Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Я провел весь день, выкрикивая одни и те же команды. Каждые два часа во дворе появлялась новая смена солдат, заменяя тех, кого я уже измотал. Обычные перемешаны с Элитой, и их сразу легко распознать. Они робкие, неуверенные, словно до смерти боятся ошибиться. За последние несколько часов я понял, что лучше держать Обычных подальше от дразнящих их Элитных. По крайней мере, до тех пор, пока я не буду уверен, что они могут правильно держать меч.

Уже наступила ночь, когда я, наконец, возвращаюсь в замок.

Я устал и голоден. Но больше всего я думаю о ней.

Мои ноги сами несут меня к покоям королевы. Кажется неправильным, что она занимает их. И в то же время — абсолютно естественным. В коридорах тихо, тени сгущаются, и…

Ее дверь починили.

Я не должен удивляться, учитывая, что именно я сказал Энди о том, что она нуждается в ремонте. Помня о ее тяжелой работе, я легонько стучу костяшками пальцев по дереву, вместо того чтобы сорвать ее с петель.

Шаги по ту сторону двери становятся все ближе. Я научился узнавать каждый звук, который она издает. Каждый смешок, исходящий из ее горла, каждый шорох шагов, каждый вздох, касающийся моих губ.

Дверь распахивается, и я вижу ее. На ней большая рубашка, свисающая с загорелого плеча, которая почти скрывает шелковые шорты, обнажающие ее длинные ноги. Короткие волосы влажные, а кожа сладко пахнет маслами для купания. Я вдыхаю ее аромат, пока мои глаза блуждают по знакомой фигуре передо мной.

Она выглядывает из-за двери, и выражение ее лица внезапно становится тревожным.

— Тебе нельзя здесь находиться — шипит она. Затем, не сказав больше ни слова, втаскивает меня в свою комнату.

Я захлопываю дверь ногой.

— А где же мне еще быть?

— В своей комнате, например.

— В моей нет тебя. — Я усмехаюсь. — Потому я и здесь.

Она качает головой.

— Несносный, самоуверенный засранец.

Я притягиваю ее за талию, касаюсь кончиком пальца ее носа, и шепчу:

— А ты моя прекрасная… — нежно целую ее, чувствуя, как ее губы оттаивают под моими. — Прекрасная Пэй.

Она тянет меня за рубашку, прижимаясь своими губами к моим. Я отталкиваюсь от двери и подталкиваю ее дальше в комнату. Этот поцелуй жадный, мучительный. Он состоит из тех моментов, когда я не мог к ней прикоснуться, из каждого мгновения, когда я жаждал ее, но заставлял себя сдерживаться.

Ее губы такие же мягкие, как кожа под моими блуждающими руками. Я ощущаю дрожь, пробегающую по ее спине, когда мои пальцы зарываются в ее влажные волосы.

— Тебе нельзя здесь быть, — снова напоминает она, едва выговаривая слова.

— Знаю, — отвечаю я, касаясь ее губ.

— Кто-нибудь мог тебя увидеть, — выдыхает она.

— Знаю.

Ее руки хватают меня за волосы.

— Я обручена.

Мой голос звучит тихо:

— О, я в курсе. — Пальцы находят это проклятое кольцо, снимают его, в то время как мои губы вновь находят ее. Она издает протестующий звук, от которого у меня учащается сердцебиение, но я успеваю перехватить ее второе запястье, зарывшееся в моих волосах. И прежде чем она успевает остановить меня, я надеваю кольцо на палец ее правой руки.

— Вот. Теперь это просто кольцо. Без обетов.

Она отстраняется и улыбается так, что у меня перехватывает дыхание.

— Вот так просто, да?

— Может быть, — отвечаю я слишком поспешно и отчаянно.

Жаркий момент между нами проходит, оставляя после себя только прерывистое дыхание и мрачное напоминание о нашем будущем. Пэйдин отступает на шаг, затем еще на десяток, и начинает расхаживать по мягкому ковру. Она откидывает мокрые волосы с шеи и прочищает горло.

— Китт… он подозревает нас. Думаю, потому он и держит дистанцию.

Я заставляю себя усмехнуться, понимая, что альтернатива куда опаснее.

— Потому что ты все еще ему небезразлична.

— Нам нужно быть осторожными. — Спокойно говорит Пэйдин. — Я не хочу все усложнять еще больше.

