Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Моя решимость крепнет перед лицом его безразличия к этим застывшим в бездействии отношениям.

— Нет. Я не приму этого. — Его брови поднимаются, когда я продолжаю с вызовом: — Я хочу это исправить. Нас. Мы ведь были близки… и я знаю, это я все разрушила. Но если нам предстоит провести вместе остаток жизни, почему бы хотя бы не попытаться сделать это приятным?

Китт откидывается в кресле и делает долгий глоток из бокала. Молчание давит, пока наконец он не выдыхает:

— У тебя уже есть Кай. Зачем пытаться наладить наши отношения?

Мое сердце глухо бьется в сдавленной груди. Я выдыхаю, ругаясь про себя на это чертово платье.

— Но я не за Кая выхожу замуж.

— А он хотел бы, чтобы ты вышла.

Я открываю рот. Закрываю. Пытаюсь снова.

— Это из-за… того, что ты думаешь у нас с Каем что-то есть?

— Я знаю его, Пэйдин, — его голос обрывается. — Лучше, чем кого-либо. Не думай, что я не заметил его чувства к тебе. Даже после всего.

В его голосе слышится горечь, которая заставляет меня задуматься. Обычно она сопровождает ревность и тихую тоску.

Взгляд короля скользит по мне, и у меня пересыхает в горле.

Мысли проносятся в голове, одна абсурднее другой. Он не может все еще иметь ко мне чувства. Не после всего того, что я сделала. Но его слова, его взгляд, прожигающий меня насквозь, говорят об обратном.

— Так вот почему ты отталкиваешь меня? — выдыхаю я. — Из-за Кая?

Он почти смеется.

— Что-то вроде того.

— Ты не хочешь причинить ему боль тем, что будешь со мной. — Покачав головой, я пытаюсь собрать воедино кусочки этой опасной игры, в которую мы с Каем притворяемся, что играем. — Здесь не о чем волноваться, Китт. Все, что было между мной и Силовиком, закончилось, когда он притащил меня обратно. По твоему приказу.

Король делает глубокий вдох, возможно, с облегчением вспоминая об исполненном приказе.

— Да, не могу сказать, что не удивился, когда он вернул тебя ко мне. — Он пристально смотрит на меня своими зелеными глазами. — Он ведь был весь твой.

Я сглатываю.

— Уже нет.

Притворяйся.

Мне нужно притворяться, будто Кай не пытался помочь мне сбежать, прежде чем мы отправились в замок. Притворяться, будто все время, проведенное с ним, не сблизило нас до невозможности. Притворяться, будто он не та судьба, которую я безрассудно надеялась заслужить.

Он улыбается с той легкостью, которую я не видела с тех пор, как вернулась.

— Время покажет.

— Я хочу заслужить твое прощение. Твое доверие. — Моя рука накрывает его, и нас обоих удивляет этот жест. Я не планировала этого, но вот она, моя ладонь, лежащая на его коже. — Позволь мне попробовать.

Он не отводит глаз от наших сцепленных пальцев, когда кивает.

— Полагаю, будет честно дать тебе шанс.

— Спасибо, — выдыхаю я.

Он возвращает взгляд к моей остывающей еде и с легкой улыбкой говорит:

— А теперь поешь. Тебе понадобится вся энергия для твоего Испытания завтра.

Обрадованная сменой тона, я ворчу, засовывая в рот ложку пюре:

— Не напоминай.

— Все будет хорошо. — Он отрезает кусок ветчины. — Илия будет в восторге.

Я фыркаю.

— Только если я умру. Возможно, они даже поаплодируют.

— Даже если бы ты умерла, никто бы не стал хлопать в ладоши.

Я замираю с вилкой на полпути ко рту.

— Что ты имеешь в виду?

— Как и в случае с Испытаниями Очищения, эти не будут проходить на Арене, — любезно поясняет он. — Ну, не все, во всяком случае.

— Правда? — живот скручивает в узел. — Неужели Наблюдатели опять будут следовать за мной по пятам?

Он делает глоток вина.

— Возможно. А может, и нет.

— Ну, если Испытания придумал двор, ничего, кроме опасности, ждать не приходится.

Зеленые глаза скользят по моему лицу, и когда я, наконец, встречаюсь с ним взглядом — в них читается буря эмоций.

