».
— Данте!
Джафримель схватил меня за руку, и жаркий импульс энергии запечатал рану быстрее, чем успела свернуться черная демонская кровь.
Я моргнула, глядя на него.
«Боги, неужто у него испуганный голос? В жизни такого не слышала».
— Не беспокойся, — хрипло промолвила я. — Я просто поклялась.
«Это шок? Нет, не похоже. У меня в голове полная ясность, впервые за долгое время».
— Мне очень жаль, — повторил Джафримель.
Он окинул меня оценивающим взглядом, словно хотел выразить нечто большее, чем сожаление. Словно хотел сказать что-то еще.
Не думаю, что в целом мире нашлись бы подходящие слова.
Я вырвала руку, наклонилась, подобрала нож и приблизилась к телу Гейб. Воздух вокруг меня исходил паром, жар демонского метаболизма боролся с могильным холодом, пытавшимся сковать мою грудь.
Джафримель молчал, но щит энергии вокруг меня беспокойно подрагивал.
Нагнувшись, я осторожно залезла в правый карман джинсов Гейб. Для этого мне пришлось склониться, преодолевая тошноту, над лужей ее крови, разбавленной мелким дождем. На руке покойной поблескивал личный датчик. Странно, почему центральный искусственный интеллект не выслал самолет скорой помощи, как только браслет показал остановку сердца? Возможно, седайин с набором реанимационных средств мог бы ее спасти.
Впрочем, вряд ли, ведь тело буквально нашпиговали свинцом. Причем больше всего ранений пришлось в грудь. Наверное, Гейб истекла кровью за несколько секунд.
Но почему здесь нет полицейской бригады, которая занимается изучением мест преступления?
Я нащупала жесткий прямоугольник фотобумаги, вытащила снимок и увидела улыбающееся лицо девочки, дочери Гейб. Края глянцевого снимка запачкались в крови. Я надежно упрятала снимок в сумку и, потянувшись, убрала волосы, упавшие на лицо погибшей подруги. Кончик моего пальца скользнул по изумруду в ее щеке, мертвому и погасшему. Ее татуировка больше не придет в движение, откликаясь на мой зов. Мою щеку обожгло, хотя изумруд остался темным.