Я отворачиваюсь, запуская руки в карманы. Внезапно меня очень заинтересовала лепнина, украшающая ее дверь.

— Значит, ты с ним говорила?

— Мы поужинали вместе. — Она ждет реакции, но я молчу. — Мы собираемся начать делать это регулярно.

— Конечно, — выдавливаю я из себя. — Короли и королевы едят вместе.

Ревность тяжело ложится на мои слова, натягивая голос до такой степени, отчего Пэйдин тяжело вздыхает. Ее ладони обхватывают мое лицо, заставляя меня повернуться к ней.

— Пожалуйста, не отталкивай меня. Я хочу этого не больше, чем ты.

Я успеваю кивнуть, прежде чем она слегка щелкает меня по кончику носа. Этот жест на мгновение ошарашивает меня, как и всегда. Я никогда не привыкну к той радости, что разливается во мне, когда ее пальцы щелкают меня по носу. Чувствовать ее привязанность так осязаемо — это привилегия, которой я недостоин.

— Не делай этого, — выдыхаю я.

— Что именно?

Я опускаю голову.

— Не губи меня.

— Разве это не то, чего ты хотел? — лукаво напоминает она мне.

— Не так. — Я заправляю влажную прядь волос ей за ухо. — Только не с ним.

В моей груди начинает медленно нарастать боль. Я всегда буду любить брата, но я не уверен, что смогу смотреть, как он стареет рядом с ней. Верность и любовь могут быть достаточно разрушительны, когда находятся порознь. Теперь же они опасно переплетены.

Она отвечает только долгим, сочувствующим взглядом.

— Значит, ты пришел попрощаться? — голос Пэй звучит мягко, и она не торопится менять тему. — На всякий случай.

— Мне не нужно прощаться, — спокойно отвечаю я. — Потому что мы увидимся после Испытаний.

Ее взгляд устремлен вдаль.

— Меня отправят в Скорчи. Или к Мелководью.

Я замираю, готовясь спросить, откуда она это знает, когда ответ срывается с ее губ:

— Китт сказал. Два Испытания пройдут в тех местах, где я еще не бывала.

Я качаю головой.

— Конечно, именно так и будет. Не удивлен, что Совет решил бросить тебя в те места, где ты никогда не бывала. — Она хочет что-то сказать, но я перебиваю: — И нет, я не буду прощаться, потому что с тобой все будет в порядке. Испытание на храбрость — последнее, о чем тебе стоит волноваться.

Она долго молчит, а затем на ее губах появляется легкая улыбка.

— Когда я уезжала на Испытания Очищения, Адина сказала, что это не прощание, а всего лишь хороший способ сказать «до свидания». — Она с трудом сглатывает. — Это была самая нелепая фраза, но она столько раз повторяла ее за все эти годы.

Она издает мучительный звук, отдаленно похожий на смех. Я опускаю взгляд и вижу, как скорбь и гнев смешиваются на ее лице, делая его жестче. Мои пальцы приподнимают ее за подбородок.

— Значит, как говорила мудрая Адина, это всего лишь хороший способ сказать до…какого бы то ни было черта.

Она начинает смеяться раньше, чем я успеваю договорить. Но на этот раз от ее смеха у меня перехватывает дыхание. Я заставляю себя не моргать, чтобы не пропустить ни единой секунды.

— До какого бы то ни было черта, — повторяет Пэйдин, кивая.

Я улыбаюсь, даже когда ее улыбка гаснет, но я продолжаю улыбаться в надежде, что она вернется. После долгого молчания я, наконец, признаюсь, почему я вообще здесь:

— У меня есть кое-что для тебя.

На ее лице появляется тень сомнения.

— Мне стоит волноваться?

Я тянусь к сапогу и вытаскиваю оттуда подарок.

— Волноваться должен я. Оно вполне может снова оказаться у моего горла.

Серебряный кинжал поблескивает, будто сам зовет ее.

Ее глаза расширяются, когда она осматривает острое лезвие и завитки, украшающие рукоять. Она медленно протягивает руку и забирает отцовский нож. И на этот один-единственный миг в мире все становится хорошо.

Вот она — Серебряная Спасительница. Стоит передо мной, с кинжалом в руке и сияющей улыбкой.

— Спасибо, — ей едва удается выговорить эти слова. — Я думала, что больше никогда его не увижу.

Я улыбаюсь.

— Просто постарайся не распороть меня, ладно?