— Два места, где у тебя еще не было Испытаний, — говорит он наконец. — Именно туда ты и отправишься.

Я опускаю взгляд к его груди, зная, что под воротом рубашки у него вытатуирован герб Илии. Ромб — символ четырех окраинных земель. Две из них я уже прошла в Испытаниях. Остаются…

— Скорчи и Мелководье.

Он кивает.

— Пустыня и море.

— Превосходно, — говорю я с натянутым энтузиазмом. — Я едва выжила в Пустошах в прошлый раз.

Китт скрещивает руки на груди.

— Первое Испытание — про храбрость. А страхи бывают разные.

Я изучаю его спокойное лицо. Потом вопрос сам срывается с языка:

— А какой страх испытал бы ты в Испытании Храбрости?

— Личное, не находишь? — говорит он с укором, в котором все же прячется легкая усмешка.

— Так в этом и суть, — парирую я.

Он молчит, а потом отвечает просто:

— Провал. Незначительность.

Я не говорю, что это абсолютно логично, учитывая, как его воспитывали. Вместо этого пытаюсь сгладить углы:

— Это достойный страх.

Он хмыкает — и, пожалуй, это даже смех.

— А твой?

Я пожимаю плечами.

— Слишком много, чтобы сосчитать.

— Не похоже. — Он делает еще один глоток. — Даже на Испытаниях Очищения ты не казалась испуганной.

— Я хорошо притворяюсь.

— Я уже понял.

Мои слова срываются в ответ на его:

— Но я никогда не притворялась твоим другом. Ни тогда, когда искала тоннель. Ни сейчас. И я буду продолжать доказывать это, пока ты не поверишь.

Он долго молчит.

— Хорошо.

— Хорошо, — повторяю я решительно.

Он улыбается. Я тоже.

В этот миг я чувствую себя молодой. Полной надежд. Словно заново рожденной.

Я вижу наше возможное будущее — проблеск мальчика, который кидал мне в рот шоколадки и помогал убирать те, что я не поймала.

Я вижу дружбу. Не любовь.

Нет, любовь — это то, что я вижу, когда смотрю на его брата.

Я ковыряюсь в пюре.

— Это ужасный момент, чтобы признаться: я никогда особенно не любила картошку. — Его брови взлетают, и я торопливо добавляю: — Это… из-за текстуры.

Он откидывается на спинку стула, качая головой:

— Не лучшая попытка, Пэйдин.

Я не успеваю сдержать смех.

— О, так неприязнь к картошке — вот что по-настоящему непростительно?

— Боюсь, да.

Я качаю головой и поднимаю вилку между нами.

— Ладно. За мою нелюбовь к пюре. Пусть это будет нашей самой большой проблемой.

Это вызывает у меня легкую улыбку. Он касается своей вилкой моей.

— Пусть это будет нашей самой большой проблемой.

Глава четырнадцатая

Кай

Я петляю между тренировочными рингами, сцепив руки за спиной.

Двор заполнен потными телами, одни проводят спарринги, в то время как другие стонут от комплекса упражнений, которые я им назначил. Осматриваю переполненное пространство, покрытое грязью и примятой травой, следя за движениями окружающих меня людей. Моя рука резко взмывает вверх, приподнимая локоть Силача, когда я прохожу мимо него.

— Спину ровнее. Меч держи выше.

Гвардеец кивает, и я продолжаю идти по тропинке, перехватывая Флэша прежде, чем он врежется в заряженный арбалет или наткнется на Блума, решившего устроить погром на моем тренировочном поле.

Кажется, моим солдатам не хватает практики.

Отец позаботился о том, чтобы бо́льшую часть моего времени я тратил на охоту за Обычными. Но теперь, когда Китт избавил меня от этой ужасной работы, я, наконец, могу сосредоточиться на том, чтобы привести своих людей в форму.

— Мне все равно, являетесь ли вы самыми сильными Элитными, — кричу я, встав в центр хаоса. — Я хочу, чтобы вы научились сражаться без способностей. — Я указываю на особенно грязного Гвардейца. — Шире стойку. А ты… — Захожу в круг и приподнимаю предплечье Шелла. — Лицо прикрывай. Ты ведь сейчас не каменный.